РИА «Воронеж» начинает серию публикаций, в которой журналисты будут общаться со звездами воронежского спорта – именитыми спортсменами и тренерами. Мы хотим познакомить своим читателей с малоизвестными фактами о людях, жизнь и достижения которых, кажется, уже достаточно хорошо известны в родном городе и за его пределами.
В первом материале серии – интервью c выдающейся советской волейболисткой, многие годы выступавшей в составе сборной СССР, олимпийской чемпионкой, чемпионкой Европы, пятикратной чемпионкой СССР, заслуженным мастером спорта Ириной Макогоновой (до 1978 года – Колодяжной).
Центр ее имени
Ирина Макогонова – во многом уникальный человек. Но пока речь не о ее спортивных достижениях и прямом характере, а об истории появления волейбольного центра в ее родном селе Лосево Павловского района, который был открыт в феврале 2014 года.
Владимир Колодяжный, руководитель Лосевского филиала Павловской ДЮСШ, сын первого тренера Ирины Макогоновой:
– Ирина Петровна, используя свое громкое имя и авторитет, совместными усилиями с местными властями начала продвигать свои мысли о важности строительства полноценного волейбольного зала, и предыдущий губернатор региона Алексей Гордеев дал «зеленый свет» этому начинанию. В 2014-м спортивный центр был запущен в эксплуатацию. Сегодня здесь занимается порядка 170 человек, постоянно проходят межмуниципальные соревнования, традиционные турниры среди спортсменов разных возрастов памяти моего отца – первого тренера Ирины – Виктора Федоровича Колодяжного, турниры на призы ее имени, а также зональные соревнования спартакиады школьников по волейболу и финалы Спартакиады.
Колодяжные
- Ирина Петровна, сколько всего в Лосево Колодяжных?
– Думаю, примерно 30%. Это одна из самых распространенных местных фамилий.
- На старом черно-белом фото ваш дом. Кто его строил?
– Сначала у нас был маленький домик типа мазанки. Низенькие потолки, и высокий человек нагибался при входе. А новый дом был щитовой, его построили мои родители – Петр Иванович и Полина Павловна. Мама окончила Бобровское педучилище и по распределению попала в Лосево учителем начальных классов, здесь они познакомились с отцом, поженились. Первым в 1958-м родился брат Владимир, в 1959-м на свет появилась я, а в 1967 году – сестра Валентина. Отца нет в живых уже 33 года (умер, когда ему было 53), он был механизатором, никогда ничем не болел – и инсульт. Мама, всю жизнь проработавшая учителем, умерла десять лет назад. Родители не имели отношения к спорту – мама хорошо пела, отец тоже пел и играл на гармошке. И они хотели, чтобы мы с братом учились в Лосевской музыкальной школе, но я пела только в школьном хоре, танцевала и вообще – прошла все кружки, которые были в нашей школе.
- Откуда в вашей жизни возник волейбол?
– Учитель физкультуры нашей школы Виктор Федорович Колодяжный собрал секцию волейбола, пригласил ребят и девчонок. Попав в волейбол, я сразу бросила музыкальную школу, где мне было откровенно скучно. Наставник учил нас и рос вместе с нами. Как-то ехали играть в Бобров в кузове грузовика (иного транспорта тогда просто не было), нас просто там брезентом накрыли, чтоб гаишникам не попались. И поехали за 60 километров. На турниры мячи мы возили с собой в обычных хозяйственных авоськах, там же, кроме мячей, лежали кеды, сапоги. Мы представляли спортобщество «Урожай», у нас у всех была форма желтого цвета с темно-синими номерами из драпа. Мы сами вырезали их, сами пришивали на майки. Мой самый первый номер был «тройка», потом – «единичка», когда я стала капитаном.
На тренировку за 130 верст
- Когда стало понятно, что волейбол для Иры Колодяжной – это навсегда?
– Думаю, в шестом классе, когда я попала в сборную области по своему возрасту, как и мой брат. Тогда мы сельской командой выиграли первенство района и поехали на первенство области, и там попали в тройку призеров. Я оказалась в составе сборной области, и одновременно, в те же 13 лет, меня включили в состав воронежской команды «Трудовые резервы». Я с командой поехала в Казань на какой-то крупный российский турнир. А в 15 лет в 1975 году попала в воронежское «Динамо» и в составе сборной нашей области поехала в Ярославль на спартакиаду народов РСФСР.
