Воронежский писатель и историк Олег Бобров посвятил свою повесть «Русский Верден» безвестным героям Первой мировой войны, защищавшим крепость Осовец. Книга вошла в шорт-лист международного конкурса Московской литературной премии в номинации «Большая проза».
Летом 2020 года исполняется 105 лет событиям героической обороны русской крепости Осовец, расположенной в 50 км от Белостока, сейчас принадлежащего Польше. Именно здесь в 1915 году немцы применили против русской армии химическое оружие – газы хлора и брома. Немцы не рассчитывали, что даже после смертельной дозы яда русские солдаты дадут им отпор. Увидев кашляющих кровью людей с почерневшими лицами, семитысячная немецкая армия в ужасе отступила – живых она приняла за мертвых. Так героическая оборона крепости умирающими русскими солдатами вошла в историю под названием «атака мертвецов». Это были солдаты 226-го пехотного Землянского полка. Среди них были жители Воронежской губернии.
Олег Бобров рассказал корреспонденту РИА «Воронеж» о своей книге и исторических событиях, которые легли в ее основу.
– Олег, вы давно начали писать?
– Я закончил истфак ВГУ. Некоторое время работал в школе учителем истории, потом преподавал историю и экономику в Воронежском институте высоких технологий и Воронежском экономико-правовом институте. Писать художественные вещи начал в 2007 году. Первой моей книгой стал роман о Средневековье «Ветры Баянкола», после него появилась повесть «Русский Верден». Потом – роман-дилогия «Смертельный полонез», тоже о Первой мировой войне и русской эмиграции. Сейчас к изданию готовится серия из трех моих книг «Дети террора» о девушках, примкнувших к революционному террору начала XX века. С ними я выдвинулся на Международную лондонскую литературную премию. Сейчас своего издателя ищет моя книга о первых русских женщинах-врачах «Веры тонкая свеча».
– Какова предыстория повести «Русский Верден»?
– В 2009 году умерла моя бабушка Анна Константиновна, которой было 95 лет. Разбирая старые документы и фотографии, я обнаружил фотографию ее отца – моего прадеда Константина Гавриловича Крутских, который был Георгиевским кавалером. Он участвовал в обороне крепости Осовец и до конца жизни хрипел и страшно кашлял – это были последствия газовой атаки немцев. У него был сильнейший бронхит. Первую мировую прадед закончил унтер-офицером, артиллеристом. Но в 1938 году его репрессировали как «врага народа».
Прадед был вдовцом, жил в Землянске с шестью детьми. Сначала его раскулачили, но не сослали – имущество отдали в колхоз. Но у прадеда был жесткий характер – он начал ругаться с колхозниками из-за того, что они портят его имущество, плохо относятся к лошадям, и на него написали донос. После раскулачивания он с детьми переехал в Воронеж. Когда в 1938 году в Воронеже начались аресты, забрали пол-улицы. Прадед начал ходить по инстанциям и грозить, что пожалуется на аресты соседей товарищу Сталину. Его предупредили: «Докричишься – за тобой тоже приедут». Но он пошел в НКВД.
Через неделю за ним приехали. Донос на прадеда написал наш сосед по улице. Бабушку, оставшуюся одну с пятью братьями и сестрами, уволили с работы, с позором выгнали из комсомола, отобрали жилье.
Детей приютила родня. В 1995 году, забрав документы на реабилитацию прадеда, я узнал, что он умер от туберкулеза костей на Магадане. Бабушка до конца жизни боялась вспоминать об отце и никому не говорила, что он был репрессирован.
Так, через семейную историю, у меня родилась мысль написать повесть об обороне Осовца. Вскоре я выяснил, что дед был крепостным артиллеристом 226-го Землянского пехотного полка, который оборонял крепость. А потом из эмигрантского журнала, который мне дал журналист Святослав Иванов, я узнал об участнике Осовецкой обороны капитане Семене Ядрынце. Так сложился пазл, и Ядрынец стал главным героем повести. В ней он выведен под именем Семен Данилец. После 1917 года он вместе с женой Оксаной эмигрировал во Францию, где погиб во время Второй мировой войны под Амьеном, защищая свою вторую родину от немцев. В то время как французы бежали, он встал за пулемет и в одиночку держал оборону в течение двух часов. Он был настоящим русским солдатом и решил принять последний бой.
