Замдиректора воронежского «Дивногорья»: «Верю, что людей можно воспитать»

Заместитель директора музея-заповедника «Дивногорье» по научной работе Софья Кондратьева стала лауреатом премии президента РФ для молодых деятелей культуры за 2017 год. Награду «за создание и реализацию инновационных музейных проектов» представительнице Воронежской области 6 апреля 2018 года вручил в Кремле Владимир Путин. 

В интервью РИА «Воронеж» Софья Кондратьева рассказала о проектах, которые послужили поводом для вручения премии, о том, что нового ждет посетителей Дивногорья в этом сезоне, и о том, как жители хутора уживаются с заповедником.

– Софья, поздравляю вас с вручением премии. Со всей страны – всего три лауреата, это очень почетно. Вы были готовы к победе?

– Я не ожидала такого поворота. Все-таки наше «Дивногорье» – локальная история, даже если сравнивать нас с другими региональными музеями – они намного крупнее и по количеству сотрудников, и по площадям, и по числу экспонатов. Наш музей достаточно молодой. Никто не ожидал, что будет такое высокое признание. Я скептически отнеслась к выдвижению моей кандидатуры.

– За какие именно проекты вас наградили?

– В формулировке стоит «за инновационные музейные проекты» и проекты, сделанные на хорошей научной базе. Мы реализовали несколько подобных проектов.

Один из них – по созданию мультимедийной экспозиции в пещерном комплексе в Больших Дивах, он называется «Лики меловых храмов. Реальные и мультимедийные».

Еще один проект – аудиопутешествие в страну Дивногорию. Это аудиогид по Дивногорью, главным персонажем, от лица которого велось повествование, был мел. Он рассказывал всякие интересные факты. Но основано все было, конечно, на научной базе.

Еще один проект – визуализация Маяцкой крепости. Здесь инновационность в том, что в макете много двигающихся деталей, которые эту историческую местность оживляют. Макет сделан на основе научных данных – пропорции крепости, высота стен соответствуют предположениям ученых. Кроме макета в рамках этого же проекта сделана игра-бродилка по Маяцкой крепости. Здесь более детально можно посмотреть стену в разрезе, можно зайти в юрту или полуземлянку. Там представлены предметы, которые были найдены на этих местах во время археологических работ и которые иллюстрируют то, как жили аланы и булгары в IX-X веке, какую посуду изготавливали, какими пользовались орудиями, каким был их быт.

Из последних и наиболее нашумевших проектов выделяется «Детство Земли». Он очень долгий. В музее его придумали задолго до моего появления. Нужно было как-то рассказывать про геологию и палеонтологию, но не было четкого художественного решения. Когда мы начали сотрудничать с Мастерской художественного проектирования, сложилась эстетическая концепция, но поменялось и внутреннее содержание. Плюс были предложены очень оригинальные технические средства. Например, наши кинетические контейнеры, одно открывание которых – целый аттракцион. Эта экскурсия построена по принципу философского перформанса, в котором зрители тоже участвуют. Ты можешь это все подержать в руках, попробовать что-то поугадывать, и очень важно, что здесь нет конкретных ответов. Есть предположения о том, что было 4,5 млрд лет назад. Мы знаем формы, которые сохранились в виде отпечатков, но ведь наверняка масса всего просто не дошла до нас. Поэтому здесь простор для фантазии, для творчества. И на детских занятиях мы предлагаем эти формы реконструировать.

– Все эти проекты продолжают действовать?

– Да, все проекты действующие, за исключением программы «Лики меловых храмов». Фильм, который мы снимали изначально, уже немного устарел. Последние исследования пещерных комплексов обнаружили данные, дающие совсем другой взгляд. И те мифы, которые мы выдавали за реальность, оказались придумками людей XX века. Даже история с пещерой «Ульяна», которую спелеологи в 1970-х годах назвали «Каземат». А оказывается, у нее есть историческое название по имени женщины, для которой пещера была выкопана.

Один из отложенных эффектов проекта – обращать внимание на эти комплексы и добиваться того, чтобы они становились объектами культурного наследия. Чтобы можно было защищать их не только от внешнего разрушения, но и от внутренних переделок, перестроек, чтобы те, кто становится собственником или начинает управлять этими памятниками, понимали, что ценны не пустота и воздух внутри, а все изгибы меловых стен, граффити на них. Одно из наших мечтаний – музеефицировать Селявнинский пещерный комплекс, показать, как тактично можно работать с такими памятниками.

– На создание дизайн-концепции проекта «Маршрут построен» музей-заповедник выиграл грант Фонда Потанина, но на его реализацию средства еще предстояло искать. Сейчас это уже решенный вопрос?

– Часть проекта мы надеемся реализовать уже в этом туристическом сезоне. В частности, обновление навигации, включение знаков для людей с расстройствами аутистического спектра. Это первый маленький шаг. В дальнейшем требуется экспертиза этого проекта, потому что это территория достопримечательного места, и прежде, чем что-либо туда внедрять, необходимы археологические исследования, то есть это довольно длительный процесс, который будет разворачиваться постепенно. Только после экспертизы мы дойдем до этапа возведения каких-то конструкций, которые должны быть максимально легкими и максимально вписанными в ландшафтную среду.

