В возрасте двух с половиной лет Вова Шабашов заболел раком в тяжелой форме. Усилия врачей, родных и близких были не напрасны. Сейчас Владимиру 19 лет, он победитель множества музыкальных конкурсов. Его семья – профессиональные музыканты – вместе с учениками и друзьями ежегодно устраивает благотворительные концерты. За 12 лет удалось собрать 2,275 млн рублей, которые передали в онкогематологическое отделение Воронежской областной детской клинической больницы №1. Именно там спасли мальчика.
А 1 февраля 2020 года Володя и его близкие получили национальную премию «Будем жить!» в номинации «Уникальная пациентская история». Журналисты РИА «Воронеж» побывали в гостях у Шабашовых накануне Всемирного дня онкобольного ребенка, который отмечают 15 февраля.
Победы и достижения
Студента второго курса Воронежского государственного института искусств Владимира Шабашова уже хочется называть на «вы» – у него есть ученики, он работает на двух работах. Кроме преподавания, играет в оркестре Воронежского театра оперы и балета на ударных инструментах.
Он лауреат 53 музыкальных международных и российских конкурсов исполнителей на ударных инструментах, обладатель 12 Гран-при, дважды лауреат премии правительства Воронежской области, лауреат премии Дениса Мацуева и других. Говорит, что сегодня почти отдыхает по сравнению с тем, как пахал перед конкурсами (бывало, по 12 часов в сутки).
– Я последние три года отдыхаю от всех этих конкурсов. Мечтаю попутешествовать. Не так, как раньше, когда, кроме репетиционного зала, ничего не видел, а насладиться, допустим, Италией, – делится планами юноша.
Его недавняя победа в национальной премии «Будем жить!» – из другой области. Хотя на ее вручении в Государственном Кремлевском дворце Владимир играл на ударных.
– Моя история болезни – важный эпизод в жизни. Он решал, буду я жить или нет. Но воспоминаний о том времени почти не осталось. Я не помню отчаяния, слез или ужаса. Мои родители сделали все, чтобы я даже не понимал, что со мной происходит. Лет до 13 вообще не знал, насколько серьезно болел. Во время одного из обычных медосмотров заглянул в карту и увидел диагноз «лейкемия». Погуглил и обалдел – страшная болезнь, – вспоминает студент.
Рождение музыканта
Когда Вова родился, маме исполнилось 40 лет, а старшей сестре – 17. На наследника в семье уже не рассчитывали, и вот – на тебе: здоровый карапуз, десять баллов по шкале Апгар.
Будущая профессия мальчика была предопределена: папа Владимир Шабашов – профессор академии искусств, мама Людмила Шабашова – концертмейстер, сестра Вероника – виртуозная скрипачка, а если перечислять всех родственников, то получится целый оркестр. Родители рано стали брать Вову с собой на работу. Двухлетний малыш трогал инструменты, но специально его ничему не учили.
Вове было два с половиной года, когда на одном из отчетных родительских концертов он попросился на сцену. Был настойчив, и папа вышел после антракта и объявил: «Импровизация!». Малыша в клетчатой рубашке поставили на стульчик, дали палочки, и он четко сыграл ритмическую фигуру по четырем барабанам, шлепнув в конце в тарелки. Вова получил свои первые аплодисменты, а через две недели попал в больницу, где провел девять месяцев и девять дней.
«Срочно в больницу!»
– У сына поднялась температура. Думали, обычное ОРЗ. Сдали кровь, и к нам врачи чуть ли не на дом прибежали: «Срочно в больницу!». Мы и подумать не могли, что с ребенком что-то серьезное, стали проситься в дневной стационар, – вспоминает Людмила.
Владимир Шабашов – старший повез пробирку с кровью сына на анализ в Москву и вернулся с диагнозом «лейкемия».
– Когда результаты анализов показали нашему доктору, от ее реакции мы были в шоке: она чуть ли не прыгала от радости. Оказалось, что у Вовы такая форма лейкемии, которая лечится в 75% случаев, – вспоминает мать.
