Евгений Ибрагимов в Воронеже: «Я сошел с ума в одну ночь – и решил стать кукольником»

Премьерный спектакль «Степной ноктюрн, или Между закатом и рассветом» Северо-Казахстанского областного театра кукол показали в рамках фестиваля «Маршак» в воронежском Камерном театре в четверг и пятницу, 2 и 3 ноября. О необычных зрителях, спектакле для беременных и о том, почему в старину детей прятали от кукольников, корреспонденту РИА «Воронеж» рассказал режиссер спектакля, многократный лауреат премии «Золотая маска» Евгений Ибрагимов.

– Евгений, как вы решили стать кукольником? Все началось с детства?

– Какое там детство... В детстве я играл в машинки и солдатиков. Чтобы мальчик играл в куклы – это ведь позор! В «куклы» я пришел из драмы. Кукольниками часто становятся драматические актеры, потому что в драме что-то не получается. У меня, наоборот, все получалось. Я приехал в Питер поступать в Санкт-Петербургскую академию театрального искусства на факультет драматической режиссуры. Прошел два тура, а потом увидел объявление о дополнительном наборе на режиссуру Театра кукол. Мне стало интересно – почему столько людей хотят стать кукольниками? Из любопытства пришел на репетицию, а там красивых девчонок – пруд пруди! Так на третьем туре вступительных экзаменов я сошел с ума в одну ночь – и решил стать режиссером-кукольником.

– А вы сами делали тогда кукол?

– Конечно. Я и сейчас делаю себе кукол. Я вообще изобрел планшетную куклу (шутит). По крайней мере, в студенческие годы был уверен, что это мое изобретение. А мне улыбнулись в лицо. Нас с вами еще не было, наших бабушек и дедушек еще не было, и их бабушек и дедушек еще не было, а эта кукла уже была. Здесь есть вещи, которые ребята (из Северо-Казахстанского областного театра кукол) делали своими руками, – например, маски. Как они трепетно к ним относятся! Не как к вещам из реквизиторского цеха. У каждой маски – своя коробочка: «Ой, осторожно!», «Это моя!».

– То есть не дай бог кто-то коснется чужой куклы или маски?

– Нет, коснуться можно – это ведь ансамбль, семья. Это удивительные ребята... Они живут в такой бедности, в таком невнимании! А вот делают чудеса.

– Сколько кукол насчитывает ваша коллекция?

– Я не считаю. Ведь я не знаю, сколько у меня шапок. Где им удобно, там они живут – у меня ведь дети маленькие.

– Сколько вашим детям?

– Дочери – 15, мальчику – 10. Сын вообще кукольник. В его руках оживает любой предмет. Дети – они, знаете, как стрелы. Родители только направляют, а там же ветер бывает.

– А вы сами пробовали себя как артист театра кукол?

– Конечно! Еще в студенческие годы мы были заняты друг у друга в спектаклях. Я участвовал в постановках всех своих однокурсников. Я до последнего курса был занят в спектаклях, пока на педсовете мне не сказали: «Тебе надо смотреть уже с другой стороны. Изнутри ты видишь хорошо, а снаружи будет еще интереснее». У меня и сейчас есть спектакли, в которых я беру кукол в руки. Ведь волка ноги кормят: я зарплаты не получаю – я не из паразитической организации.

– Евгений, вы довольно давно живете в Чехии. В то же время ездите со спектаклями по России. Где ваше постоянное место жительства?

– Моя семья живет в Чехии. В последний раз я видел детей и жену 20 сентября. Все лето был с ними, потом приехал на десять дней, а теперь вернусь к своим только к Рождеству. Я не страдаю от этого – разве что детей и спутницу жизни хочется трогать почаще.

– Какова специфика работы для кукольников в Европе и России? Где воздуха больше?

– Везде воздуха больше. Мы сами себе создаем микроклимат. Была бы жизнь на Луне или на Марсе – и там можно было бы творить. Я бы показал спектакль на другой планете – чтобы можно было не объяснять, не говорить словами. Я люблю спектакли без языка, без текста.

У европейского театра более глубокие традиции – и это удивительно. Ведь кукольный театр пришел к нам с Востока. А Россию объехал стороной. И пришел он к нам только с Запада. Это странно, ведь мы же почти Азия. А традиции – у вас на юге России тоже были свои кукольно-рождественские традиции и вертеп. Петрушка был. А куда все делось?

– В Европе очень распространены уличные выступления кукольников. Вас можно увидеть на чешских улочках с куклой в руках?

– Конечно! У меня есть куклы-«двойники». Они одеты в такие же шапочки, как у меня. Куклы живут на моих больших пальцах рук и одеты в плащи. А я им играю на двухструнном инструменте. Они сами договариваются между собой, а передо мной стоит красивая, антикварная плетеная корзинка, где лежат деньги разных народов, фальшивые дорогие часы, кредитные карточки. Я хожу на улицу в первую очередь за драйвом, но и за заработком, конечно. Деньги хорошо дают русские, итальянцы, испанцы, латиноамериканцы, а вот чехи – не дают.