– То есть персонажи не выдуманные?
– Нет, все мои герои – подлинные, но иногда выведены под другими фамилиями. Так, жену Ядрынца действительно звали Оксаной. В эмиграции она стала певицей, которая пользовалась большой популярностью и одно время пела в кабаре «Мулен Руж». Она разделила участь мужа, погибнув под пулями немцев. Прототипом капитана-инженера Петра Басилаго стал защитник крепости Петр Басилевский, а командира саперов Виноходова – последний офицер Осовца Иван Хмелик, который в 1939 году издал книгу мемуаров «Оборона Осовецкой крепости».
– Что известно о 226-м Землянском пехотном полке, который участвовал в «атаке мертвецов»?
– Это был обычный пехотный полк царской армии, сформированный для крепостной службы. Он создавался из людей старшего призывного возраста. Это были крепостные артиллеристы и ратники – солдаты запаса, второй очереди. Землянский полк начали формировать в сентябре 1914 года из солдат Воронежской губернии – Землянского уезда (нынешнего Семилукского района) и Задонского уезда (сейчас – Липецкая область). Формировали полк под Орлом.
– В книге говорится, что крепость Осовец была местом ссылки. Почему?
– Это была третьеочередная крепость. Туда попадали офицеры, у которых не было дальнейших шансов на продвижение карьеры. Они несли обычную гарнизонную службу. Как правило, это были офицеры, чем-то проштрафившиеся. Осовец являлся глухим захолустьем, в котором можно было спиться с тоски. Крепость стояла на берегу реки Бобры, она была окружена лесом и болотами. Из-за такого соседства офицеры и солдаты болели «болотной лихорадкой» – малярией. Весной река Бобра разливалась, и крепость затапливало. По крепости передвигались на лодках.
– А с ними были семьи?
– Согласно воинскому уставу, служивым в крепостях запрещалось держать семьи. Но в таком захолустье на это смотрели сквозь пальцы, потому что понимали: если офицера посадить без жены и детей, в гарнизонной тоске он просто сойдет с ума.
– Как был устроен быт в крепости Осовец?
– Из-за того, что деньги на крепость выделялись по остаточному принципу, офицеры и солдаты влачили нищенское существование. Чтобы прокормиться, делали огороды. Но почва в крепости была такая, что на ней было трудно вообще что-либо вырастить. Когда разливалась река, гарнизон превращался в остров, отрезанный от остальных населенных пунктов.
– Где жили солдаты и офицеры?
– В казематах – полуземлянках, которые вели под землю на глубину два метра. Домики были вмурованы в крепость. Когда разливалась река, из-под земли все перемещались наверх, жили в крепостных стенах.
– Где солдаты брали воду?
– Из реки Бобры. Воду кипятили. В ежедневный рацион солдат входила водка с хиной (кора хинного дерева) – иначе можно было умереть от лихорадки. Утро офицеров и солдат наступало со ста грамм водки, в которые добавляли таблетки с хиной или растолченной корой хинного дерева.
– В чем была стратегическая ценность цитадели?
– Осовец начали возводить в 1795 году, после третьего раздела Польши. Место для строительства цитадели было выбрано неспроста – через Осовец проходил единственный в области путь из Восточной Пруссии в Российскую империю. Поэтому для любой воюющей стороны цитадель была крайне важна. Русским она давала возможность напрямую, через Польшу, вторгаться на территорию Германии. Если наступали немцы, то, взяв Осовец, они могли, минуя болота, идти напрямую в Белосток и дальше в Минск и Смоленск.
Беда крепости была в том, что ее укрепления к началу Первой мировой войны устарели. А на возведение новых укреплений денег не хватало – Осовец относили к разряду третьеочередных крепостей. Тем не менее гарнизон состоял из солдат блестящей выучки, с железной дисциплиной. Немцы, подходя к Осовцу, рассчитывали взять крепость очень быстро. Но у них ничего не получилось. Осада крепости растянулась почти на год. Защитники крепости отбили два штурма. Зимой 1915 года, до февраля, было относительное затишье – крепость не штурмовали, а обстреливали из крупнокалиберной артиллерии. Взрывались старые укрепления – они не выдерживали огня. Во время затишья Осовец посетил император Николай II, который вручил защитникам крепости награды за храбрость и уехал в ставку.
