На днях воронежский суд вынес довольно суровый приговор подростку, убившему 50-летнего мужчину за отказ дать закурить. Пропали сразу две жизни – и мужчины в полном расцвете сил, и юноши, который уже никогда не узнает, каковы могли бы быть его подлинные, а не тюремные юность, молодость, большая, настоящая любовь, обретение профессии, дела всей жизни и нормальный, здоровый переход в совсем уже взрослую – уверенную в себе и ответственную – жизнь.
Цена кривой дорожки
Преступление – это всегда предельно нерационально, это всегда игра в минус. Исследования профессиональной преступности, проводимые еще в советское время, показывали, что месячный доход профессионального преступника в периоды его жизни на воле в среднем был чуть больше 300 рублей. Примерно, получается, был равен зарплате врача скорой помощи, работающего на полторы ставки, или наладчика-регулировщика квазиэлектронной аппаратуры на воронежском военном заводе. Но при этом профессиональный преступник от трети до половины своей жизни – в буквальном смысле десятилетия – проводил за решеткой. Фактически обнуляя, таким образом, не только любой уровень доходов, но и постоянно теряя любые социальные статусы.
Недавнее дело, рассмотренное судом в Боброве, в очередной раз подтвердило еще один важный нюанс в поведении преступников – они «тормозят», постоянно выпадают из ритма современной жизни, не успевают за ним.
Тот молодой человек, что попал под суд в Боброве, в июне обнаружил неподалеку от дома коноплю, срезал, высушил ее и положил полученное вещество в карман джинсов. Спустя два месяца, в августе, наркосодержащее содержимое его карманов при личном досмотре обнаружил блюститель закона. Вот зачем юноша его там два месяца носил? Чтобы гарантированно стать преступником?
Как это может быть для кого-то ни удивительно, но, с учетом вышеизложенных до банальности очевидных фактов, существуют объективные статистические показатели резко выросшего за последние 20 лет разума, здоровой рациональности в нашем поведении.
Это следует уже из того, что, согласно данным Воронежстата, число лиц, совершивших преступления в Воронежской области, по сравнению с 2000-м уменьшилось вдвое. Если тогда, в последний год мрачнейших девяностых, здесь преступниками стали почти 24 тыс. человек, то спустя 20 лет, в последний допандемийный год (более свежих корректных данных, к сожалению, в открытом доступе нет), их оказалось чуть больше 12 тыс.
Красноречивые цифры
При этом в категории «14−15 лет» число преступников по сравнению с 2000 годом уменьшилось второе – было 450, стало 150. Среди подростков 16−17 лет оно сократилась почти вчетверо – было 1298, стало 360. Почти в четыре раза меньше стало нарушителей закона и среди молодых людей от 18 до 24 лет: было 5797, стало 1736. В возрастной категории «25−29 лет» количество преступников уменьшилось по сравнению с 2000-м вдвое – было 3895, стало 2050. И даже в такой широкой возрастной категории, как «30−49 лет», преступников стало меньше в полтора раза: было 9863, стало 6645.
Показательно здесь и то, что служащие в наше время в семь раз реже имеют проблемы с законом, чем это было в 2000 году. Тогда таких оказалось 694, а ныне 106. Наемные работники – в первую очередь в этой категории речь идет о рабочих, как говорится, трудящихся – втрое реже, чем 20 лет назад, оказывались преступниками: в 2000-м таких было 5925, а теперь – 2021. Двадцать лет назад преступниками стала почти тысяча студентов, а в наши времена – в два раза меньше.
Приблизительно та же пропорция – падение более чем в полтора раза – отмечается и в отношении женщин, совершивших преступления: было 3107, стало 1961.
Значительно упал даже удельный вес молодых преступников в общем их потоке – 20 лет назад человек в возрасте от 15 до 29 лет был каждым вторым преступником в Воронежской области. Теперь же на долю молодых приходится лишь треть преступивших черту закона. И в то же самое время резко вырос среди преступников удельный вес «лиц без постоянного источника дохода». Если 20 лет назад их было чуть больше половины, то теперь стабильно три четверти, чуть ли не под 80%. То есть практически восемь из каждых десяти нарушителей закона – это люди, не имеющие стабильного дохода.
Возможно, такая «структура занятости» и диктует структуру преступлений – более половины зарегистрированных преступлений нашего времени – это кражи. Значительно – почти в четыре раза в номинале и почти в семь раз в доле от общего числа преступлений – выросло по сравнению с 2000-м и число мошенничеств: было 800, стало более 3 тыс.
И это все при том, что в наши дни резко сократилось по сравнению с последним годом девяностых число тяжких преступлений – с 23 тыс. до 6,5 тыс. Умышленных убийств тогда произошло 319, а 20 лет спустя – 84. 118 изнасилований было зарегистрировано в 2000 году, а 20 лет спустя – 31. Вдвое уменьшилось число грабежей и почти в семь раз – разбойных нападений. Интересно и то, что вместо 1246 хулиганств, зарегистрированных милицией и судами в 2000 году, спустя 20 лет таковых случилось лишь 14.
На мой взгляд, одним из самых важных выводов из такой ситуации является то, что трое из каждых четырех воронежских преступников – это граждане без каких-то стабильных доходов. Можно логично предположить, что эти 9 тыс. человек пошли на столь отчаянный шаг, как преступление, оказавшись в тяжелой материальной ситуации, под давлением совсем уже крайних обстоятельств. Это их, понятно, никак не оправдывает. В конце концов, хорошо известна аксиома о том, что денег много не бывает. Но их не хватает всегда, такова суть понятия в целом.
Важнее здесь другое – выходит, что за прошедшие 20 лет в Воронежской области фактически ликвидировано то, что именуют социальной базой регулярной и организованной преступности. Преступления из нужды, из глупости, по неосторожности – вот как характеризуют нормативные воронежские преступления сухие цифры статистики. Тенденции, о которых твердит нам статистика, выглядят однозначными и бесспорными: по сравнению с 2000 годом наша жизнь 20 лет спустя – как раз накануне пандемии – стала заметно комфортнее и удобнее, слишком разумно устроена для ухода в такой отрыв, как грубое нарушение закона.
Наша жизнь точно обрела для нас рациональную, грамотно и нормально посчитанную цену – это подтверждает даже официальная государственная статистика. И эта цена оказалась столь высока, что потребовала от нас по возможности исключить из нее такой высокий риск, как преступление.
Регулярные сводки полиции, данные следственных органов, прокуратуры, судов говорят о том, что и сейчас – несмотря на пандемию и СВО – ситуация не изменилась. Числовые характеристики, которые обнародовал Воронежстат в отношении последнего допандемийного года, в целом верны и для сегодняшнего положения дел.
){kind=link}