У инженера воронежского завода «Энергия» Дэвида Бэванса необычное хобби: он изучает астрономию и по вечерам смотрит в телескоп на звездное небо. Как англичанин из графства Лестершир поселился в Воронеже и что в космосе поражает его больше всего, узнали корреспонденты РИА «Воронеж».
«Блин» – запятая, «на фиг» – точка
В 1988 году механик Дэвид Бэванс приехал на воронежский завод «Энергия» в командировку – налаживать новое оборудование. Предполагалось, что командировка займет полтора месяца, но она растянулась на все три. А потом Дэвид влюбился, женился да так и остался в Воронеже.
Англичанину, который не знал ни слова по-русски, первое время было нелегко общаться.
– В первый день на работе понял только, что язык странный: «блин» – значит запятая, «на фиг» – точка. С одной стороны, русский язык довольно сложный, но с другой – более свободный, в нем нет строгого порядка слов, как в английском. Не могу сказать, на каком языке я думаю, потому что в основном мыслю образами, а потом уже нахожу слова для объяснений, – рассказал Дэвид Бэванс.
Он и сейчас работает на том же производстве, хотя оно давно трансформировалось и от него остались «осколки». По словам англичанина, такое происходит не только в России:
– Несколько лет назад я поехал в Англии на предприятие, где начинал работать еще в годы учебы. Тогда это был концерн, где трудилось 10 тыс. человек, сейчас осталось всего 22 человека. Очень многое изменилось. Здесь на работе у меня больше свободы творчества, можно что-то придумывать. А в Англии все уже отработано до мелочей, фантазия не нужна.
В Англии у него остались дочь от первого брака и две внучки, старший брат. В Воронеж никто из родственников пока не приехал.
– Я тоже езжу в Англию уже не так часто, как в первые годы. Сейчас можно поддерживать связь через интернет, есть видеозвонки. Но все равно надо ездить, потому что все требуют русских подарков, главные из которых – «пузырь» и «матрешка»! – пошутил Дэвид.
Когда англичанин из города Лестера почувствовал себя воронежцем, он не знает: это произошло незаметно, так же, как саженец постепенно пускает корни. Полюбил сало и борщ, а вот соленые огурцы, холодец и окрошку считает странными блюдами. Завел дачу и мечтает построить там баню:
– Правда, ничего не выращиваю. Два лета подряд был занят работой, и все засохло. Единственное, что я люблю сажать на даче – это мясо на шампуры!
Отражающая туманность
Со временем у английского инженера в Воронеже появилось много друзей, в том числе и тех, кто интересуется космосом. Несколько лет назад Дэвид начал посещать лекции по астрономии, которые время от времени проходят в магазине оптических приборов. Потом участники встречи выносят телескопы и прямо на тротуаре или в парке «Орленок» устраивают для всех желающих сеанс «открытой астрономии».
– Старость не радость, надо же чем-то заниматься ночью! – смеется Дэвид, хотя на самом деле астрономией заинтересовался еще в детстве.
Родители подарили сыну книгу об устройстве Солнечной системы. А потом он нашел на даче подзорную трубу.
– Это была «позорная» труба, и тут нет ошибки, потому что у нее было всего лишь 20-кратное увеличение. Но я посмотрел в нее и – хоп! – попал. Увидел светящийся газ – это была туманность Лагуна. Я был потрясен: впервые вижу в космосе что-то своими глазами! На следующий день опять нашел Лагуну, а через неделю посмотрел – и не нашел. Зато увидел очень красивую Трехраздельную туманность. Она состоит из трех типов туманностей: светящийся газ розоватого цвета, перед ним облака газа и пыли, которые создают черные линии, а за ним отражающая туманность, голубое зеркало, – вспомнил Дэвид.
Когда в 10 лет он попал в планетарий, многое было ему уже знакомо. С тех пор Дэвид прочитал целую библиотеку книг по астрономии и астрофизике. А вот космическую фантастику не очень любит, замечает в ней ошибки и условные допущения:
– Есть хороший старый фильм – «Космическая одиссея 2001 года» Стэнли Кубрика, снятый в 1968 году. Но все же лучше читать книгу и использовать свое воображение. Например, когда я читаю «Марсианина» Вейра, я все там вижу. Мы, любители, многое знаем, но наукой не занимаемся, для нас астрономия – это любовь.
«Открылась бездна, звезд полна»
Дэвид и его коллеги по увлечению стараются не пропускать лекции сотрудников астрофизической обсерватории, которые приезжают в Воронеж из Архыза.
Архыз – настоящая Мекка для любителей астрономии. Там на высоте 2,1 тыс. км над уровнем моря установлен огромный электронный телескоп. Диаметр его 40-тонного зеркала достигает 6 м, длина – 24 м, а в целом он весит 80 т. В большой телескоп смотрят только сотрудники обсерватории, но рядом находятся два малых телескопа диаметром 1 и 0,6 м, доступные для туристов. Впрочем, многие любители привозят телескопы с собой.
– Я ездил в Архыз в апреле. Мы жили в вагончиках, которые сдают, когда там нет студентов. У друга есть три хороших телескопа. Но когда мы вышли в первую ночь, то смотрели не в телескоп, а просто так. Настолько там темно и ясно, что даже созвездий не различишь – все небо усыпано светилами! Правда, тяжело передвигаться, потому что мало кислорода, а из-за низкого атмосферного давления вода закипает уже при 94 градусах, – рассказал Дэвид.
