Журналист Евгений Шкрыкин выпустил книгу о самых громких воронежских преступлениях за последние 20 лет. В нее вошли 30 очерков автора о воронежских бандах и резонансных преступлениях, которые потрясли всю область. Автор рассказал истории о банде Матроса, расстреле сотрудников ППС в сквере у Дома офицеров, поимке державших город в страхе маньяков, нападении на военный аэродром Балтимор.
РИА «Воронеж» с разрешения автора публикует фрагмент одного из очерков – о дерзком убийстве директора воронежского завода.
***
Из очерка «Нет человека, есть проблема»
…Утро 9 июня началось вроде бы как обычно: уже в 7 часов затрезвонил телефон – у жены Лобова Галины Васильевны ее начальство интересовалось какими-то вопросами. Несколько необычным стал звонок в дверь – в 7.25. Лобов принимал в это время душ, и к закрытой двери подошла теща:
– Кто там, вам кого нужно?
– Геннадия Александровича, – раздался мужской голос.
Дверь приоткрыли: на пороге стоял незнакомец с сумкой.
– Кто вы, что сказать?
Пауза.
– Так кто же вы?
– Волков.
Голос мужчины был совершенно спокойным.
– Подождите, я позову.
Теща сообщает Лобову, что его хочет видеть некто Волков. Геннадий Александрович, закончив бриться, идет к двери, вслух размышляя, кто же это? – близких знакомых с такой фамилией у него не было.
Из проема полуоткрытой двери на Лобова глядел незнакомец.
– Что вы хотели? – спросил у него хозяин квартиры.
Ответом прозвучал выстрел! Пуля попала в живот. Дико закричала теща. Лобов инстинктивно захлопнул дверь, успел прошептать подскочившей жене: «Вызови скорую» - и упал без сознания…
Чуть забегая вперед, скажу, что стреляли из обреза мелкокалиберной винтовки. Лобову не повезло: единственная пуля не только повредила тонкий кишечник, но и попала в аорту и позвоночник. Все осложнилось массивной внутренней кровопотерей. Впрочем, полагаю, что раненого можно было спасти…
После выстрела поднялась невообразимая суматоха. Родные Лобова метались по квартире, а потом – по подъезду и улице. В «скорую» звонили несколько раз то с домашнего телефона, то с соседского, а она не спешила. Кто-то вызвал милицию, и милиция ПРИЕХАЛА РАНЬШЕ… Уже милиционеры, чертыхаясь, по своим каналам пытались «ускорить» врачей, но те появились только в девятом часу. Лобов уже пришел в сознание и мучился от жажды и боли. Уже не чувствовал ног. Милиции успел сказать, что не знает, кто в него стрелял, но, скорее всего, – по чьему-то заказу. А родным – что он умирает…
И действительно – жизнь на глазах покидала их отца и мужа. А врачи – затеяли капельницу; потом долго решали, как его этапировать: носилки с телом не проходили в дверь. Пришлось сначала класть раненого на одеяло, а уже на лестничной площадке – перегружать…
Жене сказали, что повезут в БСМП, которая находилась в нескольких минутах езды, но почему-то направились в больницу №2, что на Манежной, то есть через весь центр города. Там – на рентген и только потом на операционный стол…
Когда Галина Васильевна приехала в больницу (до этого ее допрашивали в РОВД), в приемном отделении ей сказали: «Ваш муж умер 20 минут назад. В него влили литров пять крови, но она куда-то уходила».
С момента ранения прошло три часа. Уйма времени, чтобы сейчас спасти человека. Но тогда, в 95-м, этого времени не хватило…
Известие о гибели директора воронежского завода «Эталон» Геннадия Лобова шокировало знавших его. А знали его многие – прежде всего, по партийной и хозяйственной работе, а также коллеги по регулярной игре на досуге в футбол, гаражному и дачному кооперативам.
В понедельник на планерке у губернатора присутствующие почтили память погибшего директора минутой молчания. Совет директоров региона выступил со специальным заявлением. О покушении на Лобова написали практически все СМИ, и, в частности, о том, что с момента убийства прошла неделя, а преступники еще не пойманы…
Их будут «ловить» долгие восемь месяцев, и за это время об убийстве Лобова практически все забудут. Все – за исключением членов семьи, которые очень тяжело, с нервными срывами, пережили случившееся, самих преступников, ну и, конечно же, следователей.