В феврале 1915 года, когда немцы начали генеральное наступление на Восточном фронте, защитников Осовца попросили продержаться хотя бы 48 часов. Но гарнизон сражался еще полгода.
– Как произошла «атака мертвецов»?
– Шестого августа немцы применили сотни баллонов с ядовитым хлором и бромом. Противогазов в крепости не было. Солдаты, которые находились в траншеях на передних рубежах обороны, тут же погибли. Потом ядовитое желто-зеленое облако высотой 20 м окутало всю крепость. Хлор отравил все. Люди зажимали рты тряпками, смоченными мочой. Была отравлена еда, вода. Отравление хлором вызывает жажду. Люди пили воду и тут же умирали. Солдаты получили сильнейшие ожоги, из легких шла кровавая пена, кожа покрылась пузырями. Всего в Осовце погибло 1,5 тыс. наших солдат из 2 тыс., которые были в гарнизоне.
На штурм крепости пошли 7 тыс. немцев. Противостоять им было некому. Но неожиданно им навстречу из окопов поднялись захлебывающиеся кровью русские солдаты с ожогами на лицах – несколько десятков человек. Это были остатки 13-й, 8-й, 14-й рот Землянского полка. К ним присоединились оставшиеся силы гарнизона. Атаку возглавил Владимир Котлинский. Три немецких полка в ужасе бежали, испугавшись «мертвецов». Комендант Николай Бржозовский, стоя на стене крепости, кричал: «Русские не сдаются!».
– Все солдаты погибли?
– Да, почти все, кто участвовал в «атаке мертвецов». Владимир Котлинский был смертельно ранен. Имена героев в массе своей не сохранились. Это были солдаты Воронежской и Тамбовской губерний.
Кстати, после «атаки» направление ветра переменилось, и ядовитый газ пошел в сторону немецких позиций. Немцы тоже понесли потери – в их окопах умерло около 1 тыс. человек. Химическое оружие отравило все – птицы падали замертво, была отравлена речка Бобра (в ней плавала дохлая рыба), трава пожухла, лес был как после бомбардировки – листья пожелтели и осыпались.
Когда немцы прорвали фронт, гарнизон получил приказ отступать. Держать оборону крепости смысла больше не имело. Эвакуация гарнизона началась 18 августа. Комендант Николай Бржозовский приказал вывозить из крепости орудия, а все, что осталось от укреплений, взрывать. Поскольку после газовой атаки пали и лошади, выжившим людям пришлось тащить пушки на себе. Уходили они по железной дороге, ведущей в Бялогранду.
– Что произошло с крепостью после Первой мировой войны?
– В 1925 году между СССР и Польшей было заключено перемирие, и Осовец отошел к Польше. Отныне крепость относилась к так называемым осадным землям – русские ушли, и на эту приграничную территорию заселились поляки. Разбирая обгорелые руины крепости, поляки полезли в один из казематов и услышали голос: «Стой! Стрелять буду!». Польские пограничники остолбенели. Оказалось, что при взрыве осовецких укреплений в казематах забыли часового! Он был контужен и остался охранять склады. Там он и просидел десять лет.
– Как же он остался жив?
– Там хранились сухари и консервы, которые он вскрывал штыком. Там же – белье, которое он менял. Поляки не могли ему объяснить, что война кончилась много лет назад. Он сказал: «Я сдам свой пост только начальнику караула». Когда часового наконец убедили, он, не выпуская из рук винтовки, вышел на свет – и тут же ослеп. Поляки были настолько воодушевлены его мужеством, что ему предложили остаться в Польше. Он ответил: «Нет, только в Россию». Его передали нашим пограничникам. Недавно выяснилось, что это уроженец Курской губернии. Он родом из села Белая Колодезь Журавлевского уезда. Фамилия героя – Журавлев, а как его звали, до конца неизвестно: по одной версии, его звали Иваном, по другой – Николаем.
– Как сложилась дальнейшая судьба крепости?
– В 1939 году территория Осовца досталась СССР. Здесь расположились тыловые укрепления. В 1941 году наши пограничники с легким вооружением держали крепость Осовец двое суток. Но к концу июня 1941-го немцы взяли Осовец, а летом 1944 года его освободили войска маршала Рокоссовского.