Сам он больше всего любит наблюдать за планетой Юпитер – газовым гигантом, окруженным множеством спутников.
– Когда я вижу Юпитер в идеальных условиях, все его ярко выраженные полосы, завихрения и цветовые оттенки, то испытываю невероятные эмоции. Иногда можно увидеть даже затмение Юпитера и тени от спутников на его поверхности. Но самое интересное – Большое Красное Пятно, это шторм, торнадо, продолжающееся уже более 300 лет с момента начала наблюдений. Скорость ветра там достигает 1,5 тыс. км в час, – восхитился Дэвид.
«Главное – знать, как смотреть»
Первым объектом, который увидел Дэвид уже не в подзорную трубу, а в телескоп, была галактика Сомбреро.
– Эта красавица находится на расстоянии 30 млн световых лет и выглядит как расплющенный гамбургер. Чтобы увидеть ее, надо иметь навыки и применять некоторые хитрости. Я знаю, где по отношению к определенным звездам находится Сомбреро, но не вижу ее. Начинаю смотреть вокруг, слегка стучу по трубке, создавая вибрацию, потому что глаз очень хорошо ловит движение. Применяю боковое, периферийное зрение – оно самое чувствительное. И вот наконец вижу пятнышко, потом стараюсь сосредоточиться и вижу еще больше, – объяснил Дэвид.
Осенью около сотни астрономов-любителей уезжают за десятки километров от Воронежа, чтобы не мешало городское освещение, и наблюдают метеорный поток Персеид. Дэвид считает, что любой желающий даже без телескопа может увидеть тайны звездного неба, если ночь достаточно темная:
– Часто человек говорит: у меня зрение плохое, что я увижу? Я отвечаю: видишь те три звезды рядом, средняя чуть выше и тусклее? А рядом видишь пятнышко? Отвечает: пятнышко есть! Ну вот, говорю, у тебя зрение плохое, а ты невооруженным глазом видишь галактику Андромеды за 2,5 млн световых лет. Главное – знать, как смотреть, чтобы увидеть тусклые вещи.
Терминатор на Луне
Луна – излюбленный объект наблюдения астрономов. Но полная Луна интереса не представляет, она – как лицо на фотографии, высвеченное вспышкой. А вот когда освещена только половина спутника, падающие тени делают четкими все борозды, кратеры и горные цепи. Линия границы дня и ночи на Луне называется терминатор, вдоль нее фактура лунного пейзажа особенно выразительна.
Дэвид наводит на Луну телескоп системы Ньютона, который увеличивает спутник Земли в 100 раз. А максимальное увеличение, доступное этому прибору, 400-кратное.
На Луне нет атмосферы, а значит, отсутствуют ветры, дожди и эрозия, поэтому следы метеоритов в виде кратеров остаются там навсегда. Дэвид шутит, поправляя окуляр телескопа:
– Там, где на Луну высаживались американцы, мы видим бутылки из-под виски, а там, где русские, – из-под водки. Но если серьезно, невозможно разглядеть даже следы от лунохода.
Астроном-любитель любит наблюдать лица людей, впервые заглядывающих в телескоп. Девушки ахают: «Ого!», мужчины порой от восхищения не могут сдержать крепкого словца.
– Люди редко смотрят в небо. Когда однажды в Нью-Йорке погасло электричество, прохожие начали звонить в службу спасения и полицию. Они впервые в жизни увидели над головой Млечный путь и испугались, подумали, что им что-то угрожает. Может быть, решили, что на них напали инопланетяне, – засмеялся Бэванс.
Единственный человек, который ничему не удивляется, заглянув в телескоп, – его жена Людмила. Ее невозмутимость изумляет уже самого Дэвида:
– Однажды три раза звал ее к телескопу, говорю: «Смотри!». Она подошла и пожала плечами: «Сатурн, ну и что?».
Звездотрясение и северное сияние
Городское освещение – враг домашней астрономии. Дэвид вспоминает, как однажды вечером пришел домой, и вдруг везде вырубился свет. Он сразу вытащил телескоп на балкон и увидел изумительно темное небо, как в деревне.
– В ночном небе мы видим свет, который начал свой путь, когда по Земле еще ходили динозавры. Мой друг увлекается историей, и, когда смотрит в телескоп, я ему называю примерное расстояние, а он говорит: вот этот свет появился при Петре I или Иване Грозном, – рассказал Дэвид.
Он уверен, что на других планетах есть жизнь, вопрос лишь в том, разумная ли она. Любой земной организм состоит из самых распространенных элементов Вселенной, и «стройматериалы» могут транспортироваться с помощью комет и метеоритов.
Самым удивительным космическим объектом Дэвид считает магнетар – нейтронную звезду, обладающую мощным магнитным полем. Магнетарами становятся обычные звезды в результате выгорания. Их трудно рассмотреть даже в хороший телескоп: они хотя и яркие, но очень мелкие. Считается, что на расстоянии нескольких тысяч километров магнитное поле нейтронной звезды способно даже «высасывать» железо из крови. К счастью, все известные магнетары от нас гораздо дальше.
– В 2004 году у одного магнетара было звездотрясение, и Земля получила огромную дозу радиации. Нам повезло, что этот магнетар был на расстоянии 50 тыс. световых лет. Если бы 10 тыс., мы бы лишились атмосферы. А так гамма-излучение лишь повлияло на верхние слои атмосферы Земли, и можно было наблюдать очень красивые северные сияния, – рассказал Дэвид.
){kind=link}