Издатель и книготорговец Борис Куприянов встретился с воронежцами в рамках международного Платоновского фестиваля в Книжном клубе «Петровский». Куприянов – соучредитель книжного магазина, член экспертного совета Международной ярмарки интеллектуальной литературы Non/fiction, создатель онлайн-ресурса о литературе «Горький». С 2013 по 2015 год был заместителем директора Московского городского библиотечного центра, занимался реформой московских библиотек.
– Я не литературовед и не писатель. В последнее время люблю представляться как книжный торгаш или книжный спекулянт. До 1998 года занимался бизнесом. Кризис пережил очень трудно, как и большинство предпринимателей, поэтому в 1999 году задумался, чем же я на самом деле хочу заниматься, что мне интересно? Если бы любил алкоголь, я бы, наверное, стал барменом. Если бы женщин – сутенером. Но я понял, что больше всего люблю читать. Есть такой наивный миф, что работник книжного магазина постоянно читает. К несчастью, книжный продавец – это в первую очередь продавец. Читает он гораздо меньше, чем его покупатель. Самый странный вопрос от посетителей магазина: «А вы все эти книги прочли?» – поделился Борис Куприянов.
Формально беседу посвятили «новому читателю», но поговорили и о пандемии, и о судьбе независимых книжных магазинов. Самые интересные цитаты – в материале РИА «Воронеж».
О судьбе книги в России
– Ситуация в России с книгами в XX веке была уникальной во всех отношениях. В начале века страна пережила фантастический книжный бум. Грамотность росла с необыкновенной скоростью. Средний класс и рабочие начали читать. Судя по дневникам поэтов и писателей начала XX века, во время Первой мировой войны в богемных заведениях стали появляться очень странные люди. Вели себя скромно, внимательно слушали. Если и напивались, то, в отличие от литературной элиты, не буянили, а тихо исчезали. Чтение перестало быть чем-то элитарным. Советская власть воспринимала его как возможность глубже внедрить свои идеи.
Культ чтения сложился в 1920–1930-х годах. После смерти Ленина Надежда Крупская занялась библиотеками. Целью реформы было в первую очередь научить население приобретать знания самостоятельно. Именно тогда случилось разделение на детские и взрослые библиотеки. Эта система работает до сих пор, хотя сейчас учить читать никого не нужно. Но складывать буквы в слова – это не все, что давало чтение. Книга была главным источником информации, практически единственным методом самостоятельного обучения, а также (наряду с театром и кино) способом развлечения.
В конце 1980-х – начале 1990-х случилась еще одна ситуация, которая резко отделила российский книжный рынок от общемирового. Практически в одночасье вышло гигантское количество «новой» литературы: эмигрантской, не издававшейся по идеологическим причинам, новых переводов. Эта волна захлестнула Россию с головой и сделала страну действительно самой читающей в мире. Как ни странно, у этого явления была и негативная сторона: целое поколение литераторов не смогло высказаться, их просто не услышали. Эта волна пережила кризис 1998 года и начала сокращаться только к 2000-м. Тиражи 1990-х были больше европейских. Одно издательство продало трехтомник Бродского – 15 тыс. экземпляров – на Конюшенной улице в Москве за три дня. В первом КамАЗе продавался первый том, во втором – второй, в третьем – третий. Сейчас в это трудно поверить, но это реальная история.
В 2000-х появились новые способы проводить свободное время, новые образовательные и культурные практики. Наконец-то вернулся театр, появилось более или менее нормальное кино. Книга попала в странную конкурентную борьбу с другими носителями информации и стала стремительно сокращаться: 100-тысячные тиражи превратились сначала в пятитысячные, потом в тысячные, а теперь дошли до 500 экземпляров. Но самое главное, изменилось отношение к книгам в доме, библиотекам, к покупке книг. Советскому человеку не обязательно было читать книги, ему важна была сама покупка книг. Иметь собрание сочинений Толстого для советского человека – показатель культурного статуса. Это «дефицитный» подход.
Я еще помню 1980-е годы, когда каждый уважающий себя человек должен был подписаться на собрание сочинений Толстого. Нынешние события в Минске – жалкое подобие того, как советские люди осаждали московские здания, пытаясь оформить подписку. Читали люди это собрание сочинений? Скорее всего, нет. Наша семья была очень интеллигентной, родители занимались наукой. Несколько лет назад я обнаружил, что некоторые страницы в тех самых томах Толстого не разрезаны до сих пор.
О чтении сейчас
– В России к книгам относятся уважительно, с огромным пиететом. Тем не менее книги уходят из повседневной практики большинства россиян. Средний россиянин, по данным 2019 года, прочитывает 1,1 книги в год. И не факт, что респонденты отвечали честно, потому что, если спросить на улице: «Ты книжки-то читаешь?», вряд ли кто-то ответит: «Да не читаю я вообще». Так не принято.
У нас принято говорить, что книги – это святое. Это говорим не мы, а наши образование и воспитание. Все, конечно, знают классическую фразу: «Поэт в России больше, чем поэт». Несколько лет назад проводили опрос, и большинство ответили, что автор фразы – Пушкин, на втором месте – Толстой. То есть все знают, что фраза важная, значит, сказать ее мог только главный поэт России, ну или в крайнем случае главный писатель. То, что высказался Евгений Евтушенко, помнят единицы. Это важный показатель отношения к книгам в обществе.
