Выпускница Воронежской государственной академии искусств Ирина Лунгу уже более 12 лет живет в Италии и выступает на лучших мировых оперных сценах, в числе которых итальянский театр Ла Скала, британский Ковент-Гарден, Парижская и Венская оперы. Минимум раз в год Ирина приезжает в Воронеж, чтобы увидеться с родными и своим педагогом Михаилом Подкопаевым. Во время последнего визита певица дала интервью корреспонденту РИА «Воронеж» и рассказала, зачем по-прежнему встречается с институтским преподавателем, какие партии мечтает спеть и почему российское музыкально образование считается лучшим в мире.
– Как часто у вас получается выбираться в Воронеж?
– К сожалению, в последний раз я была здесь год назад, летом 2015 года. Я приезжаю повидаться со своей семьей в Воронежской области – мои мама, бабушка, брат и сестра живут в Борисоглебске. Обязательно привожу с собой сына Андрея, чтобы он не забывал русский язык, общался с родными. Он учит русский, но все-таки среда играет большую роль, и язык непросто ему дается. Я стараюсь в нем поддерживать его двойную идентичность, он билингв. Двойное гражданство у него уже есть.
– Отношения со своим преподавателем Михаилом Подкопаевым поддерживаете?
– Конечно, пока я в Воронеже, я обязательно встречаюсь с Михаилом Ивановичем несколько раз. Следующий сезон у меня очень насыщенный, мы с преподавателем готовимся к нему. Это такой микс дружеского визита и уроков. У нас очень теплые душевные отношения, и для меня важно, что есть ухо, которому я могу доверять, человек, который мне всегда скажет, что не так и над чем стоит работать. Существует такая проблема, когда выходишь на определенный карьерный уровень – люди боятся критиковать, давать советы. Я это понимаю и сама стараюсь быть сдержанной в оценках других, потому что среди артистов много таких, которые действительно могут обидеться. Но мне не хватает объективной критики. Именно за этим я приезжаю в Воронеж к своему педагогу, который всегда мне скажет, что у меня не получается, без всяких комплиментов и реверансов. Хвалит он меня вообще довольно редко.
– За рубежом востребованы российские артисты? Есть ли приток новых имен из России?
– Конечно. Огромный пласт в любой академической музыкальной сфере всегда занимают российские исполнители. Один из факторов – это то, что у нас очень большая и богатая на таланты страна, и уже на национальном уровне происходит серьезный отбор. Чтобы выехать за рубеж, нужно на уровне страны громко заявить о себе, поэтому те, кто попадает на Запад, это одни из самых лучших российских музыкантов. Сейчас, например, из азиатских регионов России выходит множество великолепных вокалистов. Плюс наша система музыкального образования не имеет аналогов в мире. Преемственное образование, когда ребенок начинает заниматься музыкой в 6 лет, когда идет в музыкальную школу, а заканчивает в 23, окончив консерваторию, – такого больше нет нигде. На Западе, если ребенок хочет заниматься музыкой, максимум, что делают родители, – нанимают ему частного учителя. Только в России можно получить диплом о высшем профессиональном музыкальном образовании. Поэтому, конечно, это везде очень ценится. К тому же, у наших музыкантов есть еще несколько преимуществ: они изучают много сопутствующих дисциплин от актерского мастерства до фехтования, умеют проводить репетиции с оркестром. Это и обеспечивает присутствие россиян на самых престижных музыкальных площадках мира.
Я слышала, что сейчас всю систему музыкального образования в России хотят изменить, убрать эту преемственность консерватории, музучилища и музыкальной школы. Я убеждена, что этого нельзя делать ни в коем случае. Именно эта система обеспечивает нашей стране славу на мировых музыкальных площадкахИрина Лунгу
оперная певица
– В апреле вы стали лучшим сопрано по версии итальянского журнала Gbopera. Голосование было зрительским. Как вы думаете, на вашу победу повлияло исполнение конкретной партии или в Италии у вас уже сложилась своя аудитория?
– Это была номинация за конкретную роль – Донны Анны в опере Моцарта «Дон Жуан». Но за меня голосовали и те, кто не слышал ее в моем исполнении, а просто симпатизируют мне, видели меня в других спектаклях. Я разместила ссылку на своей странице в фейсбуке, чтобы поклонники могли проголосовать за меня. Кроме того, было невероятно приятно получить так много голосов из России, особенно из Воронежа. За меня голосовали люди, которые, скорее всего, никогда не слышали, как я пою, но они отдавали за меня свой голос просто потому, что я из Воронежа.