– Русские, видимо, принимают вас за иностранца...

– А я понимаю все, что они говорят. Иногда такого наслушаешься: «Интересно, а рок-н-ролл он может? Слышь, Коль, как спросить по-английски – может ли он сыграть рок-н-ролл?». А я уже начинаю наигрывать Smoke on the water. А в России традиций уличных театров, к сожалению, нет.

– Считается, что кукольный театр – это искусство для детей. А вы как думаете?

– Это абсолютное заблуждение. Вообще, когда кукольники появлялись, детей прятали подальше. Детям театр кукол показывали только на Рождество. Это ритуальное искусство. А Сергей Владимирович Образцов (советский актер и режиссер театра кукол) устроил кормушку: дети есть – деньги есть. Но дети советским кукольным театром часто травмированы. Если я пришел в кукольный театр из любопытства, то многие режиссеры идут туда, потому что в драме не получается. Они думают, что там работать проще. Нет! Если у тебя не получилось в драме, в «куклах» у тебя никогда не получится. Потому что драма – это детский сад по сравнению с «куклами». Если вы помните, кукольный театр был первым – с античных времен, со времен Древнего Египта, с оживающих статуй и так далее.

– Есть ли среди кукольников суеверия и свои ритуалы?

– Конечно, куклу надо уважать, договариваться с ней. Куклы – это вообще ритуальная история.

– Вы рассказывали, что у вас как-то раз украли куклу...

– Да, прямо перед спектаклем «Когда я снова стану маленьким». Причем главного героя. Украл какой-то ребенок. Но мы сделали куклу-дублера.

– А часто ли у вас крадут кукол?

– Нет, конечно, нечасто. Знаете, есть театры, где кукол крадут специально, чтобы не состоялась премьера. Вы думаете, только в балете битое стекло насыпают в пуанты? Но это делают не кукольники, а подонки. Кукольники на это не способны. У кукольников – всемирное братство.

– Как-то раз вы делали спектакль для слепых детей, которых привели лабрадоры. А перед какими еще необычными зрителями вам приходилось выступать?

– В любом зале есть необычные зрители. Когда у тебя есть публика, везде есть что-то необычное и неуловимое. История с лабрадорами тогда была свежей. Это было колоссально – собаки смотрели спектакль... Было полное ощущение, что они следят за историей. Ребята не могли видеть ее – они только слышали.

– А как у вас появилась мысль сделать спектакль для беременных?

– Я ведь сам отец и знаю, каково женщине быть в положении. Константин Сергеевич Станиславский говорил, что, если у тебя история без конфликта, нет смысла ее показывать. Но какой конфликт нужен беременной женщине? Она уже в конфликте. В моем спектакле про беременных градация позитивного только нарастает все больше и больше: он красиво начинается и архикрасиво разрешается. И все коротко – потому что беременная женщина не может высидеть длинный спектакль.

– Читали ли вы роман Дины Рубиной «Синдром Петрушки» о кукольнике?

– Конечно! Я даже знаю, о ком идет речь в книге. Это ныне живущий в Петербурге Лео Кондаков, Ленечка. Дину Рубину вдохновил этот человек – она увидела момент, когда настоящий кукольник неотделим от куклы.

– Любовная линия, по всей видимости, – вымышленная?

– Ну, женщины вообще – придумщицы страшные...

– Вы ищете источники вдохновения во всем. А что вас не вдохновляет?

– Не вдохновляет ситуация нарастания опасности, страха. Страх – это хорошая штука. Человек без страха – опасная машина. Другое дело – страх не должен тобой руководить. Я не хочу жить в полицейском государстве. И не хочу, чтобы кто-либо жил в нем.

Справка РИА «Воронеж»

Евгений Ибрагимов – режиссер театра кукол, многократный лауреат премии «Золотая маска» и других наград. С 1998 по 2006 год был главным режиссером Хакасского театра кукол «Сказка». В разные годы возглавлял «Нуку-театр» в Таллине, Малый театр города Ческе-Будеевице в Чехии. В настоящее время работает в Праге в кукольном театре «Под счастливой звездой». Сотрудничает с российскими и зарубежными театрами в качестве приглашенного режиссера. Ставил спектакли в театрах России, Чехии, Польши, Франции и Турции.

Петропавловский театр кукол (Северо-Казахстанский областной театр кукол) основан в 1990 году. Открылся спектаклем «Винни-Пух и все, все, все…» по книге Алана Милна. За 27 лет в театре было поставлено более 70 спектаклей. Сегодня в репертуаре представлено более 40 постановок.