Сейчас Осовец – это польская крепость-музей Осовицы Подляского воеводства. Это национальный заповедник. Каждый год здесь проходит историческая реконструкция обороны крепости.
– Повесть вы посвятили забытым героям забытой войны – так называют Первую мировую. Почему ее забыли?
– Октябрьская революция и Гражданская война разделила людей на «красных» и «белых». В советское время Первую мировую войну назвали империалистической, грабительской, ненужной. Зачастую люди сражались в одном окопе, но потом один ушел к «красным», другой – к «белым». Самый яркий пример – Осовец. Командир Георгий Штакельберг стал одним из генералов белого движения. Комендант крепости Николай Бржозовский тоже воевал за «белых». Он умер в Югославии. А блестящий офицер, генерал Александр Свечин, стал отцом советского спецназа. Седьмого ноября 1917 года именно Свечин со штурмовой бригадой спас большевиков, взяв Зимний дворец. Но в 1937-м его расстреляли.
Мой прадед остался нейтральным. После войны у него было четверо детей, он был отравлен ядовитыми газами, поэтому его не мобилизовали ни «красные», ни «белые».
– Название повести – «Русский Верден» – связано с городом-крепостью во Франции?
– Да, это город во Франции, при защите которого погибло более 1 млн человек. В Первую мировую не были взяты только три крепости: Верден, Сморгонь и Осовец. «Русский Верден» для меня – это не только не павшая цитадель, но и русский характер. Семен Данилец – маленький слабый человек, но, когда надо, он приобретает силу крепости.
– Главные герои повести эмигрируют во Францию. Тему белой эмиграции вы затронули и в следующей книге – «Смертельный полонез». Почему эта тема вам близка?
– Приток русской эмиграции был одной из причин быстрого возрождения Европы после Первой мировой войны. Европа получила русские интеллектуальные и военные кадры. В нашей стране тема русской эмиграции всегда рассматривалась однобоко. В советское время считалось, что за границу бежали негодяи, эксплуататоры. Но по самым скромным подсчетам русских эмигрантов было более 3 млн. Для России это был колоссальный урон, а Европа колоссально выиграла.
– В повести одна из сюжетных линий связана с публикацией архивов в русскоязычных журналах. Жизнь главного героя, у которого хранятся эмигрантские архивы, висит на волоске. Действительно ли за такое могли пустить пулю в лоб?
– И пускали. Люди бесследно исчезали. Сразу после Октябрьской революции за архивами царской семьи началась охота. Причем охотились все: ГПУ, сами белоэмигранты, частные лица. У главы Российского белоэмигрантского общевоинского союза Александра Кутепова во Франции был специальный отдел, который следил за публикацией архивов. В архивах было огромное количество компрометирующего материала, из-за которого могла разразиться мировая война.
– Словом, архивы – это мощное оружие?
– Это фугас замедленного действия. В 1934 году в эмиграции вышли мемуары бывшего главы Петербургского охранного отделения, основателя русского политического сыска, полковника Александра Герасимова. Мемуары назывались «На лезвии с террористами». В них он давал понять, что многие из большевиков, даже очень высокопоставленных, были агентами царской охранки. После выхода книги среди эмигрантов был огромный скандал. Кстати, многие эмигранты выживали за счет того, что продавали архивы.
– Они были дорогими?
– Стоили безумных денег! В Швейцарии Министерство иностранных дел создало специальный Институт русской эмиграции. Туда они скупали за бешеные деньги все русские архивы – архивы эсеров, архивы царской полиции, архивы Ленина, архивы ГПУ. Большинство этих материалов для нас до сих пор закрыто.
– Заинтересовала ли ваша книга издателей?
– Я очень признателен главному редактору журнала «Подъем» Ивану Щелокову, который отредактировал «Русский Верден». Повесть вышла в «Подъеме» в 2015 году. Мне хотелось издать повесть отдельно, но воронежские издатели отмахнулись. Спонсоров тоже не нашлось. Однако недавно «Русский Верден» издал тамбовский журнал «Александр».
– Принесет ли вам что-нибудь Московская литературная премия?
– С авторами, которые вышли в финал, будут работать телевизионные продюсеры. Их работы лягут в основу фильмов и сериалов. Возможно, и моя повесть будет в их числе.
