Андрей Кончаловский в Воронеже: «Не верю в «Черный квадрат» Малевича»

Народный артист России, режиссер, сценарист, президент киноакадемии «Ника» Андрей Кончаловский устроил творческий вечер в Воронежском концертном зале в понедельник, 30 марта. Двухчасовую исповедь мэтр посвятил искусству.

– Для чего я творю? Сейчас это единственный способ заработать на хлеб насущный, – признался Андрей Кончаловский. – И мне очень хочется, чтобы на какое-то время люди поверили в то, что добро – это не чудо. Нужно говорить о добрых чувствах. Это врачевание. Добро лечит. Как добрый врач дает надежду. Или учитель. Или настоящий художник. В этом я убежден. О зле с удовольствием говорить нельзя. Поэтому мне не дорог Тарантино. Он талантливый кинематографист, но он не художник. Два литра крови выливает, и никакой надежды!

Про сладкие мечты

Неинтересных людей, на мой взгляд, нет. У каждого своя судьба. Мне в душу запала фраза Толстого, что к каждому встречному человеку нужно относиться как к учителю. Просто не все люди раскрываются, и никто не знает, насколько глубоко можно открыть человека. И я не знаю. А вообще, я мечтаю о том, чтобы взять рюкзак, пойти по земле и просто встречаться с людьми. Вот такие у меня сладкие мечты. Может быть, когда-нибудь и удастся.

Про тщеславие

Вообще, начинал я в музыке. Хотя хотел играть в футбол, а надо было заниматься на рояле. Занимался 15 лет. Даже втянулся. Но я учился с такими талантливыми людьми, что понял, что никогда не буду лучшим. А я ведь тщеславный. Из-за этого музыку бросил. И слава Богу. Потому что в музыке я никогда бы не был настолько свободен, как в других вещах. Как в кино, предположим. Конечно, самые счастливые люди на свете – это музыканты, которые могут играть и за это деньги зарабатывать. Хороших музыкантов не так много – будь то джаз, поп или классическая музыка. Их и не должно быть много. Да и вообще, по жизни людей, которые себя нашли, гораздо меньше, чем людей, которые себя не нашли. Если вы не стали знаменитым, это еще не значит, что у вас нет таланта. У каждого есть какой-то талант, просто не всем везет себя найти. Как говорил французский писатель Экзюпери, «в каждом ребенке живет Моцарт, но не каждый ребенок этого Моцарта услышит». Меня очень увлекло кино. И мне показалось, что о кино я знаю все и сразу.

Про большое искусство

Что такое искусство? Мне очень нравится одно из определений: «искусство – это знание, выраженное словами, образами или звуками». Некоторые люди говорят, что искусство делает человека лучше. Федор Михайлович Достоевский написал, что «красота – это страшная сила». Хотя Лев Николаевич Толстой ему ответил: «Какое заблуждение отождествлять красоту с добром!». Меня часто спрашивают: «Что такое красивая женщина?» Я говорю: "Добрая. И милая". Я знал очень много красивых внешне женщин, но внутренней красоты в них не было. Например, Инна Чурикова. Вряд ли можно назвать ее красавицей. Но на экране и сцене она неотразима! Это красота духа.

Поэтому знания об искусстве невозможно выразить словами. Вот вы смотрите американское кино и едите попкорн. Потом выходите с мыслями: «Классное кино! Пойдем еще поедим!». И больше вы об этой картине не вспоминаете. Вот это не искусство, а развлечение. Я не хочу делать кино, под которое едят попкорн. Когда я работал над мультиком «Щелкунчик и Крысиный король», продюсер попросил сделать музыку громче, чтобы западная молодежь, хрумкая в кинотеатрах попкорн, могла расслышать слова. Я хочу делать кино для тех, кто сидит тихо.

Если после просмотра картины у вас осталось чувство благодарности, вы хотите помолчать, подумать, – вот это искусство. Искусство - это то, что вызывает в нас настоящие чувства. Сколько чувств на свете? Не так много. Как говорил Пушкин, «ужас, сострадание, слезы и смех». На этих трех струнах мы, художники, и играем. Мы заставляем вас смеяться, плакать, пугаться. И вы верите во все то, что кто-то придумал. Во всех нас сидят дети. У кого-то до конца жизни детские глаза, кто-то – только в старости в детство впадает. Но вот эти дети, сидящие внутри нас, просыпаются от того, что вы видите произведение искусства.

Про современное искусство

Я не верю в «Черный квадрат» Малевича, я его не понимаю. «Черный квадрат» – это хорошая пиар-акция. А я хочу смотреть и видеть красоту, которая выражена конкретно. Сейчас в галереях какие-то пружинки выставляют, какашки, называя это концептуальным искусством. Или, помните, как Петр Павленский на Красной площади разделся до гола и прибил свои гениталии гвоздем к мостовой. Искусство не туда поехало. Нет, я, конечно, уважаю современных художников. Толкаться не надо, места всем хватит.

