Легенда отечественного рока группа «Калинов Мост» в 2016 году отмечает 30-летие творческой карьеры. В рамках юбилейного тура «Тридесятое царство» музыканты выступили в Воронеже в среду, 24 февраля. В двухчасовой программе зрители услышали лучшие пьесы разных лет.
Основатель коллектива, Дмитрий Ревякин, нарочито называет свои произведения именно пьесами, так как каждая из них – полноценная история с прологом, кульминацией и эпилогом, положенными на музыку.
– Эти пьесы принесли нам мировую известность, многомиллиардную аудиторию и межгалактический статус, – иронизировал во время концерта певец.
О том, почему его не волнует критика в интернете, что думает о политических «метаниях» Макаревича, национальной идее, запрещенной в России группе «Океан Эльзы» и чему учится у сына, Дмитрий Ревякин рассказал в интервью корреспонденту РИА «Воронеж».
– В ваших первых композициях было много ассоциаций с идеями хиппи: свобода, любовь, мир. Насколько сейчас они актуальны для вас?
– Эти идеи звучали, конечно, чисто в нашем понимании. Не в капиталистическом. Ибо в том движении были мрак, смрад, безобразие и беспросветность полная. А мы со своей ментальностью это все как-то экстраполировали на себя и применяли, кто как мог. Сейчас хиппистские идеи меня никак не трогают.
– Как смотрите на свои ранние работы?
– Хорошо смотрю, с воодушевлением. Мне все нравится. Если что-то хочется изменить, могу на концертах сделать это. А что касается моментов, связанных с аранжировкой или звуком, не трогаю. Наоборот, это как снимок эпохи: очень важно, что пьеса звучит именно так. Со стихами такая же история: не будешь же ты их через годы править, зачем? Вот «Пикник» переписали свой первый альбом через 15 лет после издания. Молодцы, конечно. Они трудяги, трудоголики. Тем более они ж из европейской столицы, а мы – ленивые азиаты. Нам больше полежать на печке или в тайге посидеть у реки.
– И часто удается посидеть в тайге у реки?
– Нечасто, но удается. В перерывах между концертами, летом. Август у меня ассоциируется с посещением Забайкалья. Когда приезжаю, надо и родителям помочь, и по хозяйству позаниматься. Рыбачить и охотиться не люблю, у меня больше созерцательный образ жизни.
– В середине 80-х, когда вы начинали, многие русскоязычные группы подпитывались «новой волной», а вас это не очень коснулось в музыкальном плане. Почему?
– Меня это обошло стороной, потому что не понравилось ни по эстетике, ни по музыке. Тем более я очень долго и тяжело воспринимаю все новое. А учитывая, что в общежитии, где я жил все годы учебы в Новосибирске, «новая волна» вообще не звучала, я избежал массовой истерии. У нас была другая музыка: от фолк-напевов до арт-рока. Хотя ставились некоторые песни Police. Мне и сейчас кое-что из того времени интересно.
– Когда говорят о музыке, зародившейся в вашем регионе, часто вспоминают так называемый «сибирский панк»: «Гражданская Оборона», Янка Дягилева. Вы с ними пересекались в то время?
– Минимально. Мне эта тусовка не совсем была близка, я ее не особо понимал по мироощущению. Мы были разными. Я всегда выступал за конструктивность, целесообразность. Не просто протест ради понтов, а все-таки хотелось что-то предложить взамен – лирику, или гармонию, или мелодию. Да хотя бы просто поговорить о музыке. У них же музыка стояла на втором плане.
– Что вы сейчас слушаете?
– Ничего, кроме «Калинова Моста».
– А телевизор смотрите?
– Иногда. Мне нравится телеканал 24_Doc. Бывает, налетишь случайно на какой-нибудь интересный документальный фильм. А так я не очень люблю телевизор, предпочитаю тишину.
– Вам не говорили, что внешне вы очень похожи на иеромонаха Фотия, победителя музыкального шоу «Голос»?
– Я вообще не представляю, как он выглядит. Мне кто-то сказал, что в «Голосе» поп поет. Я ответил: «Очень хорошо! Правильным путем идем». Это сарказм такой. (Смеется).
– Помимо православия и фолк-культуры, у вас были какие-нибудь другие серьезные увлечения – как, например, у Бориса Гребенщикова, взгляды которого менялись и находили отражение в творчестве?