– Должны ли у современного оперного певца и вообще артиста быть профили в соцсетях, должен ли он быть открыт общению с аудиторией? Или нужно соблюдать дистанцию со зрителем?
– Лет 15 назад было смешно представить, что у каждого артиста будет профиль в соцсетях. Но сегодня это нельзя недооценивать. Тем более сейчас, когда интернет заменил людям все остальные средства связи. Например, у меня нет дома телевизора. Все новости я получаю в сети, в интернете же происходит заключение договоренностей о работе, общение с семьей и друзьями. Поэтому и чтобы добраться до своего слушателя, сообщить ему о своих планах, выступлениях – необходим интернет. Конечно, искусство нужно воспринимать со сцены, должна быть некая дистанция с аудиторией. Но соцсети, личные сайты артистов нужны для выстраивания диалога со зрителем. К сожалению, сегодня часто бывает так, что молодые певцы, находящиеся в самом начале карьеры, уже обзаводятся сайтом, страничками в соцсетях. Конечно, это важно, но это должно быть поддержкой таланту, а не опережать его. Нельзя выдавать себя за диву, если ты только вчера окончила консерваторию. Все в жизни нужно доказать. Кроме того, приукрашивание себя в интернете может даже сыграть против певца, ведь у зрителей вырастает уровень ожиданий, и, если певец не будет им соответствовать, возникнет конфликт. Я сама не очень компьютерный человек, плохо владею технологиями. У меня 12 лет не было своего сайта. Я думала, что кому надо – сам найдет информацию обо мне. Но это неправильный подход. Людям нужно помогать влюбляться в оперу.
– Была ли в вашей карьере роль, которую вы бы назвали знаковой?
– Без сомнений, это партия Виолетты в «Травиате». В разных постановках разных театров я спела ее больше 130 раз. Она подходит мне и по голосу, и по тембру, и по моей сценической индивидуальности – это просто попадание в десятку. С этой партией мне ничего не надо было придумывать. Конечно, не было такого, что я заучила ее однажды, и с тех пор так и пою – нет, творческий человек всегда изменяется, ищет что-то новое, и для меня все исполнения Виолетты отличаются. В зависимости от постановки, от режиссера, от оркестра, от коллег, от зала. Я расту вместе с этой партией, а она – вместе со мной. Вокалисту нужно постоянно «апгрейдить» систему.
– Для оперной вокалистки важна драматическая подоплека роли или техническое мастерство, музыка – на первом месте?
– В нашем жанре нет разделения, вот это – пение, а это – роль. Мастерство вокалиста должно быть полностью подчинено раскрытию драматургии спектакля. Это закладывается самим композитором и в мелодии, и в способе взаимодействия голоса с оркестром. Можно привнести в роль свою индивидуальность, конечно, моя Виолетта и она же в исполнении другой певицы будут совершенно разными. Один голос может в каком-то моменте прозвучать светло, а другой – с надрывом, и это будет одинаково убедительно.
– Есть партия, которую вы мечтаете спеть?
– Да, и, к счастью, я спою ее в следующем сезоне. Это партия Анны Болейн в опере Доницетти «Анна Болейн». Я спою ее во французском Авиньоне. Там очень красивый маленький атмосферный театр, который отлично подходит для этой постановки. Меня привлекают и вдохновляют сами персонажи романтических благородных королев: Мария Стюарт, Анна Болейн, Елизавета из оперы «Роберто Девере», - потому что я с подросткового возраста интересовалась исторической литературой, любила читать о дворцовых интригах и драмах. Есть еще одна роль, которую я давно мечтала исполнить и спою ее в Испании через полтора года – это партия Манон в опере Массне «Манон». Ну и, конечно, не могу не упомянуть, как говорят в Италии, sogno nel cassetto, то есть мечта, которая у тебя в ящичке, которая ждет своего момента, – это Татьяна в «Евгении Онегине». Но это не ближайшее будущее. Я бы очень хотела ее спеть, и эта роль безусловно моя. Но у нас столько прекрасных, эталонных певцов пели эту партию, есть такие мощные традиции ее исполнения, что я возьмусь за эту роль только, когда пойму, что мне есть, что сказать своего, нового. Что я могу ее спеть так, как никто еще не пел.
