Леонид Агутин и его музыкальный коллектив «Эсперанто» настроили воронежцев на новую рабочую неделю зажигательным концертом в Event-Hall сити-парка «Град» в воскресенье, 22 ноября. Послушать певца пришли полторы тысячи зрителей, пластиковый двойник Леня и маленькая девочка, которую Агутин сразу узнал, но имя раскрывать отказался. Артист лишь сказал, что малышка – участница нового сезона шоу «Голос. Дети», в котором он впервые стал наставником, сменив Макса Фадеева. О том, почему детям полезно проигрывать в конкурсах, чего не хватает шоу «Главная сцена», кому хочется отдавать свои песни, а кому – нет и тяжело ли соответствовать красавице-супруге, Леонид Агутин рассказал в интервью корреспонденту РИА «Воронеж».
– Леонид, в феврале 2016 года стартует третий сезон проекта «Голос. Дети», где вы участвуете в качестве наставника. Антон Беляев говорил, что не отважился бы судить детей из-за их неокрепшей психики. Вам не боязно брать на себя такую ответственность?
– Когда я во взрослом «Голосе» начинал, тоже не представлял, что со мной будет. Но как-то быстро влился. А с детьми я просто зарекался работать, говорил «ни за что!» и «никогда!». Но есть люди, которые умеют уговаривать. Говоришь им «да», а потом думаешь, зачем ты это сделал? Вот Юрий Аксюта, музыкальный продюсер Первого канала – из их числа. Как-то сумел меня уговорить. Моя мама всю жизнь проработала педагогом начальных классов, недавно вышла на пенсию. Я никогда не понимал, как у нее получается находить контакт с детьми. У меня немножко другая ситуация: мне не нужно нянчиться с ними все время, моя задача – просто поставить им хорошие номера. В принципе все то же самое, что и на взрослом «Голосе». Но я уже готов к родительской атаке, ведь все переживают за свое чадо – у каждого же ребенок «самый гениальный». И если кто-то будет уходить, то это будет, естественно, самое несправедливое решение. У нас же нет такой ситуации, что несчастных детей, которые ничего не соображают, привели и заставляют в чем-то бесчеловечном участвовать. Ничего подобного. Им когда-то все равно придется с этим столкнуться. Они уже в столь юном возрасте все настолько амбициозные, что хотят показаться во что бы то ни стало.
– Вы были таким же в детстве?
– Я хорошо помню, как родители привели меня ребенком на кастинг детского фильма. Я не прошел, но они мне об этом не сказали. А потом я увидел эту картину по телевизору и очень сильно расстроился. Так что я прекрасно понимаю, как детям хочется. Они, конечно, будут переживать, но еще больше будут переживать, если не попробуют. Обидно смотреть телевизор и осознавать, что на месте этого ребенка мог быть ты. А раз хочется, значит, через это придется пройти. Не сейчас, так потом. Лучше с детства закалиться. Если вы амбициозны, хотите чего-то достичь, обязательно нужно пройти все экзамены жизни. Да, все будут реветь и всех будет жалко. Но другого выхода нет.
– Некоторые артисты «Голоса» сейчас участвуют в проекте «Главная сцена» в качестве судей, ведущих. Вы смотрите программу-конкурента?
– Я вообще телевизор мало смотрю, интересуюсь только «Дискавери» и спортивными каналами. Видел несколько выпусков «Главной сцены». На мой взгляд, этой передаче не хватает принципиальности. В «Голосе», например, мы никогда не выступаем под минусовку, у нас обязательно играет оркестр – во что бы то ни стало, какие бы сроки для подготовки ни были. Это наши проблемы: мы не будем спать, но сделаем все, чтобы формат нашей программы не поменялся. У нас нет такого: извините, так получилось. А «Главная сцена» может себе позволить разные вольности. Я считаю, это несерьезный подход. Но так как музыкальных передач в последние годы на телевидении вообще мало – потому что до этого их было очень много, и людям надоело, – то начинающим артистам сейчас приходится раскручиваться в том, что есть. По-моему, все ребята из моей команды «Голоса» побывали на «Главной сцене», и я их не осуждаю. Им надо постоянно где-то выступать, показываться аудитории, иначе через год о них никто не вспомнит. А где это сделать, как не на ТВ? Если есть возможность выступить в «Главной сцене», почему нет? Конечно, эта программа похуже объективно, но артисты, которые в ней принимают участие, ничем не хуже. Просто так сложились обстоятельства.