– Конечно, были, я же вырос в таком краю, где все переплетено: ламаизм, православие, мусульманство, шаманизм. Все эти моменты меня интересовали. Может, даже и продолжают интересовать. Ну, не так рьяно, как 20 лет назад. Литература классическая тоже повлияла. В студенчестве мне очень нравились латиноамериканские писатели. Возможно, они меня и вернули к литературе, потому что в школе я читал много, но потом, в классе шестом, перестал. А в студенчестве, понятно, к экзаменам приходилось готовиться, поэтому произошел возврат к литературе. Тем более рядом учились умные ребята, надо было соответствовать.
– Сейчас в каком виде предпочитаете читать книги – в бумажном или в электронном?
– Во всяком. Если нет возможности быстро получить в бумажном, читаю в электронном. Нечасто, но бывает. Все-таки шуршание страниц меня больше завораживает. Я вообще за цифровыми новинками не гонюсь. Они меня не трогают совсем. Без этого вполне можно обойтись.
– Как поддерживаете связь с поклонниками? Интересны ли вам их отзывы, рецензии на новые работы «Калинова Моста»?
– Связь происходит только на концертах. А в интернете я не общаюсь. Сейчас такие поклонники и рецензии пошли, что они все знают лучше автора. Это ж неинтересно. Если вы все знаете, делайте тогда музыку сами! Если попадается действительно что-то стоящее, связанное с критикой, отмечаю для себя. А в основном это либо брюзжание, либо междусобойчики. Потому что в интернете вседозволенность: можно кому угодно что угодно сказать и не бояться получить по морде, как в настоящей жизни.
– Ваш новый альбом «Циклон» посвящен Камчатке. Почему выбрали именно этот регион?
– Сама Камчатка нас выбрала. Так совпало, что в студенческие годы я часто бывал там в составе стройотрядов, потом неоднократно приезжал на гастроли с группой и просто влюбился в эти места. На Камчатке у меня особенно хорошо рождались пьесы, больше 50 точно написал. В конечном счете составился цикл, который мы посвятили этому региону.
– Эти песни нашли какой-то отклик у местных жителей?
– Думаю, нет. Во всяком случае, никакой помощи ни от властей, ни от друзей, которые втянули меня в эту авантюру с альбомом и обещали финансовую поддержку, мы не получили.
– Другие регионы не просят вас написать для них песни?
– Есть у нас на примете Забайкальский край. У меня там школьные годы прошли, и родители до сих пор живут там, я каждый год их навещаю. Посмотрим, может, и сделаем какой-нибудь цикл.
– Предыдущий альбом вы записали на деньги поклонников. Почему следующий выпустили на свои средства – разочаровались в краудфандинговой платформе?
– Нет. Просто была надежда, что мои камчатские друзья поучаствуют в работе, но не случилось. Пришлось, как обычно, отдуваться самим.
– Многие артисты из-за кризиса жалуются на нехватку денег и снижение числа зрителей на концертах. Вас это коснулось?
– Да у нас никогда особо денег и не было, поэтому нам грех жаловаться. Главное, чтобы была работа – висели в городах афиши с концертами «Калинова Моста». Вот сейчас сыграли четыре концерта на Урале, зрителей в зале, наоборот, было больше. В кризис нужны хорошие песни. Если душа у народа поет, песни никуда не денутся. В этом смысле мы, конечно, спокойны.
– Сейчас вся страна поет песню Сергея Шнурова про «лабутены». Как думаете, почему у нее такой успех?
– Это связано с деградацией, я думаю. А какой еще диагноз в данном случае можно поставить и исполнителю циничному, и тем, кто его слушает?
– Раньше рок-музыканты писали протестные песни, теперь на первое место вышли рэп-исполнители с остросоциальными текстами. Что делать рокерам, как им снова вернуться в струю?
– Не знаю. Я вот слушаю каждый новый альбом своих учителей и друзей, с которыми мы вместе в конце 80-х во все это окунулись: «Алиса», «ДДТ», «Аквариум», «Пикник», «АукцЫон» – и они меня не подводят, мне все в кайф! Из молодых «Сплин» прям отличный!
– Группу «Калинов Мост» называют легендой русского рока. А какие команды являются культовыми для вас лично?
– К счастью, в русском роке их хватает. Кроме вышеперечисленных, это «Зоопарк», «Кино», «Воскресение», «Урфин Джюс», «Наутилус Помпилиус» – без них никуда. Даже «Машина Времени», не побоюсь это словосочетания.