- Там-то вас и увидел тренер Николай Карполь...
– На тот турнир приехала знаменитая «Уралочка», на базе которой играла команда Свердловской области. И там меня впервые увидел Николай Карполь. Через много лет я спрашивала его, что тогда он заметил во мне, – и тренер ответил: «У тебя тогда были отличные физические данные и горящие глаза». Через нашего капитана Наталью Лобанову Карполь передал, что хочет пригласить меня в «Уралочку». Наталья ответила: «Да что вы, ни в какой Свердловск Ира не поедет, у нее дома в деревне корова, большой огород...»
Тем более что тогда я, будучи девятиклассницей, выступала за воронежское «Динамо», условно говоря, в сегодняшнем втором дивизионе. В Воронеж ездила по выходным – в субботу после последнего урока шла на автобус и ехала два часа до города, выходила в центре, шла в железнодорожный техникум на тренировку. Ночевала в гостинице «Маяк» и в воскресенье шла на три тренировки. И последним автобусом после 18:00 с Центрального автовокзала, купив себе по традиции два пирожных «трубочка», возвращалась домой в Лосево. Так продолжалось целый год.
- Куда собирались поступать после школы?
– Хотела идти в медучилище – куклам делала уколы, и они не плакали... Были мысли и о школе милиции. Даже хотела кондитером стать! Но когда стала в 10-м классе ездить в Воронеж на тренировки, то поняла, что ни медиком, ни милиционером я точно не буду, а спортсменкой – наверняка.
На «Волге» в неизвестность
- А что же «Уралочка»?
– В мае 1975-го Николай Карполь сам приехал за мной в Лосево. Откуда узнал адрес – не понимаю до сих пор. Утром 25 мая пришел в наш дом. Бабушка говорит: «Там какой-то мужчина красивый к нам идет». А я поняла, что ему надо, и под стол спряталась. Он с порога заявил родителям: «Я приехал пригласить Ирину в «Уралочку». Вы не волнуйтесь, если у нее не получится, она там окончит 10-й класс и вернется домой». Не успел Карполь это договорить, мой папа возьми да скажи: «Это у нее-то не получится? Я закрываю дверь, так она через окно бежит на свидание». Я сижу под столом и отца за ногу дергаю, молчи, мол... А у меня тогда уже был парень Сергей, позже ставший моим мужем. Потом Карполь сказал, что завтра мы уезжаем в Свердловск. А на следующий день как раз в этой школе, где я училась, был последний звонок, мы зашли, чтобы забрать документы. Меня всей школой до остановки провожали, а потом он поймал «Волгу», и я с одним чемоданчиком отправилась с ним в неизвестность. Приехали в аэропорт Воронежа и полетели с командой на предсезонные сборы в Дагестан.
Ирина Макогонова – крайняя слева
- «Дедовщина» в команде была?
– Как таковой не было. Но вот, например, наш капитан Надежда Радзевич, если видела незаправленную кровать, нараспев говорила: «Та-а-ак. Сейчас я кого-то буду ругать». Это старый прикол был, но я-то, как молодая, все за чистую монету принимала, пугалась поначалу. Наш связующий игрок Лидия Логинова, бывало, дает мне передачу, я вижу по ее глазам, что если не забью – плохо будет.
- Против кого первый раз вышли в основе «Уралочки»?
– Первую официальную игру за «Уралочку» я провела против рижской «Авроры» во время выездного тура в Одессе. Тогда наша команда существовала при заводе транспортного машиностроения им. Свердлова, это было оборонное предприятие. Там я была «подснежником» – якобы «работала» в одном из цехов маляром 5-го разряда (позже – числилась бухгалтером, слесарем КИП, даже инженером). В то время мой оклад составлял 90 рублей в месяц – это были неплохие деньги. Бывало неудобно возле кассы в день зарплаты стоять – там настоящие маляры-работяги, и тут я откуда-то выскакиваю. На свою первую зарплату купила в Риге (там мы играли) маме трикотажное платье, что-то отцу, что-то брату. Упаковала все это в деревянный ящик, положила даже палку колбасы-сервелата и коробку конфет «Белочка».
Чай с Ельциным
- Тогдашний первый секретарь Свердловского обкома КПСС Борис Ельцин ведь тоже был болельщиком «Уралочки».