– На какой стадии сейчас находится проект музеефикации стоянки «Дивногорье-9» и создания визит-центра?

– Проект идет сложно, потому что требует большого финансирования, которого пока нет. Но мы планируем реализовывать его отдельными частями, и когда уже будут сделаны кусочки, когда запустится строительство, весь процесс пойдет быстрее. Но перспективы пока не очень радужные, поддержку на реализацию проекта мы надеемся найти в том числе в Воронежской области.

– Но концепция уже полностью готова? Еще в 2016 году вы презентовали проект визит-центра в форме спирали аммонита с подземным этажом.

– Да, есть концепция – продумано уже и то, как это должно выглядеть, и то, что должно находиться внутри. Буквально план всех помещений уже есть. Но все это должно пройти несколько стадий. Это создание проектно-сметной документации, создание точных инженерных конструкций, продумывание того, из каких материалов они будут сделаны, за какой срок реально построить такое здание, как не повредить при строительстве нашу степную растительность. Здесь очень много мелких деталей, которые требуют проработки специалистами, в том числе архитекторами. Причем местными – именно они знают специфику местных грунтов, растительности и их взаимодействия с природными материалами. Но каждый этот маленький шаг требует материальных вложений. Федеральная программа «Культура России» работала до 2018 года, и новая пока не объявлена. Это один из тех источников, откуда мы можем получить финансирование. Потому что есть гранты на создание проектов, на их реализацию, но на вот такие промежуточные работы никаких грантов никто никогда не даст. Это средства, которые надо искать изнутри – из бюджета, фондов, работающих на территории региона и занимающихся культурным наследием.

– В конце 2017 года появилась информация о создании заказника «Дивногорье». Что дает этот статус, чем он отличается от статуса достопримечательного места и заповедника?

– Территориально заповедник полностью входит в заказник, заказник чуть шире, но при этом меньше, чем наше достопримечательное место, которое является объектом культурного наследия федерального значения. Этот заказник официально был создан 27 декабря 2017 года, но до сих пор не понятно, как все это будет сосуществовать.

– В принципе статус заказника дает какие-то дополнительные охранные механизмы?

– У нас очень строгие режимы охраны, которые прописаны для объекта культурного наследия федерального значения. Также мы подали документы на перевод из федерального статуса в статус особо ценных. Это следующий этап по подтверждению важности этой территории. Документы уже в Москве, поданы они были год назад, но решения мы все еще ждем.

– Были ли приняты какие-то меры после обрушения останца в 2016 году?

– Останец находится на территории Дивногорского монастыря. Кроме того, что он огорожен, никаких специальных мер не предпринимали. Я лично обращалась в несколько реставрационных организаций, которые могли бы способствовать укреплению останца, но тут должен быть очень грамотный проект, и пока какого-то решения, кроме предложения вбить штырь, мы не получили. Понятное дело, что штырь там просто так вбить нельзя. Это ситуацию не изменит, если не усугубит. Вообще все эти комплексы требуют контроля их состояния и, конечно, внимательного отношения посетителей. Не надо стремиться залезть на дивы ради единственного красивого кадра. Это небезопасно и для самого посетителя, и для памятника.

– А со стороны посетителей отношение после того случая не изменилось?

– Нет. К сожалению, единственное, что меняет отношение посетителей, – это табличка «Проход запрещен». Именно с такой формулировкой. Сейчас мы стараемся придумать более мягкие фразы, чтобы не говорить человеку «Нельзя» и бить по рукам, а говорить «Обратите внимание: если вы сюда пойдете, все рухнет». У человека, который понимает, что это не придуманная сказка, должно сработать. Но часто мы слышим: «Но тут же не написано, что ходить нельзя. Значит, можно». Но вообще я верю в людей, в то, что их можно воспитать, научить брать мусор с собой, не собирать растения на территории заповедника, не пытаться поймать гадюку или ящерицу. Тогда и дивы будут стоять и радовать всех вокруг, а сфотографироваться можно не на них самих, а на их фоне.

– В последние годы «Дивногорье» сотрудничает с РЖД, периодически ходят прямые электрички до музея-заповедника. Будет ли продолжено сотрудничество?

– Этот проект будет продолжен. Сейчас составляется расписание на новый сезон, и с июня примерно дважды в месяц по субботам электрички будут ходить.

– Расскажите, пожалуйста, какие новые проекты музей-заповедник готовит к новому туристическому сезону?

– В новом сезоне будет образовательная программа про гербарий, как его делать, почему это ценно, важно, почему нельзя просто так бездумно собирать все понравившиеся растения.

Из выставочных проектов мы готовим несколько маленьких, которые расположатся на территории заповедника. Один из них будет посвящен истории Дивногорского монастыря, потому что в этом году 365 лет со дня официальной даты его основания.