Они оказались в детской больнице на улице Ломоносова, лечащим врачом стала Марина Соловьева.
– Нашу медицину разве что ленивый не поругал. Но мы столкнулись с потрясающим отношением к пациентам и их родителям. Медики переживали за нас, как за родных, и помогали бесконечно, – рассказывает пианистка.
Лечение заключалось в огромном количестве уколов и капельниц – все девять месяцев и девять дней.
– Самая длинная капельница у нас была в течение 14 дней. Жили, опутанные проводами. Просто капельницы – это одно, а другое, когда необходимо считать капли: определенное количество должно попадать в кровь в минуту. Когда ребенок менял свое положение (а не мог ведь он его не менять сутками), то и скорость менялась. Ребенку все мешало, и он мог запросто выдернуть эту капельницу. За этим нужно было непрерывно следить. Я спала, сидя у Вовы в ногах, – делится Людмила.
Был кризисный момент, когда у Володи много дней подряд зашкаливала температура, его забирали в реанимацию, но становилось все хуже.
– У нас есть хороший друг, священник – отец Виктор. Фамилия у него тоже хорошая – Праздничный. Он пришел к нам, когда Вову каждый день забирали в реанимацию, а ему становилось все хуже и хуже, температура была +41 градус. Мы остались в палате с отцом Виктором и молились за Вову. Именно в этот день его спустили из реанимации, и врачи сказали: «Ребенку лучше». С этого дня он пошел на поправку, – вспоминает мать.
Потом были еще два года лечения, несколько курсов химиотерапии. Наконец, страшная болезнь отступила.
Крепкая семья
По словам Людмилы и Владимира, их часто просят рассказать историю сына. Многие, оказываясь в подобной ситуации, впадают в отчаяние, а история Шабашовых дает силы бороться.
– У меня тоже был момент отчаяния – примерно неделя, когда узнала, что с нами случилось. Я не могла взять себя в руки. Тогда мне доктор посоветовал: «Вам нужно жить одним днем. Вот у вас расписание с четким графиком: читайте, лепите, играйте после всех процедур и ни о чем не думайте». Это правда помогло, – признается женщина. – У Вовки каждый день были делегации, все стояли под окном. Приносили шары, игрушки, поддерживали. А с нами лежали дети, от которых уходили родители, узнав об их диагнозе. Папы, в основном. Когда семья всем скопом бросалась на помощь, объединялась, то ребенка спасали.
Владимир Шабашов – старший освоил приготовление борща и котлет, даже научился печь пироги. Он с тещей Верой Костевой дважды в день по очереди носил свежую еду в больницу. Иногда по ночам музыкант сидел возле сына, а днем шел на работу.
– С нами лежала девочка, с которой никого не было. Мы принесли ей одежду, еду – у нее совсем ничего не оказалось. Через несколько дней пришли люди, представились родственниками и забрали все вещи подчистую. Сказали: «Тебе еще дадут» – и ушли. Больше их никто не видел. Эту девочку бросили все, и она в жизни не осталась. Сердце не выдержало химиотерапии, – вздыхает Людмила Шабашова.
Все хорошо
О премии «Будем жить!» Шабашовы говорят, что она очень важна, поскольку дает правильные ориентиры.
– Когда люди видят, что на сцену выходит мальчик, который виртуозно играет, а 17 лет назад было непонятно, будет ли он вообще жить, это дает надежду, – уверена Людмила.
– Когда на национальной премии объявили, сколько собрали денег за все наши благотворительные концерты, зал кричал браво, – добавляет муж.
Болезнь ребенка не только проверила семью на прочность, но и многое дала.
– Поменялись все точки отчета, я научилась терпению. Неприятности теперь воспринимаю не как трагедию, а как уроки жизни, которые надо пройти. Это просто наши дни, которые не могут быть всегда идеальными. Чтобы понять, что такое хорошо, надо узнать, что такое плохо. Я узнала, и теперь у меня все хорошо, – считает пианистка.
){kind=link}