– В 1978 году весной в стране проходила замена старых паспортов на новые. В Свердловском обкоме КПСС именно он вручил их нам. После церемонии были чай, конфеты, разговор о будущем команды. Он бывал на многих играх, очень эмоционально переживал за нас. Николай Карполь часто общался с Борисом Николаевичем, тот был в курсе наших проблем и помогал их решать.
- Когда началась карьера «сборницы» Макогоновой?
– В 1976 году я попала в «молодежку», первый выезд в составе этой сборной был на турнир «Дружба» в Венгрию. И стала там лучшим игроком, за что организаторы вручили мне, 16-летней, верблюжье одеяло, которое цело до сих пор. В мае 1978-го я попала в состав взрослой сборной СССР, с которой поехала в Японию на ежегодные традиционные товарищеские игры. За 10 дней мы провели пять матчей в разных городах. Прилетели в Токио, разместились в гостинице, передохнули, потом – в Киото, Саппоро и так далее.
В Японии удивило все! Игроки сборной по-настоящему (а не так, как мы в Свердловске числились) работали на крупном предприятии («Хитачи»), у них были открыты счета, и после побед на больших турнирах (например, на Олимпиаде в Монреале 1976 года) они вообще могли больше не работать.
Об ордене – из газеты
- Близилась московская Олимпиада 1980-го...
– Тогда было тяжело из-за бойкота многих стран (из-за ввода российских войск в Афганистан. – Прим. РИА «Воронеж»). Мы знали точно, что должны победить, особенно – сильные команды ГДР, Кубы. У немок была звезда – левша Бригитте Фетцер роста 196 см. Она могла подавать мяч в любую точку площадки, как наша Екатерина Гамова. Мы боялись эту немку, тем более что у нас самые высокие игроки были ростом 182−183 см. С немками мы играли в финале и победили со счетом 3:1. Я тогда целый год играла с разрывом связок, и сейчас на правом колене у меня стоят искусственные связки.
- Как Родина тогда оценила вашу победу?
– Премиальные были около 4 тыс. рублей каждой. Из них минус подоходный и бездетность, на руки вышло по 3 тыс. рублей. На эти деньги купила телевизор «Горизонт» за 700 рублей, немецкую «стенку» за 1300, и что-то осталось. Сразу после Олимпиады в Москве нам вручили удостоверения заслуженных мастеров спорта, в Свердловске встречали у трапа самолета красной дорожкой и цветами. Потом – прием в обкоме КПСС, где Борис Ельцин поздравлял.
У меня была всего неделя отдыха, и я сразу же полетела на операцию в Болгарию. Николай Карполь хорошо знал этого хирурга по имени Димитр Шойлев, у него в апреле 1980-го мы проходили восстановительный курс. После операции по замене связок я лежала в палате, и мне принесли газету «Советский спорт», а там написано, что орденом «Знак Почета» награждены волейболистки, и я там тоже есть.
Победы с сыном в животе
- Фанфары отгремели, приемы прошли. Дальше – снова «Уралочка»?
– Да, после Олимпиады началось обновление состава, и мы начали готовиться к чемпионату Европы 1981 года. И все было замечательно, если бы опытные девчонки не начали уходить в декрет. В 1982 году я стала капитаном, а на финальном туре чемпионата СССР играла, будучи на четвертом месяце беременности. И «золото» чемпионата, и Кубок европейских чемпионов были завоеваны в это время, когда я была с сыном в животе. Иногда по утрам тошнило и очень хотелось есть, мы были на Кубке европейских чемпионов в Италии, а там у них европейский завтрак – маленькая баночка джема, кусочек масла и хлеб.
- С Карполем на случай вероятной беременности были какие-то договоренности? Ведь когда практически вся «основа» команды дружно уходит в декрет, она подставляет своего тренера.