– Отчасти то, что вы пока не спели Татьяну, обусловлено еще и тем, что на Западе нечасто ставят русские оперы?
– Конечно, русского репертуара в европейских театрах мало. Чаще всего русскую оперу можно увидеть только в гастрольной афише какого-то российского театра. Самые большие театры, у которых внушительная аудитория, например, Метрополитен Опера, иногда ставят русские спектакли своими силами, но, как правило, наиболее известные – «Бориса Годунова», «Пиковую даму», «Хованщину». На не менее прекрасную, но гораздо менее известную «Царскую невесту» люди не пойдут, потому что не знают ее, поэтому театры из маркетинговых соображений не ставят такие оперы.
– Хотелось бы вам петь больше русского репертуара?
– Для моего голоса мало, что подходит из русских опер. Мне бы хотелось больше петь камерной русской музыки, романсов. Но, к сожалению, у меня такой плотный график постановок и гала-концертов, что на камерную программу совсем не остается времени. Тем более она требует отдельной проработки, плотнейшего сотрудничества с аккомпаниатором, нужно еще и найти пианиста, который станет буквально родственной душой, с которым мы будем работать как одно целое.
– Музыкальные театры за рубежом устроены не как российские, в них нет репертуарного принципа. Получается, что певцы долго готовятся, участвуют в постановке, а в итоге показывают всего несколько спектаклей. Это не обидно, не жалко потраченных усилий? Или наоборот так удобнее?
– Так устроены не все театры, но в Италии да, спектакль живет в среднем 6-10 показов. Конечно, жалко, но иногда спектакли выкупают другие театры, иногда, в случае успеха постановки, через некоторое время ее показывают снова. Например, в театре Ла Скала несмотря на то, что он не репертуарный, «Травиата» с разными составами артистов шла в течение 20 лет. Опера «Богема» регулярно возвращается на сцену Ковент-Гарден в Лондоне.
– Для исполнителей такая система, наверное, даже полезна? Позволяет не зацикливаться на одной роли.
– Конечно, эта система повышает уровень исполнителей. Крупные театры для спектаклей, которые будут показаны всего несколько раз, приглашают самых лучших вокалистов, на которых точно пойдет публика. Дело в том, что львиную долю кассовых сборов театров составляют доходы от продажи абонементов. Зрители покупают абонемент на весь год, естественно, им неинтересно смотреть одно и то же, поэтому в афише регулярно должны появляться новые названия, чтобы поддерживать интерес публики.
– В российских театрах вы почти не выступаете?
– Меня зовут выступать в России, но наши театры, как правило, планируют постановки не сильно заранее, и поэтому, к большому сожалению, у меня редко получается совпадать с ними по графику. Конечно, мне бы хотелось петь и на родине тоже. После моего дебюта в опере «Богема», который состоялся в московском театре «Новая опера», у меня появилось множество предложений от итальянских театров по этой опере, это выступление принесло мне удачу. Осенью я начинаю постановку этой оперы в Королевском театре Турина. Это будет грандиозная авангардная постановка группы испанских режиссеров. Мне уже сообщили, что моя героиня Мими будет умирать не от чахотки, а от рака, в финале оперы она будет лысой.
– Как вы относитесь к авангардной режиссуре оперных спектаклей? Должна ли опера, по-вашему, оставаться в классических рамках?
– Опера должна оставаться верной своему жанру. Даже если это авангардная постановка, и режиссеру необходимо сменить исторический контекст – пожалуйста, если при этом сохранена сложность сюжета, тонкое переплетение вокальной техники и драматургии, сложность взаимоотношений между персонажами, и если все в спектакле работает на усиление этого эффекта. Одним словом, главное – чтобы оставался театр. Чтобы человеку, пришедшему на спектакль, хотелось смеяться, плакать, чтобы он мог почувствовать себя на месте персонажа, испытать по отношению к нему определенные эмоции.
Почему театр существует уже более двух тысяч лет? Потому что человек хочет видеть свою жизнь, представленную на сцене, хочет сопереживать. Если все это сохраняется, то контекст – в мини-юбке героиня или в историческом платье – неваженИрина Лунгу
оперная певица
– До какого срока уже сейчас расписан ваш график?
