Фолк-рок-группа «Мельница» представила в Воронеже новый альбом «Алхимия» в субботу, 30 января. Несмотря на эпидемию гриппа, послушать мифологические баллады в Event-Hall собрались более тысячи зрителей. В конце выступления фронтвумен коллектива Хелависа (Наталья О’Шей) вспомнила, как на самом первом воронежском концерте в одном из ночных клубов ей на голову упал железный болт. «Сегодня, к счастью, все прошло без болтов!» – радостно заключила певица.
О том, почему участники «Мельницы» никогда не учитывают пожелания поклонников при составлении программы концертов и не выкладывают в сеть «минусовки» песен, на каких языках общаются члены интернациональной семьи певицы и что общего у Натальи с Шерлоком Холмсом, Хелависа перед концертом рассказала в интервью корреспонденту РИА «Воронеж».
– Хелависа, сейчас эпидемия гриппа – не боитесь гастролировать?
– Между двумя московскими концертами в Доме музыки и филармонии я всю неделю пролежала с гриппом. Теперь его не боюсь и никаких мер не принимаю. Я фаталист.
– Многие артисты жалуются на кризис. Вас он коснулся?
– Конечно, потому что зарплату мы получаем в рублях, а музыкальные инструменты и примочки покупаем за евро и доллары. Но на посещаемости концертов кризис, слава богу, не отразился: мы продолжаем собирать залы, и гастрольная география у нас не уменьшается.
– Вы живете за границей, остальные участники группы в России. Осложняет ли расстояние репетиции и процесс подготовки к турам?
– Безусловно, с этим связаны некоторые трудности, но мы уже привыкли. Другого выхода все равно нет. У каждого из нас есть некое подобие домашней студии, где мы сочиняем свои партии, записываем демо, а потом встречаемся на реальных репетициях и начинаем играть то, что придумали. Обязательно делаем прогоны перед турами.
– Вам как автору важно, чтобы слушатель понимал, что вы вкладываете в каждое конкретное слово?
– Нет. Свои ассоциации я оставлю при себе. Другое дело, что я уже навесила на свой изначальный посыл столько ассоциаций, реминисценций и дополнительных значений, что слушатели сами могут с удовольствием их разбирать, и в любом случае это будет иметь смысл. На самом деле совершенно неважно, что я имела в виду в отношении какой-либо песни. Это вообще никого не должно интересовать, кроме меня самой. Главное, что в конечном счете получилось в плане вклада в вечность.
– Творчество «Мельницы» за последние семь лет претерпело значительные изменения. Вы до сих пор ищете себя или это просто музыкальные эксперименты?
– Несмотря на то, что изначально мы зарекомендовали себя как фолк-рок-группа, я все же стараюсь отойти от этого стиля. Сейчас, когда вся власть, так сказать, в моих руках, я делаю с репертуаром то, что хотела изначально. У нас есть фолк, у нас есть рок, у нас есть баллады – вся эта музыка прекрасна по-своему. Я не люблю псевдонародное искусство, хоть и считаю, что наши первые альбомы были довольно стоящими. Та же «Дорога сна» – очень достойно сделанная пластинка, до сих пор ею горжусь и с уверенностью могу сказать, что это максимум того, что группа могла выдать на начальном этапе творчества. Но лично я не очень люблю чисто акустическую музыку и народные завитушки. Имею дерзость считать себя русским поэтом, который не ограничивается какими-либо сюжетными или стилистическими рамками. В альбоме «Алхимия» есть и чисто фолковые композиции, вроде «Прощай», и современный рок, как «Марсианский экспресс», и даже романс «Дредноут». Примерно в таком же ключе мы будем работать и над следующей пластинкой.
– На странице группы в соцсетях среди ваших поклонников периодически проходят опросы, какие песни они бы хотели услышать на концерте. Прислушиваетесь к их пожеланиям?
– Никогда! У нас уже был один плачевный опыт в Екатеринбурге, когда организаторы решили устроить концерт «Мельницы» по заявкам зрителей. Люди в течение месяца писали свои пожелания. В итоге мы были вынуждены сыграть зануднейший концерт, состоявший из одних малосвязанных друг с другом баллад. Так что, если играть по заявкам трудящихся, вся динамика из концертного действа уйдет. И даже самые преданные поклонники покинут зал на середине концерта, потому что их челюсти будет раздирать зевота.
– А почему вы не выкладываете в интернет «минусовки» своих песен?
– Потому что это девальвирует весь труд не только группы, но и звукорежиссера. Предположим, какому-нибудь студенту первого курса музыкального учебного заведения требуется для экзамена сделать песню. Он записывает на айпаде свой вокал, приклеивает его к нашей «минусовке», не делает больше ничего, и педагоги должны оценить его старания. А у него вокал «торчит», по частотам несовпадения. Получается фигня. И смысла в этом нет. Чтобы работа была качественной, нужен профессиональный звукорежиссер, который доведет эту запись до ума.
– Вы как-то сказали, что у каждой ноты есть свой цвет. А какого цвета ваши любимые ноты?