– Все мы – шестеро ветеранов команды – доиграли сезон, и в конце сезона я, беременная, была капитаном команды вместо Надежды Радзевич, ушедшей в декрет еще раньше. Узнав о моей беременности, Карполь ругался, называл всех будущих мам предательницами. Но никто из нас глобально не уходил, все собирались вернуться. Так в сентябре 1982-го я родила сына Сашу – а уже в декабре 1982-го с коляской приходила в спортзал и тренировалась. Все мамочки, кроме меня, оставляли новорожденных бабушкам-дедушкам, которых у меня в Свердловске не было. За малышом в коляске смотрела дежурная, я иногда выскакивала кормить его во время тренировки. В общем, когда Саше исполнилось 7 месяцев, я отвезла его в Лосево к родителям мужа и начала готовиться к Спартакиаде. В то время я еще заочно оканчивала институт народного хозяйства, в июне защищала диплом. А мой супруг Сергей (тоже наш, лосевский) работал тогда заворготделом спортобщества «Локомотив».
- Что это за жизнь такая – крошечный сын полгода живет за полторы тысячи километров от родителей?
– Потому и приняли решение вернуться в родные края. В июле 1983 года я была дома, а в августе надо возвращаться и готовиться к чемпионату. Сыну в сентябре исполнился годик, забрали его в Свердловск, отдали в ясли, а мне надо уезжать на тур в Минск. И что делать? Надо было жертвовать семьей и ребенком.
Уже позже, в юности, Александр тоже немного занимался спортом – футболом, потом он окончил МГИМО с красным дипломом. Сейчас – дипломат, работает в Париже.
Неволейбольный Воронеж
Николай Карполь
- Как тренера поставили в известность о решении покинуть «Уралочку»?
– Он обозвал меня предательницей, хотя я объяснила, что хочу вернуться в Воронеж, так как на прежнем уровне играть уже не могу. Он тогда тяжело посмотрел на меня, до сих пор помню этот его взгляд. Мы с мужем уже сидели на чемоданах, нашли вариант размена квартиры на Воронеж и в 1984-м приехали сюда.
- Чем собирались заниматься?
– Играть. В Воронеже была команда «Энергия», представлявшая завод «Электросигнал», она тогда выступала во второй лиге. Меня снова устроили на завод «подснежником» – слесарем КИП, зарплата была 140 рублей.
- Каково было олимпийской чемпионке попасть в болото второй лиги?
– Я вообще не имела права ошибаться на площадке. Все смотрели на меня как на бога, а я порой ошибалась и кляла себя потом на чем свет стоит. Команда готовилась подняться в более высокий эшелон, и тут грянула перестройка. Наш тренер уехал работать на Камчатку, и я стала в конце 1986-го играющим тренером. Где-то около года я проработала так – и тренировала, и выбивала финансирование, и устраивала игроков в вузы. Зарплату платили телевизорами – их надо было где-то реализовывать, чтобы выручить живые деньги.
Тренерская работа. 1994 г.
С тех пор я тренировала воронежских волейболисток 20 лет с 1988 по 2008 год. У меня была мечта вообще вывести воронежскую команду на уровень «Уралочки». Если бы в те годы в Воронеже был Максим Увайдов (председатель областной федерации волейбола во времена губернаторства Алексея Гордеева. – Прим. РИА «Воронеж»), который позже много сделал для воронежского волейбола, можно было замахиваться на суперлигу.
- Почему тренерская карьера оборвалась?
– Ушла не я, а «ушли» меня. В Воронеже была создана вторая команда во время моей бытности тренером – «СВС-Воронеж». Люди вошли в бюджетное финансирование, обещали выход на высокий уровень, а я ушла отовсюду, уехала копать картошку, оставшись первым вице-президентом областной федерации волейбола. Параллельно была создана областная школа волейбола, ее директором назначили Левона Джагиняна. Мне предложили стать директором областной школы волейбола, и тут одновременно начали в Лосево строить зал моего имени. А директором той школы я проработала почти 7 лет.
Почему закончила? Залов нет, базы нет, тренировки по школам, ничего нового не построили, аренда залов – что это за условия для работы детей и тренеров? Тогда я как директор ничего не могла дать тренерам и сказала Увайдову, что плохо работать не хочу, а хорошо – невозможно, потому и ушла в августе 2016 года.
- Где вы сейчас больше проводите времени, в Воронеже или в Лосево?
– Думаю, поровну. Зимой в городе, летом – там. Сажаем огород, помидоры, огурцы. Картошку не сажаем – тяжело. С девочками из «Уралочки» поддерживаем отношения, все хочу затащить их к себе в Лосево, но пандемия мешает.
- Многие из них, как вы, имеют свои волейбольные центры?
– Нет, я одна такая!
){kind=link}
){kind=link}