– Если вы не смотрите телевизор, зачем тогда пошли на съемки к Андрею Малахову в «Субботний вечер»? (В эфир программа выйдет 28 ноября – РИА «Воронеж»)
– У Малахова же две передачи: одна очень «желтая» – «Пусть говорят», а другая – «Субботний вечер» – нормальная. В ней люди просто сидят за столом и разговаривают. Мы на нее пошли, потому что у Анжелики Варум будет концерт 4 декабря в «Крокус Сити-Холл». Нам хочется привлечь к нему как можно больше внимания. А других способов, кроме телевидения, на сегодняшний день нет. Я участвовал, потому что Анжелика – моя жена, я должен был всячески ее поддержать. Она и сама сильно удивилась, что я согласился. Программа получилась очень доброй и хорошей. Андрей большой профессионал. Если ему не надо соблюдать «желтый» формат, то он замечательно работает и в других жанрах. Он очень внимательный, хорошо к программе подготовился, несмотря на то, что у него каждый день какие-то передачи. Нам сделали много сюрпризов: к детям моим съездили, у всех взяли интервью, привезли из Львова в студию одноклассников и педагога Анжелики. Столько всего для нас приятного и для аудитории довольно интересного показали, молодцы! Иногда нужно ходить на какие-то передачи. А то мы привыкаем, что вроде бы нас знают, а на самом деле люди же не будут специально следить за нашей жизнью, а тут вдруг раз – и увидят какие-то интересные вещи.
– Дочки тоже музыкой увлекаются?
– Лиза, наша дочь с Анжеликой, много занимается музыкой, мы с ней даже пластинку записываем. Причем пишет она сама, я вообще не лезу в композиционную часть. Она замечательно сочиняет музыку и слова. Просто раньше она играла с группой адский рок, а сейчас повзрослела, и ее интересует музыка посложнее. Лиза записывает в домашней студии демо, я потом с музыкантами прописываю ей инструментальные партии, свожу голос и бэк-вокалы. Немножко сложная, но единственная возможная для меня схема. Грубо говоря, я эту пластинку продюсирую. Но могу с гордостью сказать, что ни в одну ноту ее песен я не влезаю. Да и не смог бы, даже если бы захотел. Дочь совершенно по-своему мыслит, как-то очень по-американски. Если влезу, только испорчу. Я очень рад, что так получается: мне не надо потакать ее желаниям и при этом чему-то ее учить – это хуже всего. Бывают ситуации, когда ребенок хочет петь, а способностей нет. Но родители все равно идут у него на поводу. У меня, слава Богу, дочь реально способная. В первую очередь как автор, как мыслящий, сочиняющий человек. Во вторую – у нее есть голос: тембр приятный, необычный. Все сложилось. А старшая дочь Полина у нас скорее полиглот: учится в Сорбонне, знает пять языков, на гитаре немножко играет – кажется, чтобы меня только порадовать. Она больше лингвист, филолог. Сейчас пошла на международную юриспруденцию. Это кошмар какой-то: учиться на французском языке в неродной стране, на каком-то адском факультете. Не понимаю, в кого она такая умная пошла?
– Дочь Лиза с детства живет в Майами. Не хотите перевезти ее из США в Россию?
– Она и так приезжает иногда в Москву. Переезд будет натуральным издевательством над ребенком, который уже привык жить в другой стране. Для нее английский язык стал родным: она на нем учится и сочиняет песни. Я не считаю, что это плохо. Да, в какой-то момент я боялся, что она забудет русский, одно время она говорила с ужасным акцентом, но сейчас все хорошо. Ей стал интересен язык, она его изучает. Когда люди взрослеют, они сами тянутся к своей культуре. То, что дочь осталась в Америке, у нас получилось случайно. Когда заболел ее дед, папа Анжелики, в России ничего не могли сделать. А американские врачи ему помогли, продлили жизнь на десять лет. Дочка постоянно была с бабушкой, дедушкой, сестрой и братом Анжелики, а мы с женой мотались на две страны. Дочь с ними же поехала в Майами, потому что деда врачи не отпускали, он должен был быть все время под присмотром. Когда пришло время идти дочке в школу, мы отдали ее в американский колледж. Все само собой вышло. Вы не думайте, что, мол, мы такие умные: оставили ребенка в Америке, так как там образование лучше. Глупости! Лизе уже 17 лет, она с 6 лет живет в США. Взять и все поменять сейчас будет неправильно. Тем более, ей там нравится, она уже привыкла.
– Вы продюсируете только творчество дочери? С артистами из своей команды «Голоса» не хотите поработать?
– Я и так с ними работаю. Вот Элине Чага написал несколько песен, для Елены Максимовой сделал красивую песню, клип сняли, я в нем даже немножко поучаствовал. Так потом такой крик подняли: дескать, лучше бы эту песню спела Анжелика Варум. Люди в плену своих предубеждений. Ничего с этим не поделаешь, как ни старайся. Мне сложно еще кого-то продюсировать, потому что я сам действующий артист. Всегда будут сравнивать с тем, что делаю сам для себя. Хотя песни Кости Меладзе, Макса Фадеева – уважаемых мной людей, тоже узнаются сразу, с первых нот. Но при этом им никогда это не ставят в вину, потому что они сами не певцы. А если я что-то для кого-то делаю, то сразу говорят: «О, это написал Агутин, мы слышим». Конечно, у меня свой почерк. Но некоторые песни по стилю мне не подходят, поэтому я их отдаю другим исполнителям. Особенно мне нравится работать с девушками, потому что я не могу с уважением относиться к парню, который поет чью-то музыку. Для меня это несерьезно. Мне симпатичны ребята, которые сочиняют сами. И если парень сочиняет сам, зачем я ему нужен? Это такой камень преткновения. А девчонкам не обязательно самим писать. Они созданы для шоу-бизнеса, наряжаться любят. Мне эта часть более понятна в принципе. Пока пытаюсь что-то делать, может быть, когда-то это серьезно выстрелит.
