В субботу, 31 октября, в России отмечается День работников СИЗО и тюрем. К этому дню корреспондент РИА «Воронеж» выяснила у историков Леонида Страхова и Михаила Вольского, какой была система наказаний в Воронеже с момента основания крепости до революции, за что можно было угодить под стражу и с какими необычными преступлениями в те времена сталкивались воронежские силовики.
Таков закон
Воронежская крепость была основана в 1586 году. В те времена законодательство в Российском царстве было необычным – по крайней мере для современного человека. Например, были разрешены судебные поединки: люди, у которых возник правовой спор, бились между собой. Тот, кто победит, признавался правым. Так можно было решить имущественный спор, поставить точку в деле об оскорблении, воровстве, разбое, поджоге и даже убийстве.
Закон регулировал правила поединка. Биться должны были относительно равные противники: два воина или два простых человека. Правда, если обычный человек хотел рискнуть и вызвать воина на судебный поединок, он мог это сделать.
Некоторым категориям граждан – женщинам, детям, старикам, больным, инвалидам, священникам и монахам – разрешали нанять воина, представляющего их интересы.
Также обычным явлением были пытки.
– Считалось, что, испытывая боль, человек скорее скажет правду и не будет ничего утаивать. Особенно жестоко пытали в случае рассмотрения политических преступлений. Наиболее массовым из таких было оскорбление правителя. Чаще всего это преступление совершалось спьяну, – рассказал Леонид Страхов.
Закон прямо предписывал свидетелям доносить на тех, кто оскорбил государя. Утаивание этого факта считалось преступлением. Но доносить тоже было опасно: если обвиняемый отказывался признавать вину, пыткам могли подвергнуть обвинителя. Пытали даже свидетелей, если следствие считало, что они умышленно не донесли на преступника.
При этом от пытки могли освободить по состоянию здоровья.
– Смерть во время экзекуции считалась нежелательной, поэтому перед ней человека осматривал палач или доктор, чтобы убедиться, что он перенесет уготованные ему истязания. Законодательство запрещало пытать беременных женщин, стариков, инвалидов, больных и малолетних. Кроме того, считалось, что тучные люди хуже выдерживают пытку, чем высокие и худые. Поэтому полных пытали мягче, – пояснил Леонид Страхов.
Более поздние законы – XIX – начала ХХ века – также предусматривали строгие наказания за оскорбление представителей царской семьи: до 8 лет каторги с лишением всех прав и состояния. Но подход следствия к таким преступлениям стал значительно лояльнее.
– Дела по таким преступлениям чаще всего закрывались на стадии предварительного дознания, а то и доследственной переписки. Даже если они доходили до суда, приговоры ограничивались административным арестом, в крайнем случае – тюремным заключением без ссылки на каторгу, – сообщил Леонид Страхов.
До победы мировой революции
Весьма необычные наказания ввели при Петре I в связи со строительством флота. Например, килевание – протаскивание связанного человека на канатах под днищем корабля. Это наказание не считалось смертельным, но переживали его далеко не все: если провинившегося тянули слишком быстро, он мог смертельно пораниться об ракушки, налипшие на корабль снизу, а если тянули медленно – захлебнуться.
К определению сроков заключения наши предки порой тоже подходили нетривиально. Например, в период гражданской войны в воронежских концлагерях, один из которых устроили в бывшем Митрофановском монастыре, людей нередко приговаривали к заключению «до победы в Гражданской» или «до победы мировой революции».
Также крайне необычным и негуманным был метод обозначения преступников. До появления паспортов или других способов идентификации личности информацию о судимости отражали прямо на их телах.
– «Соборное уложение 1649 года» рекомендовало отрезать уши: за первую кражу – левое, за повторную – правое. Если же на краже попадался человек, у которого отрезаны оба уха, рецидивиста сразу приговаривали к смертной казни. Кроме того, указ от 15 января 1724 года предписывал, что осужденным на вечную каторгу нужно «вынимать ноздри до кости», – рассказал Страхов.
Со временем уши отрезать перестали – начали клеймить словом «вор» на лбу или щеке, а еще позже – аббревиатурой «КАТ» (каторжник). От этого негуманного метода обозначения преступников отказались только в 1863 году.
«Съезжая изба» и гауптвахта
Для некоторых местом отбывания наказания стал сам Воронеж.
– Во время строительства военного флота, при Петре I, сюда со всей Руси прибывал работный люд, не всегда по своей воле. Среди многочисленных крепостных и мастеровых были и каторжане, и беглые преступники. Их доставляли сюда под конвоем, – рассказал Михаил Вольский.
Жили эти «лихие люди» при верфях, на которых работали. Сегодня это территория от Чернавского моста и далее, за мостом ВОГРЭС.
Были в Воронеже и обычные тюрьмы. Первая из них находилась на территории воронежской крепости (там, где сейчас главный корпус ВГУ).
