В этом году лауреатом ежегодной Платоновской премии в области культуры и искусства стал известный режиссер и художник Александр Петров. Премию автор оскароносного фильма «Старик и море», снявший свой самый первый мультфильм по рассказу Андрея Платонова, получил за «воплощение образов красоты и гармонии прекрасного и яростного мира».
О трудностях перевода Платонова на художественный язык, о важности трудного опыта и о ценности премий после Оскара художник рассказал в интервью РИА «Воронеж».
– Платоновская премия стала для меня, конечно, неожиданностью. Любая премия неожиданна. Но то, что в этом году она вдруг обрушилась на мультипликатора, для меня говорит о том, что в этом году анимация вдруг стала одним из главных видов искусств. Как мое имя появилось в списке номинантов, я не знаю и, наверное, уже не узнаю, но премия мне, конечно, очень приятна и дорога. Я понимаю, что все это делается серьезно (я говорю о намерении организаторов Платоновского фестиваля выбрать претендентов на премию), что все это непросто. Я знаю примерно половину экспертного совета, это все люди очень разные, и тому, что все они отметили именно мою работу, я рад, страшно рад.
– Ваш путь в киноискусстве начался с мультфильма по творчеству Платонова. Как вышло, что вы выбрали для своего диплома этого не самого простого автора?
– Мое знакомство с Платоновым произошло лет тридцать назад, еще на студенческой скамье. В то время (это было в конце 1970-х) его только начали издавать: сначала стали появляться первые рассказы, повести, затем уже сборники. И во ВГИКе, где я учился, был очень интересный курс литературы, который вела замечательный педагог Ливия Александровна Звонникова – до сих пор, я знаю, многие вспоминают с благодарностью то, как она преподносила русскую литературу. Я до сих пор помню, как она читала письмо Платонова Сталину и плакала, это было очень сильное впечатление. И вот именно с тех пор у меня завязался первый узелок, который со временем только укреплялся. Через пять или шесть лет после этого мы вместе с Владимиром Петкевичем сняли фильм по Платонову. Тут я уже работал с платоновским текстом и буквально купался в нем и одновременно боролся с ним. Эта работа на меня очень повлияла. Я начинал свой путь в мультипликации, работая с тем, что мне не очень понятно и неблизко, с какими-то шутливыми историями. И вот работа с Петкевичем утвердила меня в том, чем я хочу заниматься, какие фильмы делать. Можно сказать, что свой стиль в мультипликации я нашел благодаря Платонову.
– Фильм «Корова» по Платонову, который стал моим дебютом, открыл мне путь в русскую литературу и живопись, с него начался мой путь в киноискусстве в качестве режиссера, и им открылся тот самый узнаваемый стиль, с которым я работаю до сих пор, – это техника ожившей живописи, и она хороша тем, что дает ощущение погружения, пластичности и правдоподобности,
– Лингвисты говорят, что невероятно сложно переводить Платонова на другие языки из-за особенностей его поэтики, его особого языка. А как Платонов переводится на язык визуальный?
– Есть два фильма, которые в этом смысле для меня стали знаковыми: это фильмы Александра Сокурова «Одинокий голос человека» и Ларисы Шепитько «Родина электричества». Это два совершенно разных режиссера, но они оба обращаются к Платонову, и у них обоих есть система знаков и образов, которые передают платоновский текст. Мне кажется, что в «переводе» Платонова на визуальный язык важно найти грань между реальностью и представлением о реальности, и эта зыбкая грань и есть ключ к его творчеству. Я искал свой ключ, и мне хотелось сохранить эту чувствительность и эту теплоту, которая заложена в платоновском тексте – помимо сюжетной конструкции, которая, конечно, тоже важна. Это удивительное ощущение зыбкости жизни, горечь и нежность, чувство, что жизнь – это чудо, которое хрупко и беззащитно, платоновское отношение к жизни, которое мне хотелось передать. Я искал свои образы, знаки, мне хотелось, чтобы они были созвучны мысли автора.
– Проза Платонова во многом обусловлена сталинским временем. У сегодняшних художников бэкграунд уже совершенно иной. Откуда вы берете вдохновение для создания своих историй и осмысления мрачноватых платоновских тем и образов?
– В моем случае важен мой детский опыт – это то, что, мне кажется, дает ощущение правды и достоверности. Насколько он соответствует опыту Платонова, я не знаю, но мне кажется, он помогает сделать историю живой и теплой. Интуитивно чувствуется, насколько ты правдив и искренен. Конечно, не все мы переживаем страсти Ричарда III и Отелло или опыт царя Эдипа, но мы обращаемся к этому материалу, и этот опыт становится нашим, хотя большинство из нас гораздо более благополучны и не так истерзаны жизнью. Я думаю, все равно какая-то сила и правда достигается уже самим контрастом жизни и смерти. Моя жизнь не так тяжела, как жизнь Грина, Платонова или Шмелева, но мне кажется, я понимаю что-то в их опыте, и они помогают мне разобраться с вопросами, которые мучат меня. То, что у них другой опыт, – это не самое главное, главное – насколько мое понимание жизни, довольно скудное и невзрачное, питаясь этим прожитым и переданным через слово опытом, во мне тоже что-то рождает и помогает крепче стоять на ногах. Возможно, тем, кто смотрит мои фильмы, это тоже как-то помогает.
– Ваш мультфильм «Старик и море» получил Оскар, что вообще-то для российского автора большая редкость. Что лично для вас значит эта награда, и есть ли для кинематографиста другие премии после Оскара?
– Я три раза номинировался на «Оскар» и уже думал, что мне ничего не светит, что российская анимация никогда не получит этого американского идола. Однако в третий раз мой мультфильм вдруг получил статуэтку. Я не думаю, что после Оскара все остальные премии неважны. Важен каждый знак внимания, сочувствия и понимания, и каждый раз я отношусь к любой новой награде как к большому подарку, спохватываюсь, удивляюсь, за что же мне все это и думаю, как я теперь буду оправдываться и что хорошего мне надо сделать.
){kind=link}
){kind=link}