– Вы давно дружите семьями с четой Подольская-Пресняков, недавно в Питере концерт дуэтный давали. Вместе выступать – это особый драйв?
– Мы дружим, и нам нравится вчетвером куда-то путешествовать. Лучше, конечно, по работе. В Израиле, Германии выступали вместе, в Беларуси, в Украине когда-то – когда еще можно было. Эти концерты не являются более выгодными или менее, или необходимостью какой-то, мы даже по отдельности лучше собираем аудиторию, чем вместе. Да и организаторам проводить гастроли двух коллективов сложнее – большой гонорар. Но когда нас приглашают, не отказываемся. Мы все работаем довольно много, так что просто вместе собраться бывает и некогда, а собраться на концерте – здорово.
– Вы капризный гастролер? Что обязательно прописываете в райдере, без чего не можете обойтись?
– Ничего особенного, экстразвездного я не прошу, потому что не считаю себя какой-то безумной звездой. Я просто музыкант, которого, в отличие от всех остальных членов моего коллектива, лучше знают. Главное, чтобы была аппаратура, которую мы просим. Если не можете обеспечить, лучше не проводите концерт. В свою очередь, я никогда не скажу организаторам, что у меня что-то болит – выхожу и работаю. Никого не должны волновать мои проблемы. А в быту у меня очень простые требования: чтобы в номере были темные шторы. Нет штор – заклейте окна. Просто потратьте на это немножко времени. Ничего такого, что бы организаторам очень дорого стоило или доставляло сильное беспокойство, я не делаю. Я хочу, чтобы людям было приятно со мной работать и при воспоминании о сотрудничестве с Агутиным они не вздыхали тяжело.
– Недавно вы опубликовали свои фотографии из 90-х. Вы сильно изменились с тех пор?
– Это был флэшмоб: кто-то опубликовал, и я туда же. У меня ж столько всего из 90-х! Хотя того себя я уже не помню, не знаю, кто он такой. Не помню, о чем думал тогда. Но помню, что я был счастливый. А сейчас уставший. И это мешает мне быть абсолютно счастливым. В принципе, я по жизни счастливый и мне везет. Просто я очень неблагодарный, мне все время хочется еще и еще.
– Что за кот у вас в студии живет? В инстаграме есть его фото.
– Кот у нас старик уже, ему лет 12. Он был когда-то всех нас младше, а теперь старше намного. Мы нашли его в ДК, где студия находится. Он был маленький такой, потерянный, милый белый комочек с разными глазами. Постоянно носился по студии, мне ухо как-то разодрал. Сейчас Котя такой философ: медленно все делает, смотрит на тебя старческим взглядом: «Я этой музыки вашей столько уже слышал...».
– Вас с Анжеликой называют идеальной парой, поклонники постоянно делают комплименты вашей жене: какая она красивая, стильная, вообще ангел. Тяжело соответствовать ангелу?
– Да, непросто. Что от мужика требуется, то и делаю. Мы же 18 лет вместе, это большой срок. У нас какой-то очень родственный брак: мы настолько близкие люди, что искать взаимопонимания специально, вырабатывать его не нужно. Анжелике нужна мужская поддержка, я стараюсь соответствовать. Проблема только в том, что мы оба артисты, а профессия эта больше женская: в зеркало смотреться, переживать, сколько тебе сегодня аплодировали. Иногда думаю про Анжелику: бедная женщина, угораздило же ее выйти замуж за музыканта! Нормальный мужик с ней рядом был бы, ждал бы после концертов, спрашивал постоянно, все ли у нее в порядке, бегал бы по ее делам. У меня же куча своих депрессий, закидонов музыкально-артистических, приходится все это переживать. Но мы понимаем друг друга в этом смысле, стараемся поддерживать и не перебарщивать с закидонами.
– Как будете Новый год справлять, уже придумали?
– Очень надеюсь, что буду работать. Но пока неясно: год выдался сложный, кризисный. У нас такая примета хорошая: 25 лет уже я провожу Новый год на сцене. Скорее всего, так произойдет и в этом году. После праздников кое-что доделаю на студии и уеду в Майами. У меня будет 20 дней, за которые, надеюсь, успею как-то восстановиться. А потом все начнется опять… Даже не хочу думать про это.
){kind=link}