Культовая советская и российская группа с 30-летней историей «АукцЫон» в шестой раз выступила в Воронеже в субботу, 9 апреля. Какофония гитары, духовых, ударных и контрабаса под паралитические танцы шоумена Олега Гаркуши погрузили аудиторию Event-Hall в психоделический транс. Поклонники сошлись во мнении: это был лучший концерт коллектива за все годы гастролей в Воронеже.
Музыканты пробыли в столице Черноземья два дня. Накануне выступления посетили с экскурсией замок Ольденбургских в Рамони и музей народных игр, где открыли для себя бирюльки.
Еще участники «АукцЫона» собирались съездить в Задонский мужской монастырь, но не успели по времени.
Стихоплет и танцор группы Олег Гаркуша коллег в поездках не сопровождал, он целый день раздавал интервью на радио и телевидении. А вечером встретился с членами общества анонимных алкоголиков, где поделился своим опытом избавления от зависимости.
В беседе с корреспондентом РИА «Воронеж» Гаркуша вспомнил, на какие хитрости шел в молодости, чтобы попасть на концерты Бориса Гребенщикова, какую музыку слушает сейчас, копая на даче грядки, за что уважает Сергея Шнурова и почему до сих пор попадает в полицию.
– «АукцЫон» выпускает 1 июня новый альбом «На Солнце», записанный без вашего участия. Не обидно, что вас не включили в работу?
– Нет. Я и в других альбомах не участвовал, так как раньше много пил. А эта пластинка – чисто видение Лени Федорова. Раз он посчитал, что я не очень нужен, значит, так и есть. Ничего страшного. У меня и так по горло своих проектов.
– Один из них – центр «Гаркундель», который вы уже несколько лет создаете на собственные средства. На какой он сейчас стадии?
– Практически в стадии завершения: на ремонт почти набрали денег, на аппаратуру еще нет. Центр строится третий год. Так долго, потому что ребята-волонтеры работают в нем только один день в неделю. Средства собираем с фестиваля «Гаркундельфест». В мае будет уже пятый, вся прибыль с него пойдет на достройку «внутренностей» и покупку аппаратуры. Все делается с любовью. По сравнению с тем, что было и что стало, – небо и земля. Это помещение я ждал около восьми лет, вел переписку с питерскими чиновниками. Дали совершенно убитое здание – без воды, света, с дырками в стенах. А сейчас красота! Спасибо нашим волонтерам. Мы их нашли через интернет: кинули клич, около 800 человек согласились помогать, но в итоге никто не пришел. Потом как-то сложилась нынешняя команда из 10-15 человек, которая регулярно там работает. Еще к нам приезжали на малярные работы ребята из Мурманска, Петрозаводска, Москвы. Из Воронежа пока никого не было.
– А финансово кто-нибудь помогает?
– Музыканты, которые по тем или иным причинам не смогли участвовать в фестивале. Петя Мамонов дал денежек, Сережа Шнуров. Не важно, сколько. Даже если бы Шнуров дал рубль, все равно это было бы классно. А когда мы собирали деньги на краудфандинговой платформе, нам очень помогли артисты: Костя Хабенский, Данила Козловский. Я с ними приятельствую. Кстати, Козловский не такой гламурный, каким кажется по телеку. Он нормальный. Так что, есть хорошие добрые люди, и их больше, чем плохих. А у нас питерский народ вообще очень дружелюбный. Недавно стих на эту тему написал, основанный на реальном событии. Я вышел из метро и увидел лежащего на земле бомжа. К нему подходит другой мужчина и чисто по-питерски интересуется: «Извините, любезнейший, не подскажете, где здесь можно купить водку?» На что тот ему отвечает: «Дорогой мой друг, зайдите за угол, там найдете все, что вам нужно». Интеллигентный такой стих получился, но я его не выучил пока. Вот летом на даче надо собраться с силами и новую книжку написать, а то давно я ничего не выпускал.
– Чем вы еще на даче занимаетесь, кроме написания стихов?
– Я на старости лет стал заниматься огородом! В 20 лет меня невозможно было заставить, а тут прям подсел. Сажаю по мелочам огурцы, помидоры, перцы, травку разную. Мама рассаду дает, что-то просто семечками в землю втыкаю и под парник. Вот сейчас приеду на дачу и буду ставить забор. А то собаки достали. Подползают под изгородь и все выкапывают мне. И еще капельный полив надо сделать. Надоело поливать лейками.
– На зиму закрутки делаете?
– Этим занимается моя супруга. А я люблю грибы собирать. И вообще в лес ходить. Это мой наркотик. Мне однажды теща показала, как солить грибы. С тех пор сам делаю. Все, кто кушал мои грибочки, говорят, что это ни с чем несравнимо. Съедают буквально с банкой вместе! Причем за столом, если кто-то видит мои грибы, сразу сдвигает банку к себе и ни с кем не делится.
