Встреча с писателем Денисом Драгунским прошла в воронежском книжном клубе «Петровский» 6 июля. Денис Драгунский – сын знаменитого детского писателя Виктора Драгунского, чья книга «Денискины рассказы» стала культовой для многих поколений детей и их родителей. В интервью корреспонденту РИА «Воронеж» Денис Драгунский рассказал о новых книгах, о том, как рождаются истории и почему не стоит уходить из соцсетей в знак протеста.
«Сюжетов и историй у меня в запасе много»
– В своем творчестве вы затрагиваете в основном взрослые темы. Детских книг не пишете принципиально?
– Специально для детей я не пишу, но в своих книгах затрагиваю проблемы детства. В феврале вышла моя книга «Мальчик, дяденька и я» – повесть в рассказах. Как вы понимаете, «Мальчик, дяденька и я» – это все я, только в разных возрастах. Там я затрагиваю проблемы детства. Буквально 4 июля я сдал верстку новой книжки – «Дело принципа». Это роман объемом 700 страниц, который написан от лица взрослеющей девочки, живущей в Австро-Венгрии. Действие книги происходит в 1914 году, перед Первой мировой войной. И хотя речь о девочке, там все равно – мои собственные детские переживания: она смотрит на взаимоотношения родителей, задает неудобные вопросы, убегает из дома. Это и детектив, исторический, а самое главное – философский роман. Это книга о том, как правда уступает место под натиском, с одной стороны, фантазии, а с другой – злонамеренной лжи.
– Почти все ваши произведения – маленькие рассказы. Чем вас привлекает малая форма прозы?
– Есть замечательная французская пословица, которую приводит Чехов со ссылкой на французского автора – кажется, Альфонса Доде. «Птичку спросили: “Почему твоя песня так коротка?”. Она ответила: “У меня их много, я хочу спеть их все”». У меня этих сюжетов и историй много. Причем в запасе осталось, наверное, столько же, сколько я уже написал.
– У персонажей ваших рассказов есть прототипы?
– Ну, конечно. Все это – что называется, жизненный опыт. Все это – моя биография. Больше того – если бы какой-то психолог изучил мои книжки, он бы понял, что в них действует всего четыре-пять человек. У меня есть несколько рассказов, написанных в 2009, 2012 и 2014 годах. Я думаю: неужели никто не видит, что они написаны про одного и того же человека? В книге «Мальчик, дяденька и я» есть несколько с трудом пережитых мной расставаний с женщинами. И я все время бьюсь над вопросом: «Почему же все так произошло?».
– То есть вы, занимаясь писательством, хотите «завершить гештальт»?
– Да! Что это было? Кто это был? Кто виноват? Почему она так сделала? Грубо говоря, все мои рассказы – это попытка ответить на накопившиеся вопросы из моего молодого опыта. На самом деле и мои большие книжки – тоже мои незавершенные гештальты. Перед тем, как начать работу над книгой «Дело принципа», я видел сон. Я все время вижу сны, и даже написал книжку, в которой описал все сны, увиденные мной день за днем на протяжении 2010 года.
– Это был дневник?
– Я бы сказал, ночник. Какие-то из этих снов стали рассказами, а какие-то – чертами рассказа. Мне приснилось, что я девочка, которая стоит перед окном и смотрит на тающую сосульку, которая превращается в капли. И пока капля долетает до цинкового подоконника, она вспоминает всю свою жизнь.
– А сейчас вы свои сны записываете?
– Иногда записываю. Недавно в Facebook’е записал замечательный сон о скрипке. Будто мне подарили скрипку, а она играет сама.
«Мне интересно вертеть»
Фото – Виталий Грасс
– Я так понимаю, что ваш новый роман «Дело принципа» – продолжение альтернативной истории, начатой в книге «Архитектор и монах»? Планируете ли вы в дальнейшем написать какую-то трилогию?
– Да. Планирую, но это будет не трилогия, а отдельные книги. Я планирую написать книгу о русской эмиграции, начиная с 1930-х и заканчивая 1990-ми. Книга будет называться «Горький и Бедный». Но это не альтернативная история. У альтернативной истории есть некий намек на серьезность. Смысл моей книги такой: все оказались в эмиграции – Горький, Демьян Бедный, Пастернак, Маяковский. Между ними – сложные отношения.
– Почему вы выбираете именно такой жанр?