Учреждение называлось «съезжая изба» и сочетало в себе функции изолятора и канцелярии воеводы.
Позже тюрьма расположилась на нынешнем Петровском острове.
Построенное там здание – цейхгауз – изначально служило складом корабельных принадлежностей, а затем стало губернским архивом и по совместительству тюрьмой. До наших дней здание не сохранилось – было уничтожено в годы Великой Отечественной войны.
С XVIII века тюрьма находилась на современной Площади детей. Сначала она была деревянной, но в 1801 году на ее месте возвели каменный тюремный замок.
В архивах остались данные о том, что в 1832 году эту тюрьму лично проинспектировал Николай I. Царь остался недоволен ее состоянием.
В журнале царского путешествия отмечено: «Воронежский острог хотя обнесен довольно порядочной каменной стеной, но внутреннее строение отменно худо содержится: нечистота страшная и вообще великий беспорядок».
Со временем старый замок перестал вмещать всех заключенных. Тогда тюрьму решили «перенести» в другое место.
Новый замок начали строить в 1854 году в районе современной площади Застава. Он сохранился и даже продолжает использоваться по назначению – как один из двух корпусов «Следственного изолятора №1».
Еще одним воронежским исправительным учреждением была гауптвахта, устроенная 15 августа 1894 года в доме купца Савостьянова. «Тюрьма для солдат» занимала только первый этаж, а на втором разместился Воронежский губернский музей.
– За что при Николае II попадали на гауптвахту? Вот несколько примеров. В 1899 году трое суток ареста получил писарь, не отдавший честь начальнику управления. В апреле 1900 года на пять суток на гауптвахту отправили вахмистра Иванова, вахмистра Проскурина и унтер-офицера Кондратьева, которые пропустили традиционный «корпоратив» в жандармском управлении в честь Пасхи. В апреле 1905 года 15 суток получил младший писарь Друндин, который появился на рабочем месте в состоянии алкогольного опьянения и самовольно покинул службу в рабочее время. Однако сразу отбыть наказание у него не получилось. Гауптвахта оказалась переполненной, так что унтер-офицера занесли в очередь до появления свободного места, – рассказал Леонид Страхов.
Были в Воронеже и «лобные места» – площади для проведения казней. Одно из них – на месте современной площади Ленина. До революции она называлась Конной и здесь устраивали так называемые торговые казни. По факту это была порка кнутом на эшафоте. Здесь же над осужденными дворянами ломали шпагу, лишая их права на состояние.
На месте Никольской церкви Воронежа в XVII веке стояла Напрасная слобода, которая, по одной из версий, была названа так потому, что здесь казнили преступников, умиравших «напрасной», то есть насильственной, преждевременной смертью.
Антихрист-клеймитель и слуги-заговорщики
Большая часть преступлений, совершавшихся в Воронеже, были будничными. Но иногда случались исключения. Например, однажды в земскую школу села Козловки Бобровского уезда пришла крестьянка Малахина и потребовала у заведующей учительницы отпустить ее детей, мотивируя это тем, что по слухам по училищам будет ездить антихрист и ставить печати на лбы учеников. Учительница попыталась убедить крестьянку в абсурдности этих слухов, но та стояла на своем. На шум собрались местные жители. Стихийное собрание переросло в погром школы. С криками «Бей их!» крестьяне набросились на учителей.
Слухи про антихриста-клеймителя расползлись по соседним населенным пунктам, и родители принялись забирать детей из школ. Успокоить людей удалось только при помощи церкви.
– Оказалось, крестьяне узнали об инспекторе, проверявшем учебные заведения. Интеллигента в костюме крестьяне почему-то приняли за антихриста, – добавил Леонид Страхов.
Еще одно интересное дело произошло в 1910 году. Начальник Грязского отделения Воронежского жандармского полицейского управления железных дорог Василий Белоручев заявил в жандармерию о том, что из его письменного стола украли секретные документы. Часто именно таким образом, из-за утечки документов из жандармских подразделений, революционеры узнавали о готовящихся полицейских операциях, вычисляли внедренных к ним агентов.
В ходе расследования выяснилось, что виновны вовсе не подпольщики – бумаги из стола начальника выкрали его домработницы. Они планировали подбросить их недавно нанятой служанке и обвинить в краже, чтобы ее уволили.
Прислуге удалось избежать уголовного преследования. Женщин просто уволили.
Михаил Вольский, начальник отделения по работе с личным составом Воронежского института ФСИН, кандидат исторических наук:
– Отдельных фондов, касающихся воронежских мест заключения, в нашем областном архиве почти не сохранилось по различным причинам. Известно, например, что Воронежский областной архив сильно пострадал в ХХ веке. Все сохранившиеся сведения приходилось собирать по крупицам в различных архивных фондах, в том числе Государственном архиве РФ в Москве.
){kind=link}