– Нежно-любимая мной тональность – «си минор», она такая светло-серенькая. «Фа диез минор» – бледно-золотая. Песня «Никогда» – это она. Нота «до» – темно-синяя, и никто не убедит меня, что она красного цвета. Иногда я начинаю двигать песню по тональности, потому что мне хочется достичь в ней определенного цвета.
– В гастрольном туре, посвященном альбому «Алхимия», все участники группы выбрали костюмы черных цветов. Это чем-то обусловлено?
– Во-первых, это красиво, и на сцене мы не выглядим вразнобой. Во-вторых, мы комфортно себя чувствуем в черном. У всех излюбленный цвет – чернильный. К тому же это практично: не надо тратить массу времени и сил для того, чтобы в туре пользоваться специальными моющими средствами для сохранения яркости цветных костюмов. Например, в прошлом году, когда мы гастролировали с юбилейным туром «Мельница 15», разработали целую коллекцию одежды совместно с дизайнером Катериной Кочетковой. У каждого был индивидуальный наряд. Так вот, к концу тура после многочисленных стирок и химчисток половина вещей просто развалилась на части. А для тура «Ангелы» мы приняли коллективное решение, что все должны быть в белом. И все пошли и честно купили себе белые джинсы и черные кеды. То же самое и сейчас: если у кого-то черные джинсы начинают слегка напоминать темно-серые, мы берем деньги из кассы группы и покупаем ему черные джинсы.
– А где вы храните костюмы? Например, у солистки группы «А-Студио» Кети Топурия дома отведена целая комната для концертных платьев.
– Я ее поздравляю! У меня такой возможности нет. Когда я приезжаю в Россию, останавливаюсь в трехкомнатной квартире, принадлежащей моей матери и детям. Выделить в ней целую комнату только для платьев – это, извините, излишество.
– На днях в Москве прошла презентация вашей книги «Сказки, рассказанные в октябре». Вы следите за отзывами читателей? Важно ли вам их мнение?
– Я не просто презентовала книжку читателям, но также сделала доклад о проделанной работе в институте языкознания РАН. Так что на всех фронтах отчиталась. Честно говоря, очень жду отзывов от читателей, пока их раз-два и обчелся. Все читают и не понимают, зачем это вообще сделано. Но мне очень хочется, чтобы эту работу «услышали». Книга представляет собой научно-популярное издание, состоящее из семи моих авторских сказок и теоретической части, подготовленной Наталией Лапкиной. Моя коллега подвела научную базу на тему того, насколько рассказывание сказок и знакомство с фольклором других народов важно для формирования естественной толерантности у маленьких детей. Это издание будет интересно широкому кругу читателей. К примеру, дети и родители могут читать только вошедшие в книгу легенды, а этнографы, антропологи, историки, социологи, учителя начальной и средней школы смогут изучить теоретические главы и при желании использовать данную книгу как практическое пособие по созданию курсов занятий.
– Вы часто размещаете в Instagram фотографии своих детей. Не боитесь, что сглазят?
– Нет, потому что я сильнее. Мне нравится Instagram, потому что я визуал, люблю общаться с миром посредствам картинок. А если мне нужно написать что-то длинное, захожу в Facebook или в ЖЖ, хотя это уже не очень популярный ресурс.
– Вы до сих пор возите дочек с собой на гастроли?
– Я их возила, так как очень долго кормила грудью. Как только они перешли на человеческую еду, стала оставлять дома. Дети на гастролях не нужны, это идет вразрез всем рабочим принципам.
– Ваш муж дипломат. Часто с ним путешествуете (за ирландца Джеймса Корнелиуса О’Шей Наталья вышла замуж в 2004 году – РИА «Воронеж»)?
– Нет, потому что за его путешествия контора платит, а за мои – нет.
– На каких языках общаетесь в семье?
– Как придется. Можно по-русски, можно по-английски, можно по-ирландски. Дочки у нас англо-русские полулингвы. Еще они немного говорят по-французски, сейчас им придется учить немецкий. А вот ирландский не знают совсем.
– В англо-американской версии фильма про Шерлока Холмса герой Бенедикта Камбербэтча пользуется так называемыми «чертогами разума» (способность хранить в памяти огромное количество информации и при необходимости оперативно ее извлекать). Вы тоже используете этот метод в изучении иностранных языков?
– Да. Кстати, это не очень сложная техника, а всего-навсего один из механизмов ренессансной философии. Им пользовался еще Раймонд Луллий. Принцип «чертогов памяти» такой: грубо говоря, мы строим у себя в голове дом, для начала маленький, и распределяем информацию по комнатам. В каждой из них будет храниться ассоциативная система, где одна ассоциация цепляется за другую. Получается некое нагромождение разнообразных объектов, имеющих символическое значение. Если вы хороший визуал, а лучше кинестет, у вас все получится. Главное – создать понятные ассоциации, которые вы не забудете. Это как секьюрити-вопросы к электронной почте: «Кем вы хотели стать в детстве?» Я, например, палеонтологом. Но если кто-то взломает мой ящик, он, естественно, ни за что не догадается, что Наталья Андреевна хотела быть палеонтологом, и напишет, что рок-звездой.
Выражаем благодарность Лаборатории искусств ART.LAB за помощь в организации интервью.
){kind=link}
){kind=link}