– До 2019 года. Следующий сезон расписан буквально по дням и по часам, туда уже ничего не вставить. В будущих сезонах окна еще есть, но несколько крупных проектов уже запланированы, и их не передвинуть. Большие театры, например, Парижская опера, договариваются с артистами за несколько лет. Потому что они хотят самых лучших певцов, а их нужно ангажировать сильно заранее. Сейчас в моем плане уже стоит «Травиата» в Париже на сезон 2018/2019.
– Какие еще города мира в ваших ближайших планах?
– В самых ближайших – в основном, Италия: Турин, Болонья и Неаполь. Потом Москва, на Новый год – два концерта в китайском Шанхае, потом Вена, Авиньон, Барселона, Мадрид, Бильбао, Париж, Берлин.
– С таким расписанием приходится по несколько месяцев жить в разных городах. Понятие дома размывается или есть место, куда вы возвращаетесь как в свой дом?
– Сейчас, когда сын пошел в школу, у меня появилось четкое понятие дома – это Милан. Где бы я ни находилась, я регулярно прилетаю к сыну.
– У сына есть музыкальные способности? Он занимается музыкой?
– Ему сейчас 6,5 лет, он ходит в две школы – итальянскую и русскую. Это, конечно, непросто, но мы очень стараемся, прививаем ему любовь к русской литературе, фильмам. Он умеет читать и писать на русском. В Воронеже мне удалось купить все необходимые учебники, я очень этому рада, потому что в Италии их не достать – только заказывать, чтобы привезли из России. Музыка его пока не интересует. Я жду момента, когда он изъявит желание, тогда я направлю его. Конечно, мне бы этого хотелось. Необязательно, чтобы он становился музыкантом, но, по-моему, занятия музыкой полезны просто для общего развития. Музыка развивает эмоциональность, обогащает человека во всех смыслах, учит выражать чувства не только словами. Но сейчас сын весь в спорте – баскетбол, теннис, плавание. Кроме того, российская школа отнимает много времени и сил, поэтому я не настаиваю на музыкальном развитии.
– Расскажите о проекте, который вы бы хотели воплотить в Воронеже.
– Пока рано говорить о чем-то конкретном. Но у меня накопилось много опыта участия в разных фестивалях, постановках, концертах, и я не могу не замечать, что в регионах растет интерес к опере. Это очень отрадно, и этот интерес стоит поддерживать. Ошибочно полагать, что у оперных театров есть недостаток в публике. Просто нужно заинтересовать людей, сделать поход на оперный спектакль событием. Я не хочу делать какой-то разовый концерт или фестиваль на два дня, на котором выступят звезды, а потом уедут. Моя идея в том, чтобы сделать проект, после которого что-то останется в Воронеже. Допустим, привлечь солистов интернационального масштаба, чтобы они выступили здесь с нашим оркестром, провели мастер-классы для артистов – чтобы для наших коллективов это было творческой мастерской. Поработать с такими мастерами, узнать, как это вообще может быть, услышать исполнение более высокого уровня. Вариться в провинциальной атмосфере для любого музыканта убийственно. Публике не хватает события, а артистам не хватает сравнения себя с кем-то другим. Я предложила губернатору создание оперного фестиваля, который бы состоял из трех вечеров, в которые входили бы, например, опера, пусть даже из репертуара нашего театра, но с приглашенными солистами, и еще два события, например, концертное исполнение оперы и гала-концерт. Я просто знаю, что к опере можно привлечь не осовремениванием, не каким-то авангардом, а только высоким уровнем и профессионализмом. Аудиторию для оперного спектакля можно найти даже в глубокой провинции, если это хороший оперный спектакль с высококлассными исполнителями. А в Воронеже есть площадки для этого, нужно просто организовать все на должном уровне. Идей много, со стороны губернатора поддержка есть, но пока неясно, кто будет заниматься этим здесь, потому что я в силу своей занятости могу помогать только на уровне художественного руководства. Техническую сторону нужно делать в Воронеже, и сейчас пока надо оценить все возможности и площадок, и бюджета, и многих других факторов.
Меня часто спрашивают, вот ты русская, а откуда – из Петербурга или из Москвы? Я отвечаю всегда, что у нас вообще-то 11 часовых поясов. И мне хочется, чтобы Воронеж зазвучал. Чтобы спрашивали, откуда ты – из Санкт-Петербурга, Москвы или Воронежа? И чтобы музыканты в своих резюме отмечали Воронеж как знаковую площадкуИрина Лунгу
оперная певица
){kind=link}
){kind=link}