О новом времени и дефиците
– Книжный рынок изменился. В 2009 году под Новый год вышла книга Олега Дормана «Подстрочник». Тираж был раскуплен полностью в течение трех дней в Москве и Питере. В феврале ее перевыпустили, а потом был еще третий тираж. Только спустя год-полтора после того ажиотажа книга начала продаваться регулярно, теперь она постоянно находится в книжных магазинах. То есть случился переход от «дефицитного» отношения к книгам, он не мог не повлиять на читателя.
Российская торговля уже давно рассчитана только на продажу новинок. Сейчас от этой логики стараются отказываться. Изменились читатели. Как показывает западная практика, нынешнему читателю не так уж важно, когда вышла книга. Он выбирает просто самое подходящее для себя издание. Отрадно, что это касается молодежи. Люди моего поколения (45+) все еще живут по логике дефицита. У меня дома собраны по пять-семь изданий одних и тех же произведений. Новый читатель не зациклен на собирательстве книг. С одинаковым успехом он читает и бумажные, и электронные издания. Могу точно сказать, что читатель стал значительно умнее.
О влиянии пандемии на книжные магазины
– 2020 год стал очень большим экзаменом для всех нас. Хотя «экзамен» – неправильное слово, потому что к экзамену можно подготовиться. Испытание, челлендж. Мы еще не можем знать, как пандемия изменит наше общество. Но уже сейчас скажу, что совершенно неожиданно она очень позитивно повлияла на независимые книжные магазины. Небольшие книжные пострадали гораздо меньше, чем сетевые. Это не только российская тенденция, в Германии происходит то же самое. Например, модный хипстерский магазин «Республика» вдруг перестал быть модным. Мне кажется, они не справились не с экономической ситуацией, а с приходом нового читателя. Новому читателю не нужно покупать в книжном магазине печенье Oreo, оно и так теперь продается в каждом супермаркете, он пришел не за лайфстайлом.
Сейчас у нас сложилась совершенно европейская ситуация. Россия наконец-то перестала быть уникальной. Бумажные книги стали читать и выбирать не так, как раньше. Например, меньше всего электронные книги читают в Японии, самой технически развитой стране в мире. Новый читатель в пандемию покупал книги осознанно в небольших книжных, чтобы поддержать их.
Пандемия подтолкнула нас к развитию. Наш ламповый магазин открыл онлайн-продажу книг, и я сам поработал курьером: представьте, ездил по пустым дорогам Москвы, когда все сидели по домам, общался с покупателями. Вечером, уставший и довольный, возвращался.
О буме non-fiction
– В 1990-е люди перестали доверять книгам. Поэтому сейчас мы наблюдаем уникальную историю: non-fiction продается лучше, чем романы. Издательство АСТ страшно гордится, что книга «Зулейха открывает глаза» доселе неизвестного автора продалась тиражом в полмиллиона экземпляров. Это мегапобеда для всего книжного рынка, это праздник, такого давно не было. Одновременно «Альпина нон-фикшн» издает книгу поп-психолога Лабковского, которая за тот же самый период продается тиражом в 1,5 млн экземпляров. Структура рынка меняется. К сожалению, художественная литература переходит в разряд развлечений, то есть в нишевую литературу. Беда в том, что литература неконкурентоспособна на этом рынке. IPhone, YouTube, Sony PlayStation, Apple Watch, киносериалы, подкасты всегда будут гораздо популярнее, чем книга.
О том, как формируется мода на книги
– Когда-то по приколу решили раскрутить книгу Минаева «Духless». Книга разошлась миллионными экземплярами. Тот же человек по той же технологии раскручивал Глуховского, который стал суперзвездой, переведен на 28 языков, включая самые экзотические. Потом была третья попытка: взяли автора по фамилии Багиров. В рекламу вложили даже больше денег, чем в предыдущих писателей, а роман не продался, потому что потенциал книги был не тот. Минаева воспринимали как коммерческого автора. Но мой покойный друг Илья Кормильцев вдруг похвалил его, сказал, что книга отличная. Я только недавно понял почему: «Духless» написан для офисного планктона, которому было страшно интересно, как живет следующий уровень. Минаев специально или по наитию попал в то самое время, когда нужно было об этом говорить. Его первая книга была совпадением ожиданий. Читатель всегда умнее продавца. Мода формируется из сочетания ожиданий публики и ответа писателя. Громкие имена сейчас играют гораздо меньшую роль, чем это соответствие.
О закрытии «Петровского»
– Магазин «Петровский» мне очень нравится. Я даже когда-то принимал участие в его открытии, консультировал, давал советы, подбирал ассортимент. Но я не живу в Воронеже, поэтому мне трудно оценить ситуацию с его закрытием. Тем не менее думаю, что для любых действий есть основание. Владелец книжного клуба сам читает огромное количество литературы. Я видел, какие книжки он возвращает на полки после прочтения. Он действительно любит книги, а не просто просматривает или держит на столе.
«Петровский» – один из лучших книжных магазинов в стране. Он был огромным авансом для Воронежа. И город должен был сделать так, чтобы магазин продолжал существовать. Просто покупать книги. Не сейчас, а год, два, восемь лет назад. Здесь прекрасные ассортимент, атмосфера, поверьте мне. Одним из лучших в стране считается магазин в Ельцин-центре в Екатеринбурге. Его делал очень крутой архитектор. Но «Петровский» был круче.
){kind=link}