А расследование этого резонансного преступления спустя какое-то время поручили известному следователю по особо важным делам прокуратуры области Эмилии Крайкиной. Ей вообще очень «везло» на дела, которые в профессиональной среде принято называть «тухлыми» или висунами. А то, что нарисовался очередной «висяк», мало кто сомневался: по "горячим следам" никто не задержан, очевидцев преступления не нашли, биологических следов и других улик, кроме извлеченной из тела пули, не было.
Единственным и важным свидетелем оставалась престарелая теща погибшего Лобова, которая видела преступника, но толком описать его не могла, разве что – опознать. Однако предъявить ей на опознание было некого.
Судя по материалам многотомного уголовного дела, оперативники и следователи быстро сошлись на версии заказного убийства по служебным мотивам. Правда, причины рассматривались самые разные – от мести уволенных с завода работников до разборок в связи с приватизацией предприятия и коммерческой деятельностью. Допрашивались многие люди, в том числе и ныне хорошо известные, которые уже тогда активно занимались бизнесом. Назначенная же финансовая ревизия завода только подтвердила тяжелую ситуацию на предприятии, но несильно продвинула следствие в поисках убийцы.
Впрочем, внимание оперативников не могла не привлечь одна подозрительная сделка по продаже заводом крупной партии титана. Это случилось в конце апреля, незадолго до гибели Лобова. К тому времени на заводе уже долго не выплачивалась зарплата, производство дышало на ладан. Вот и возникла идея добыть наличность: продать часть титановых заготовок, невостребованных уже несколько лет, оставив самое необходимое для будущих производственных нужд.
Главбух предприятия нашла фирму, которая согласилась купить товар. Коммерсанты подготовили письмо о готовности к сделке, на которой Лобов поставил резолюцию о продаже пяти тонн титановых прутков – из восьми тонн (как доложили Лобову) имевшихся на заводском складе. Проблема оказалась в том, что в реальности там было всего пять тонн титана, остальные три – это дюралевые заготовки.
Ошибка (?) работников склада привела к тому, что к отгрузке коммерсантам подготовили весь титан. В связи с тем, что Лобов и его зам по маркетингу Моисеев (а он непосредственно готовил сделку и подписывал договор) в это время находились в командировке, начальник отдела сбыта предупредила об инциденте главного инженера, первого заместителя Лобова Альберта Кузнецова (фамилия – изменена). Очевидно, требовалось остановить отправку, однако тот предпочел не вмешиваться.
Так и получилось, что предприятие «моментально» лишилось всего имевшегося в наличии редкоземельного металла. К слову, стоимость той сделки официально составила порядка 9 млн (неденоминирован
Впрочем, все могло быть и прозаичнее: разгильдяйство складских работников, помноженное на безысходность администрации завода, вынужденной добывать хоть какие-то живые деньги, ну и хищный оскал молодых акул капитализма. Кстати, вернувшийся из командировки Лобов пытался хотя бы часть титана вернуть, но – тщетно: фирма товар уже успела загнать.
Тогда Геннадий Александрович серьезно упрекнул Кузнецова – за пассивность и позицию «моя хата с краю…». Самое время сказать, что деятельность первого зама уже давно вызывала серьезные нарекания со стороны гендиректора и желание его уволить. Альберт, в свою очередь, также почти не скрывал своей неприязни к человеку, который «сам не умеет жить и другим не дает», активно интриговал против Лобова, являясь, по словам жены директора, «хроническим источником негативных эмоций».
Похоже, титановая история стала последней каплей в чаше терпения директора. В мае Геннадий Александрович предлагает Кузнецову уйти в отпуск, из которого на прежнюю работу уже не возвращаются. Правда, Кузнецов сначала уйдет на больничный, а уж потом – в отпуск. Случится это 8 июня – накануне трагических событий на ул. Комарова, где жил Лобов.
Больше того - титан, очевидно, «запустит» механизм этих событий…
){kind=link}