– Олег, как вы считаете, у группы «АукцЫон» есть свой стиль? Каковы его черты?
– Драйв, энергетика, харизма, философия, мелодизм. Хотя если сравнить ранние записи группы с крайними, это черное и белое. Есть молодежь, которая пытается делать что-то похожее на «АукцЫон». Но, как правило, у нее это не получается, потому что изначально солист должен быть Леней Федоровым или круче него. Но я таких пока не видел.
– Ностальгия по собственному раннему периоду бесбашенности не мучает?
– Это молодость. А молодость – замечательное состояние и, конечно, хотелось бы в то время вернуться. Но увы. Несмотря на то, что многие сейчас говорят, что в то время жилось плохо. Неправда! Замечательно жилось, время было суперское, хоть и существовали некоторые трудности – не было инструментов, репетиционных точек. Нет, они были, но чтобы отыграть на них, вначале нужно было заработать их выступлениями на свадьбах, днях рождениях комсомольцев и тому подобном. А сейчас все есть, но души в песнях молодых коллективов я пока не вижу. Зато они считают себя гениальными, знаменитыми.
– Вам какие современные группы нравятся?
– Никакие. Мне дарят очень много дисков во всех городах, но больше одной-двух песен не слушаю – неинтересно. Я слушаю новую музыку на даче, когда вожусь в огороде. Единственное, что меня зацепило в последнее время, это группа «25/17». Их диск «Русский подорожник» я аж два раза подряд послушал, что для меня крайне удивительно. Просто зацепило, очень понравился.
– А в молодости, чтобы попасть на концерт любимого «Аквариума», вы носили колонки…
– Было дело. Когда я познакомился с Борисом, он еще сторожем работал, у него была восточно-европейская овчарка, и он носил зимой тулуп. А я проходил курсы диск-жокеев и приехал к нему задавать какие-то вопросы. После этого мы обменялись домашними телефонами и стали дружить. Чтобы бесплатно попасть на его концерт, я под видом техника таскал в зал колонку и провода к ней. На другом концерте я был типа светооператором. «Устроился» за бутылку водки к настоящему световику.
– А ваши поклонники на какие ухищрения идут, чтобы попасть на концерт «АукцЫона» без денег?
– Сейчас не знаю, а раньше залазили в залы по трубам, через подвалы. Помню, на заграничных гастролях сидел как-то в гримерке и увидел, как ко мне в открытое окно лезет человек. Причем, он даже не русский был, а иностранец.
– В последнее время вы принципиально не исполняете на концертах коронные хиты «Дорога» и «Птица». Почему?
— Не принципиально. Просто у Федорова раньше голос более звонкий был, а с нынешним эти песни уже так не звучат. И вообще альбом «Птица» ему не нравится. И не нравилась никогда. Хотя он был самым доходчивым для публики. Думаю, фанаты не в обиде. У нас такая группа, что глупо обижаться.
– Кстати, как думаете, почему именно альбом «Птица» у вас выстрелил, а не более ранние?
– Сложно объяснить. Вот почему у Шнура дурацкая песня про лабутены так выстрелила? Или у Игоря Растеряева «Комбайнеры». Или у Петра Налича «Гитар». Ведь ради смеха они эти песни делали. Тот же Шнур, насколько я знаю, на лабутены большой надежды не возлагал – он просто решил снять клип хороший. А песня же на самом деле дурацкая. И это вовсе не плохо. Шнур – гениальный человек. Во всем абсолютно. И пиарный: он знает, когда, где, что и как подать. Поэтому, думаю, у него все будет хорошо. Тем более, он наш поклонник. Кстати, Леня Федоров продюсировал его альбом «Пуля». А я когда-то представлял группу «Ленинград» в одном кафе, когда они только начинали.
– От чего зависит успех группы?
– Прежде всего, у музыкантов должен быть талант. Потом трудолюбие. И удача, чтобы попасть в нужное время в нужное место. Но никто не знает, когда это произойдет. Например, группа «Ночные снайперы» много лет подряд пыталась пропихнуть свои записи на «Наше радио», а Миша Козырев просто выкидывал их в ведро. Но каким-то непонятным образом какая-то песня все-таки попала к нему. Потом он стал говорить, что «Ночные снайперы» – его любимая группа. Так что, здесь не угадаешь: успех приходит по-разному. Многие коллективы годами бьются, а потом раз – и успех. Сразу ничего не бывает.
– А толковый продюсер разве не в счет? «АукцЫоном» ведь когда-то хотел заняться Айзеншпис, но вы ему отказали.