– Мне интересно вертеть. У меня есть рассказ «Роман с пенициллином». Он о том, что было бы с «Войной и миром», если бы в то время существовала современная медицина. Ведь вся «Война и мир» держится на нескольких смертях: смерть маленькой княгини от родов, смерть князя Андрея, смерть Элен и смерть Анатоля. Если бы Анатоль остался жив, он бы всем сильно подпортил жизнь. Кстати, по всем правилам он остался бы жив. Потеря ноги не может быть причиной смерти. Одноногих героев войны 1812 года было полно. Все они были в почете у царя. Представьте себе, что и маленькая Лиза осталась жива, и Элен бы не скончалась от криминального аборта, и князя Андрея бы вылечили. Я написал рассказ, в котором предположил, что бы из этого получилось. Если так, то получился бы роман в духе Достоевского. Я люблю сочинять разные версии классических произведений. Почему бы не написать «Анну Каренину» от имени Кити?
«Провинция есть и в Москве»
– Вы бы хотели, чтобы ваши произведения экранизировали?
– Хотел бы, конечно! Но пока предложений не поступало. «Архитектор и монах» мог бы быть прекрасным спектаклем, я бы сделал из него пьесу. В книге очень интересная переписка с Евой Браун – она берет за душу. Это мог бы быть грандиозный фильм. Представьте, в нем мы могли бы увидеть Москву 1930-х, которая не стала столицей.
– Из уст москвичей часто слышишь слово «провинциал». Причем провинцией некоторые жители столицы считают и Санкт-Петербург. А для вас где начинается и где заканчивается провинция?
– Провинция может быть и в Москве. Провинция – это несоответствие современным простым жизненным стандартам. Там, где какая-нибудь тетка кричит на девушку за то, что у нее слишком короткая юбка – это провинция. В Москве абсолютное наступление провинциализма – это засилье всякого рода охранников и пропускных пунктов. Есть тысячи объяснений, откуда это взялось. Одно из них – Ельцин, боясь бунта взрослых крепких мужиков, уволенных из армии, подписал указ, по которому любая вшивая лавочка должна иметь охранников. Московские охранники отличаются старой провинциальной недоверчивостью ко всем. Когда в дорогом гостиничном номере неправильно расположены розетки и лампочки, видно, что люди не думали об удобстве своих гостей. Это и есть провинция.
«Уходить из соцсетей в знак протеста нельзя»
– Госдума приняла закон, по которому за перепост в соцсети можно получить штраф или вовсе тюремный срок. Как вы считаете, перестанут ли инакомыслящие выражать свое мнение в Facebook и «ВКонтакте»?
– Думаю, люди будут отстаивать свои права, в подполье никто не уйдет. Интересно будет посмотреть, какое по этим законам будет правоприменение. Если действительно за каждый лайк будут привлекать к суду, то не хватит судов. Этот закон, я думаю, будет работать выборочно. Выборочное правоприменение, кстати говоря, существует в каждой стране. Когда знаменитого гангстера Аль Капоне посадили за неуплату 100 долларов налога (ни на чем другом его поймать не могли), он был не единственным человеком в США, недоплатившим налоги.
– Как быть творческому человеку, когда государство «закручивает гайки»?
– Вы знаете, неприятно, когда закручивают гайки. Конечно, это касается всех. Я все-таки надеюсь, что этот закон будет поправлен. Сейчас, кстати, удобно принимать такие законы, потому что санкции уже есть. До 2014 года такой законопроект не приняли бы из-за того, что для наших политиков было важно мнение коллег из Евросоюза, конгресса США, парламента Франции.
– Может, проще уйти из соцсетей?
– Можно уйти из соцсетей, но я не думаю, что это решение будет правильным. Потому что соцсети – такая же реальность, как пишущая машинка. В 1960-е ей можно было не пользоваться, писать разборчивым почерком и отправлять рукопись в издательство. Наборщик набирал текст. Точно так же – и соцсетями. Из них можно уйти. Может быть, все будут разговаривать азбукой Морзе, но как долго мы продержимся? Нельзя уходить из соцсетей, точно так же, как нельзя отказываться от канализации и ставить в знак протеста у себя во дворе деревянный нужник.
Справка РИА Воронеж
Денис Драгунский – писатель, сценарист. Сын детского писателя Виктора Драгунского, автора «Денискиных рассказов», прототип главного героя книги – Дениса Кораблева. Старший брат драматурга Ксении Драгунской и младший сводный брат журналиста Леонида Корнилова. Родился 15 декабря 1950 года. После окончания филфака МГУ преподавал греческий язык в Дипломатической академии МИД РФ. Написал сценарии к фильмам «По секрету всему свету», «Удивительные приключения Дениса Кораблева», «Клоун», «За старым забором». Наиболее известные книги Дениса Драгунского – «Архитектор и монах», «Нет такого слова», «Плохой мальчик», «Окна во двор», «Отнимать и подглядывать», «Вид с метромоста», «Мальчик, дяденька и я».
){kind=link}