– Кстати, как относитесь к политическим «метаниям» Андрея Макаревича?
– Я отношусь юмористически к его действиям. Может, антивоенный призрак Джона Леннона не дает ему покоя? Когда человек стоит на Красной площади рядом с президентом, а потом пишет ему письма, это вызывает неправильные ассоциации. Чего он хочет добиться? Уже столько лет прошло, а что изменилось в нашей стране? Образование лучше стало, или экономика?
– Некоторые считают, что тиски сжимаются сильнее, второй Советский Союз близится.
– Где? Я ничего такого не замечаю. И ничего второго не бывает, это уже гримаса. Как вторая свежесть.
– Вы как-то сказали, что ненавидите демократию. Но сейчас все как раз борются за сохранение демократических ценностей, кругом говорят о национальной идее. Почему вы находитесь в авангарде?
– Потому что национальная идея может существовать только у нации. А у нас нация не сложилась до сих пор.
– Надо кого-то «повыгонять» из страны или Москву расселить?
– Сие мне неведомо.
– В прошлом году вы были на Майдане. Не боитесь попасть в украинский список «невъездных» артистов?
– Я просто был там, смотрел, как все это проистекает, своими глазами. Выступать на Майдане мне в голову не приходило. На Украину я бы поехал с концертами, но пока их нет. Политики приходят и уходят, а люди остаются.
– А что вы думаете об украинских группах, которые сейчас в России не принимаются – например, «Океан Эльзы»?
– Раз не принимаются - значит, так и должно быть. Пусть в Европе выступают.
– У них в России огромная армия поклонников. Почему зрители-то должны страдать?
– Пусть зрители садятся в поезд на Киевском вокзале и едут слушать их на стадион в город Днепропетровск, где собираются деньги для украинской армии. Меня очень сильно огорчает, беспокоит и тревожит то, что сейчас происходит в нашей стране. Поэтому мне не до «Океана Эльзы», честно. Только про них мне сейчас думать не хватало: как они там, бедные, на траншах европейских поживают? Наверное, страдают очень, что не выступают в России.
– Дмитрий, 13 февраля вы отметили день рождения, 52 года. Как прошло празднование?
– Вообще я к таким праздникам серьезно не отношусь. Если день рождения выпадает на гастроли, отмечаю на гастролях. Или с родителями в Забайкалье, или дома. Глобальных «пати» не устраиваю. Все происходит достаточно интимно и в кругу людей, которые мне дороги. В этом году отметили вдвоем с любимой.
– Чем занимается ваш 29-летний сын Степан?
– Он директор нашей группы. Сын окончил музыкальную школу по классу фортепиано, в отличие от меня. Еще он боксом увлекается.
– Вы чему-нибудь учитесь у него?
– Конечно. «Калинов Мост» тем и силен, что мы не какие-то упертые старики, а достаточно гибкие и подвижные в восприятии меняющегося мира люди. Благодаря сыну я, например, открыл для себя такой жанр, как рэп.
– Когда планируете порадовать поклонников новым альбомом, для которого уже и название придумали – «Сезон овец»?
– Мы никогда ничего не планируем, это наш принцип. Более того, это вообще принцип всей евразийской части России. У нас нет стабильной, технологически выверенной работы. Мы все живем на рывках. У нас климат такой. Нам надо за лето успеть вырастить урожай, чтобы не помереть зимой. Сам годовой цикл отражен в наших генах, и мы с этим ничего поделать не можем. Вон Петр I, бедный, как ни старался посылать народ учиться за границу, это себя не оправдало. Только четверть населения угробил. Мы это в группе очень хорошо понимаем, поэтому ничего не планируем. Можем сказать, что закончим писать альбом 25 августа – а вдруг не закончим? Могут случиться какие-нибудь непредвиденные обстоятельства. Ведь, помимо музыки, нам приходится заниматься еще многими другими делами. У нас родители, дети, внуки.
– Простите за нескромный вопрос. Ваша аудитория не такая большая, как у Лепса, скажем. На что вы живете?
– Зарабатываем гастролями. Понятно, что это не такие безумные деньги, как у Григория Лепса, но на жизнь нам хватает. Я не исхудал, не высох, да и музыканты все выглядят прилично. «Карабкаемся», как говорит моя мама.
){kind=link}
){kind=link}