РИА «Воронеж» продолжает спецпроект, посвященный 1917 году. Очередной материал – о судьбах тех, кто застал революционные события в родном городе. Корреспондент РИА «Воронеж» встретился с потомками воронежского губернатора, православного священника, крестьянки и промышленника и узнал, как сложились их судьбы.
«Революцией для бабушки было обнуление счета в банке»
На вопрос о том, что в Воронежской губернии было в 1917 году, крестьянка Мария Ефимовна Головина отвечала: «Ничего». По ее словам, весть о революции деревенские жители восприняли спокойно. Радости у них не было – только сожаление и непонимание, как жить. О судьбе Марии Ефимовны и о событиях революционных лет рассказал ее внук, краевед Николай Сапелкин.
Моей бабушке в 1917 году было 30 лет. Она жила в селе Орехово Землянского уезда. Бабушка закончила полный курс школы – четыре класса, неплохо знала литературу. Она очень почитала царя и до конца дней на ежедневной вечерней молитве с земными поклонами говорила: «Царствие небесное царю Николаю Александровичу и царице Александре Федоровне.
Николай Сапелкин
краевед
Первое событие, связанное с революцией, для Марии Ефимовны было радостным – ее муж Яков Лукич пришел домой с Первой мировой войны. Обычно солдаты возвращались с оружием, а он лечился в госпитале, поэтому, чтобы не вернуться с пустыми руками, захватил раскладную австрийскую кровать и портрет царя.
Другое событие 1917 года, которое запомнилось Марии Ефимовне, был крах банковской системы. Они с мужем держали на счету все свои накопления – 200 золотых рублей. В зимнее время Яков Лукич добирался до Кубани, где сам делал и продавал мороженое. Это позволило скопить неплохую сумму. Мария Ефимовна думала, что они откроют свое дело. Однако все деньги сгорели.
– Так революцией в сознании бабушки стала не смена власти и флагов, а обнуление ее счета, – объясняет Николай Сапелкин.
Еще одно событие 1917 года, произошедшее с бабушкой, стало семейным триллером.
– Когда дед был на Кубани, он прислал письмо: «Приезжай, я передам вам деньги и еду». Бабушка взяла двоих детей и поехала. Правда, пришлось сидеть на крыше одного из вагонов паровоза – не было мест. Обратно они везли деньги и пуд соли – огромную ценность в то время. Но на этот раз им пришлось ехать на крыше «головы» паровоза, у трубы. Когда паровоз выпустил пар, младший сын бабушки от страха стал падать. Чтобы его спасти, ей пришлось бросить мешок соли. Вспоминая о потере, бабушка плакала даже спустя десятки лет, – рассказывает Николай Сапелкин.
«Папа спал на чемодане с архивами бабушки и дедушки»
Трагедию принесла революция в семейство потомственного дворянина и последнего воронежского губернатора Михаила Ершова. О его жизни после событий 1917 года рассказала московский педагог Александра Ершова – внучка главы губернии.
Михаил Ершов после Февральской революции вместе с женой Александрой Ершовой (Штевен) и семерыми детьми уехал из Воронежа в тульское имение, село Лебяжье. Сразу после переезда он отправился лечить диабет за границу. Вернулся осенью 1917 года. А в конце 1918 года семья переехала в Полтаву, где кадетским корпусом заведовал их знакомый и друг.
В это учебное заведение он планировали отдать на учебу троих детей. После переезда Михаил Дмитриевич поехал по торговым делам в Киев, где заразился тифом и умер. Это произошло в январе 1919 года. В семье считалось, что так Господь спас его от последующих ужасов послереволюционной жизни. Мы редко и только с юмором говорили друг другу, что мы потомки воронежского губернатора. Этот факт скрывался, как и то, что в нашей семье всю жизнь хранился архив бабушки. Мой отец говорил: «Куда бы мы ни переезжали, мне всегда было положено спать на чемоданах с бумагами»
Александра Ершова
московский педагог
После смерти мужа вдова воронежского губернатора поехала искать своих старших сыновей, которые воевали в армии Деникина.
Александра Алексеевна перешла через линию фронта, но никого не нашла. Когда поехала через линию фронта второй раз, ее схватили представители советской власти и обвинили в шпионаже. Она оказалась в харьковском концлагере, где пробыла восемь месяцев. Там она вела дневник, записи оттуда легли в основу ее автобиографической книги «В тюрьме в 1920 году».
– В 1921-м бабушку освободили. А в 1933 году она погибла, попав под машину. В нашей семье остались письма дедушки, но разобрать его почерк я пока не могу. Поэтому буду признательна, если кто-нибудь в Воронеже займется их расшифровкой, – говорит Александра Ершова.
