Моноспектакль «Юдифь» показали в рамках фестиваля поэтического искусства «Мандельштамфест» на малой сцене Воронежского Камерного театра в субботу, 25 декабря. Проект воплотил санкт-петербургский фонд «Альма Матер». По тексту на украинском языке драматурга Клима режиссер Борис Павлович создал постановку, крепко связанную с корнями главной актрисы – Катерины (Кати) Таран. На показе побывала корреспондент РИА «Воронеж».
В Воронеже билеты на «Юдифь» раскупили задолго до начала фестиваля. Для показа выбрали малую сцену, напоминающую место рождения спектакля – пространство «Дома Радио» на Малой Садовой в Санкт-Петербурге. Катя Таран чувствовала себя в Воронеже не просто как дома, а действительно дома – в 2016 году она окончила Воронежский институт искусств.
В основе спектакля лежит история о Юдифи – ветхозаветной героине, молодой вдове. После того как войска ассирийцев осадили ее родной город, она отправилась в лагерь врагов, очаровала полководца Олоферна, а когда он напился и заснул, отрубила ему голову и принесла ее в родной город. Ассирийцы пришли в ужас и обратились в бегство, а город оказался спасен. Как национальная героиня Юдифь дожила во всеобщем уважении до 105 лет.
Драматург Клим (Владимир Клименко) выворачивает канон наизнанку. Полное название пьесы – «Юдифь, тайный дневник». Это художественное осмысление библейской истории в виде личных заметок Юдифи – женщины, убившей возлюбленного ради своего народа. «Юдифь» Клима, в отличие от «Юдифи», например, Климта – не томная и величественная. И не глумливая и лицемерная Юдифь Мандельштама. На сцене она предстает трагической героиней, разрываемой «личным» и «общественным».
– Мы делились ассоциациями, у Кати была очень интересная ассоциация про Шостаковича и советскую тоталитарную систему... Шостакович в «Доме Радио» – он там был, там есть студия имени Шостаковича, оттуда транслировалась его Седьмая симфония и его собственный голос. И вот эта фигура человека, который служит империи и является ее заложником, – это неожиданная и важная ассоциация для фигуры Олоферна, с которым Юдифь находится в столкновении, – объяснил режиссер спектакля Борис Павлович.
«Спектакль на украинском языке, сопровождается русскими субтитрами» – значилось в описании. Думая о субтитрах, в первую очередь представляешь себе бегущую строку, подстрочный перевод. Субтитры в «Юдифи» – живые. Проецируемые на экран, они говорят с залом: «Вы все знаете эту историю, но мы на всякий случай ее перескажем». Они говорят от лица актрисы: «Я Катя. Украинский – мой родной язык». Воспроизводят диалог полководца со слугой. Сами становятся героем: Юдифь начинает разговаривать с огромной надписью «Олоферн», наконец сбиваются в «облако тэгов» – спутанных мыслей героини, сливаются в белый шум. Иногда даже милостиво объясняют отдельные слова. В общем, делают все что угодно, но не переводят речь актрисы. Да, подавляющее большинство зрителей слушали речь Кати Таран как музыку – не разбирая отдельных слов. Но поставленный в России и для российской публики спектакль таким и задумывался.
Катя (актриса представляется именно Катей, а не полным именем) появляется перед зрителем ненароком, смущенная, в скромной современной одежде, с сумкой на плече. Справа за сложной электронной установкой сидит музыкант Алексей Востриков. В глубине стоит украинская бандура. В зале не гасят свет, и все происходящее поначалу выглядит максимально искусственным и дискомфортным. «Це серп. Священний серп. Я пронесла його стiкаючи кров'ю» – с вызовом восклицает, плакатно вскидывая серп на манер мухинской «колхозницы» актриса. Создатели спектакля как бы сразу говорят зрителям: «Легко и приятно сегодня не будет. Можете уходить».
Несколько человек действительно направятся к выходу, то ли утомившись українською мовою, то ли возмутившись тем, что актриса сняла с себя толстовку и брюки. Юдифь стоит обнаженной перед ассирийским войском. Катя стоит в нижнем белье перед залом Камерного театра. Невидимые солдаты пожирают ее глазами. Вполне осязаемые зрители понимают, что хрупкая девушка только что без предупреждения втащила их в круг доверия. В монолог актрисы вплетается музыка, Юдифь начинает говорить на разные голоса, реплики с помощью лупера («примочка» для комбинации музыкальных фраз путем их повторения и наложения одной на другую. – Прим. РИА «Воронеж») бесконечно накладываются друг на друга – и вот уже не одинокая маленькая женщина, а целый город, измученный осадой, стенает, хнычет и кликушествует. Чтобы спасти этот город, иудейская патриотка Юдифь надевает свой лучший наряд – вышиванку, юбку, красные чоботы. В цветочном венке и с широкой улыбкой, разве что без каравая, задорно кричит: «Хай живе, Навухудоносор!» Невольно ждешь вскинутой к солнцу руки.
Юдифь переживет еще не одну метаморфозу. Сыграет на бандуре. Нежным голосом споет украинскую молитву, ускоряющуюся, переходящую в речитатив. Подсвеченным снизу демоном глянет на зрителей. Рассыплется в прах и соберет себя заново, но уже иной. По-настоящему взаимно полюбит своего врага. Прихотливые субтитры выдернут зрителей из тихой ночи древнего города напомнят: «Я Катя. И никого никогда не убивала, я даже мяса не ем. Но сегодня я убью человека». Обняв шинель, как всех своих врагов и всех любимых, Катя занесет серп и перестанет быть Катей, перестанет быть Юдифью, станет никем. Символ борьбы останется в библейских преданиях. Сильная маленькая женщина скрючится в маленькую юродивую, цепляющую на себя тряпье и недовольно воркующую под нос что-то старушечье. В последнюю очередь она натянет на себя ту самую шинель, возьмет серп и уйдет то ли за сцену, то ли во тьму безумия, волоча на себе груз убийства.
Создателям удалось вынести «Юдифь» за скобки времени и пространства. Реальный мир слился с искусством, личная история – с библейской, прошлое – с настоящим, сцена – со зрительным залом. Русские, украинцы, ассирийцы, иудеи, много раз повторенные лупером, превратились в хор, поющий оду пацифизму.
Фонд «Альма Матер» уделяет особое внимание культурно-просветительской работе и инклюзивным культурным проектам с незащищенными слоями населения. К инклюзивным спектаклям причисляют и «Юдифь»:
– Спектакль касается аспектов национальной идентичности, а также места человека в государстве. Нашему обществу не хватает опыта разговора на эти сложные темы – так же, как и на тему инвалидности. Национальные и политические вопросы чаще разделяют, чем объединяют людей, особенно в многонациональной империи. Инклюзия в данном случае – это способ включения и вовлечения самых разных аспектов творческого продукта. Здесь и персоналия актрисы, вокруг которой создаются новые смыслы текста; и драматург, решивший глубже вглядеться в фигуру Юдифи; здесь и само пространство третьей студии «Дома Радио», которое оказывается полем для рефлексии, раскрываясь как некий артефакт империи – законсервировавшегося времени расцвета советского большого стиля, – так говорят о спектакле в Фонде.
Спектакль номинирован на «Золотую маску» в номинации «Драма. Спектакль малой формы». Борис Павлович выдвинут на премию в номинации «Работа режиссера в драме», автор текста Клим – в номинации «Работа драматурга». Исполнительница единственной роли в спектакле Катерина Таран претендует на победу в номинации «Женская роль в драме».
){kind=link}