Также будет проект «Не наследи», посвященный последствиям, к которым приводят необдуманные действия посетителей. Про акты вандализма, несанкционированную охоту, незаконные сенокосы, горы мусора и про то, почему это для территории заповедника опасно.

И очень добрый проект «Кумовья» по встраиванию хутора и хуторян в музейную жизнь. Мы хотим показать экспонаты, которые были собраны на территории хутора, и рассказать историю хутора через истории семей, привлечь местных жителей. Здесь живут люди, которые делают мед, плетут корзины, например. Конечно, это все локальные промыслы, но их выявление позволит создать комплексный проект, который впоследствии должен вылиться в достаточно большую выставку. Я думаю, это получится история не только про Дивногорье, это будет срез жизни в деревне в XX веке.

Также мы работаем над двумя предметными проектами. Один из них – проект о керамике – поедет в музей-заповедник «Танаис» (Ростовская область). Второй проект называется «Дивное дикое поле», он поедет в Вольск. Это будет рассказ через гербарий про способы приспособления растений. Про то, что нужно цветку, который растет на склоне, и то, почему листья у другого определенной формы.

– А почему эти программы, как вы сказали, поедут в другие места?

– Для проектов, где есть предметный ряд, у нас ни в самом музее-заповеднике, ни в Воронеже нет места. Нет собственного помещения, о котором мы давно мечтаем, где можно было бы устраивать фондовые выставки, проводить музейные занятия стационарно. Да, у нас есть музейная гостиница. Мы пробовали устраивать выставки в одном из ее залов, но до них доходили только те, кто там отдыхал в этот момент. Другие строения в заповеднике – это касса, сувенирный магазин и маленький сарайчик, где располагается макет Маяцкой крепости. А в музеях Воронежской области мы часто не вписываемся в выставочную программу. У них свое расписание. Но дело не только в плотном графике. Иные места не подходят нам элементарно по высоте потолков и площади помещений.

– А как местные жители вписываются в деятельность музея-заповедника? Вы не встречаете преград?

– Само создание музея-заповедника – это изменение привычного образа жизни. Но сейчас прошло уже почти 30 лет. Когда был перекрыт проезд на территорию, местным жителям это не нравилось, они так всю жизнь ездили, устраивали пикники. Плюс едет большой поток туристов, который сначала в их маленьком тихом месте явно не радостно воспринимался.

Конечно, это сосуществование с местными жителями нельзя назвать совсем уж мирным, но мы к этому очень стремимся. Сотрудники, которые живут непосредственно в хуторе, являются «агентами» музея. Они проводят очень важную работу: собирают воспоминания местных жителей, экспонаты, а это наша история, которая важна не просто как история хутора или человека, а как гений места.

– А сколько всего жителей в хуторе?

– Официально около 250 человек. Сейчас их становится еще меньше, появляется много дачников, в том числе из других регионов. Но сохраняется некий костяк, и он уже начал приспосабливаться. Домики переоборудуют под гостиницы, устраивают мелкий бизнес, сдают, например, мед в сувенирные лавки. Частное кафе – это тоже бизнес местных жителей. Есть много разных способов финансово выиграть от соседства с нами. Ведь приезжают туристы, причем явно не в магазин или кафе, они приезжают в музей-заповедник.

И отдельная история, которая мне кажется очень важной, – это взаимодействие с людьми, которые строят творческий бизнес на этой территории. Это Сергей Горшков и Марина Чернобылова, которые открыли свои галереи, они также организуют различные мероприятия, и это только на пользу месту. Сергей Иванович всегда в своей ироничной манере, и у него три маленьких очень разных помещения: «Чудо-сарайчик», «Лавка древностей» и «Галерея», где представлены произведения разных художников на тему Дивногорья. У Марины Валентиновны специализация на этнографии, тканях, и заходящие могут узнать много разных историй, связанных с музейными сюжетами, но это совсем другой ракурс, чем тот, который представляем мы.

– Сотрудники заповедника живут в самом Дивногорье?

– Всего нас 26 человек – от директора до уборщика. В Воронеже работают сотрудники фондов, бухгалтерия и экономический отдел. Все остальные научные сотрудники почти полным составом выезжают на территорию, проводят экскурсии.

– То есть все лето, даже больше, с мая по ноябрь, вы проводите там? Не тяжело такое расписание?

– Конечно, это сложно, особенно для людей семейных. Это всегда приспособление. Вот ты живешь в Воронеже, у тебя заболел зуб, ты записался на вечер после работы, сходил, и все прекрасно. А если у тебя в Дивногорье заболел зуб, надо ехать в город. А если ты не имеешь личного транспорта, то это электричка – от 3 до 3,5 часа в одну сторону. Туда-обратно – вот и день прошел. Даже когда выходные дни случаются, полдня ты тратишь только на дорогу. Специфика, конечно, очень большая. Эту работу надо сильно любить.

– Если вернуться к вашей премии, уже решили, на что ее потратите?

– Возможно, я все-таки обзаведусь автомобилем, чтобы иметь возможность меньше времени тратить на дорогу. Правда, и у этого есть минус – стану меньше читать. Ведь долгие часы в электричке всегда коротаются с книгой.