– Когда говорят, что Айзеншпис столько звезд раскрутил, я всегда отвечаю: «Сдурели что ли?». Где его Сташевский, где «Технология»? Цой и без него уже был известный благодаря Юре Белишкину, первому директору «Кино». Цой до Айзеншписа собирал стадионы, его любили. И я очень люблю «Кино» и Цоя. Там палка о двух концах: с одной стороны, классно, когда много концертов в день, когда машины с темными стеклами, сигареты дорогие. Это все замечательно. Но все-таки для артиста сытость – это не всегда хорошо.
– Недавно по «Первому каналу» прошел сериал «Семейный альбом», где вы сыграли эпизодическую роль, у вас даже слов не было. Почему согласились на такую неинтересную для актера работу?
– Потому что я не актер. А роли без слов, я считаю, лучшие!
– Почему же в свое время вы согласились на главную роль в фильме Алексея Балабанова «Я тоже хочу»?
– Изначально на эту роль планировался Бутусов, но он выставил требование, чтобы в картине никто, кроме него, не пел. Он отпал. Потом был Сережа Чиграков. Он тоже отпал, так как ему было некогда из-за большого количества концертов. Потом по каким-то причинам отпал Глеб Самойлов. Потом пригласили Леню Федорова. И его уже утвердили. Но за 10 дней до съемки у него серьезно заболела жена. Каким-то божьим промыслом появился я. Когда мне Леша позвонил с этим предложением, у меня аж челюсть отвисла. Представьте: попасть к Балабанову, да еще на такую классную роль, практически без слов, это дорогого стоит. Конечно, я сразу согласился.
– Каким вам запомнился Балабанов? Вы с ним подружились?
– Не скажу, что это была дружба, но несколько раз домой к нему я заходил. За день до его смерти вместе были на фестивале, где ему вручили очередную премию. После церемонии пошли в кафе, было очень жарко, а у него давление – еле выбрали место, где попрохладнее. Он рассказал об идее нового фильма «Брат-3», для которого написал сценарий. Для меня там была роль, очень интересная. Я должен был играть любовника Ренаты Литвиновой. Но не сложилось – на следующий день Леша умер. Обидно, конечно, такого режиссера уже никогда не будет. Лучше б он жил и ничего мне не предлагал. Леша – он из наших, настоящий. Пивной ларек, баня, косуха, тельняшка – его и за серьезного режиссера-то никто не воспринимал, в отличие от наших гламурных «великих». Конечно, фильмы Балабанова неоднозначны, про них можно спорить, но они все вставляют: «Кочегар», «Брат», «Груз 200», «Мне не больно», «Счастливые дни». Если о фильмах говорят, в хорошей степени или в плохой, значит, есть интерес. А если ничего не говорят, значит, и интереса нет.
– Сейчас поступают интересные предложения в кино?
– Да, скоро начну сниматься в короткометражке. По сюжету играю 57-летнего музыканта, которого родители сдают в дом престарелых. Слов немного. Учить не надо, все равно подскажут. Я не стремлюсь быть Данилой Козловским. Есть предложения – хорошо, нет – ну и нет. Тем более, не все роли мне подходят. Вот недавно режиссер Константин Богомолов предложил сыграть в кино про дореволюционное время, что-то типа «Неоконченной пьесы для механического пианино». Но текста очень много. Я там себя не нашел ни в какой роли. Мне это неинтересно. Пожалуй, откажусь.
– Вам в этом году исполнилось 55 лет, а вы по-прежнему выступаете с каким-то ребячьим задором. Как удается его сохранить?
– Я вообще ощущаю себя лет на 14. В поликлинику когда захожу, мне боязно. В общественном транспорте стесняюсь ездить без билета, боюсь злостного контролера. Мне почти всегда хочется только лежать на диване и никуда не ехать. Мое внутреннее состояние передается на сцене. Я люблю дурака валять. Сейчас молодежь такая серьезная, хоть убей. А мы можем посмеяться, пошутить. Я иду, и все улыбаются – идет идиот, в хорошем смысле слова. У нас Питер – большая деревня, все друг друга знают. Идет семейство, отец ругает сына: «Не ешь шоколад, вредно». А тут я мимо прохожу. И он говорит мне: «Правда, дядя Олег?». Я отвечаю: «Правда». А сам пришел домой и наелся зефира с шоколадом.
– Неужели до сих пор ездите на общественном транспорте?
– Да. И такси вызываю, когда в аэропорт надо. Но в милицию уже не заметают, как в молодости, за порочащий советского человека образ. Я живу напротив отдела полиции, меня все начальники знают. Хотя, бывает, в метро останавливают и ведут в отделение, чтобы похвастаться коллегам: мол, посмотрите, кого мы тут встретили, какой человек хороший! Я не хвалюсь, правда.
Выражаем благодарность Лаборатории искусств ART.LAB за помощь в организации интервью.
){kind=link}
){kind=link}