«Вильгельма Столля репрессии не коснулись»
Революционные события поставили крест и на благотворительности. Закончил свое существование приют для слепых девушек, который организовал крупный промышленник Вильгельм Столль.
Правда, ни белые, ни красные не осмелились тронуть известного мецената. Полковник запаса, преподаватель и краевед Владислав Безрядин рассказал о судьбе двоюродного дедушки – Федора Павлова, который был зятем Столля.
Федор Павлов женился на удочеренной Столлем слепой девушке Агриппине Скрипниковой. Моя бабушка была его родной сестрой.
Владислав Безрядин
преподаватель и краевед
По его словам, для 75-летнего Вильгельма Столля события 1917 года стали катастрофой. Вскоре после революционных событий Федор Павлов поехал в банк и забрал несколько золотых слитков. Он имел право проводить банковские операции от имени Столля. Но Вильгельм Германович, переживший Первую русскую революцию, надеялся, что революция 1917 года – это тоже ненадолго, и сказал ему: «Отвези слитки обратно. Будет, как в 1905 году». Слитки Федор Павлов вернул, но вскоре все банки и завод «Столль и К» были национализированы.
Станция Графское, где располагалась дача Столля и был приют для слепых крестьянских девушек, стала горячей точкой событий 1917–1918 годов. Вдоль железной дороги проходил красноармейский корпус Семена Буденного, группа белогвардейского казачьего генерала Константина Мамантова.
В здании приюта не было роскоши – фактически это была бывшая конюшня. Однако для своих воспитанниц Вильгельм Столль специально приглашал учителей из Санкт-Петербурга. У него была идея всех удочерить, выдать замуж и обеспечить наследством. Но удочерить он успел только Агриппину Скрипникову.
– Моя бабушка Анна Николаевна Павлова воспитывалась в семье Столлей. Она видела, как слепые девушки играли по нотам со шрифтом Брайля на фортепиано. Столль был строгий, в то же время все воспитанницы называли его папенькой. Он тоже относился к ним, как к своим детям, – рассказывает Владислав Безрядин.
Вильгельм Столль умер своей смертью в 1919 году.
После смерти тестя Федор Павлов пытался содержать приют, но средств было мало, и воспитанниц пришлось распустить по домам. В 1920 году здание усадьбы было национализировано и стало Домом культуры им. Дзержинского. Сейчас в бывшей даче Столля располагается один из немногих культурных центров – ДК «Краснолесье».
– Я знаю, что дачу Столля хотят сохранить. На станции Графское построят новый ДК, а в бывшей усадьбе, возможно, будет музей, где можно будет увидеть подлинные вещи, принадлежавшие хозяевам поместья, – говорит Владислав Безрядин.
«На дедушку большевики имели «большой зуб»
Одними из главных врагов революции были священники. Их преследовали добровольные рабочие дружины. Не стал исключением и Дмитрий Петрович Казаневский – православный священник, преподаватель математики и гласный (депутат) Воронежской городской Думы. О его судьбе рассказал внук, краевед Олег Казаневский.
Дмитрий Петрович родился в 1866 году, а пропал без вести в 1919 году. Большевики имели на него «большой зуб» еще со времен Первой русской революции 1905 года.
Олег Казаневский
краевед
На одно из заседаний Думы пришли члены РСДРП и потребовали, чтобы им предоставили трибуну. Офицер, следивший за порядком, не посмел сделать им замечания. И только Дмитрий Петрович Казаневский сказал председателю Думы, что нужно срочно остановить заседание и не давать слова тем, кто не является депутатом. Он призвал непрошенных гостей к порядку, и заседание Думы было остановлено.
Городскую Думу большевики разогнали спустя несколько лет – 11 мая 1917 года.
Жена священника Дмитрия Петровича Казаневского – Надежда Михайловна Скрябина – была концертирующей пианисткой. Когда Дмитрий Петрович построил для своей семьи дом, он предусмотрел в нем круглый зал шестиметрового диаметра – специально для жены. В зале были высокие окна в два этажа и стоял уникальный рояль «Беккер» из красного дерева, которых во всей Российской империи было 11. Надежда Михайловна Скрябина очень тосковала по концертной деятельности, и домашнее музицирование было для нее слабым утешением. 1917 год она не застала – умерла в 1916 году.
– Бабушку похоронили на Терновом кладбище, но ее могила не сохранилась. Кладбище после войны разгромили, на его месте появилась школа и спортплощадка. Я надеюсь, что бабушка осталась под землей. Но, может быть, ее косточки лежат где-нибудь на поверхности, – говорит Олег Казаневский.
А вот о судьбе дедушки – где умер и похоронен – внук не знает ничего. По словам Олега Казаневского, его родные вообще боялись касаться этой темы.
){kind=link}