Про музыку

Самое великое искусство для меня не кино, а музыка. Ее нельзя пощупать. Ее нельзя увидеть. Она вообще существует только в воздухе. Вибрация. И вдруг человек услышал вибрацию воздуха и замер, завороженный. А другой заплакал. Вот эта удивительная способность музыки вызывать конкретные чувства – она уникальная. Музыка – она абстрактна. Музыка замечательна тем, что никто не знает, против кого она написана. При советской власти можно было написать музыку против Сталина, а говорить, что против Гитлера. Так и было, кстати, у Шостаковича. Он писал о 37-м годе, а потом говорил, что это про фашистов. Музыка для меня осталась самым недосягаемым из всех искусств.

Про театр

Театр с кино не имеет ничего общего. Критики часто пишут, что Кончаловский – режиссер, который использует в кино приемы театра. Это глупости. Кино я снимаю как кинорежиссер. Спектакли я ставлю как театральный режиссер. Кино убивает театр. А театр должен быть живым.

Я не понимаю режиссеров, которые ставят произведения Чехова в современных костюмах или «Аиду» в комбинезонах, с «калашниковым» наперевес, говоря, что это актуально. Я видел в Испании оперу Верди «Бал-маскарад», где король сидит на унитазе с газетой и поет. Это, конечно, здорово, но не имеет никакого отношения к музыке Верди. Автор не имел это в виду! Режиссер должен быть бережным по отношению к автору. Даже если автор давно умер. А то это становится похоже на какую-то эксгумацию.

Когда я работаю в театре, всегда стараюсь представить, будто за моей спиной стоит Антон Павлович Чехов. Я даже «вижу» его пенсне. Шекспира мне было ставить сложнее, потому что пенсне он не носил. Поэтому, когда я работал над «Королем Лиром», думал о «дыхании» автора.

В кино главное – лицо. А в театре другая техника. В театре актер на сцене «голый». Если Тома Круза выпустить на сцену с монологом Гамлета, через пять минут вы поймете, что он ничего не умеет. Но в кино можно так смонтировать, что в итоге он будет звездой. В кино актер – спринтер, а в театре – марафонец, ему нужно выдержать на сцене три часа, да еще убедить зрителя в том, что чувствует режиссер. Театральные актеры – святые люди, потому что они мало зарабатывают за свой адский труд.

Про «Левиафан» и Звягинцева

Мы, художники, – завистливые, злые и эгоистичные люди. Чехов говорил, что «нужно быть очень интеллигентным человеком, чтобы воздержаться от советов художнику». У каждого своя точка зрения, и каждый прав. «Левиафан» - картина интересного человека, талантливого, находящегося в поиске. Надеюсь, он себя найдет.

Про скандальную новосибирскую оперу «Тангейзер»

Я не видел оперу, только кусок ее и афишу. И это произвело на меня гнетущее впечатление. Вагнер – это классика, опера сделана на мифе про любовь смертного к Венере. На афише же изображена голая женщина с раскинутыми ногами, у которой на причинном месте – распятие Христа. На сцене Иисус поет в окружении голых женщин. Это же не имеет никакого отношения к Вагнеру! Это имеет отношение к постановщику. Так напиши свою музыку! Но когда ты берешь Чехова, Шекспира, Вагнера, Чайковского, не надо заниматься эксгумацией и некрофилией. Сейчас серьезная проблема наметилась у представителей современного искусства: желание скандала, желание эпатировать – за счет великих авторов. Молодые тащат одеяло на себя. Думаю, это от страха. И из желания быть очень модным. Но в искусстве мода быстро умирает, остается то, что вечно. Еще Набоков говорил, что есть писатели, которые, когда пишут, всегда смотрятся на себя в зеркало. Есть такие «женщины». Думаю, что режиссер, который пытается так выражать себя, тоже «смотрится в зеркало». Это неискренне.

Про интересное кино

В прошлом сезоне посмотрел много фильмов молодых режиссеров. Очень понравилась картина «Братья Ч» - маленькое кино про Чехова и его братьев. Замечательная картина и недорогая. Про людей. Про что еще снимать кино-то? Посмотрел «Класс коррекции» - тоже интересный фильм, мы его номинировали на «Нику», хотя он не прошел в пятерку. Очень любопытный фильм «Дурак». Наконец, русское кино начали снимать о настоящей русской жизни. И с желанием понять русского человека.

Про «Белые ночи почтальона Алексея Тряпицына»

Фильм о настоящих людях с настоящими людьми, не актерами. В фильме такие планы, что не отрепетируешь. Это, как львов в саванне снимать. Там есть дыхание правды. Если за любым человеком полгода последить внимательно, можно снять интересный фильм. Нет скучных историй, есть скучные рассказчики.

Про глубинную русскую тоску

Что делать с русской тоской? Да выпить рюмашку! Русский человек - он же мечтательный. Сидит и думает: вот если бы мне дали, конечно же, я бы врезал! У русского человека никогда не было собственности - цари землей управляли. А нет собственности – нет свободы. Отсюда русская тоска. Русский человек непрактичен и одновременно с этим феноменально изобретателен. Русский не может улучшить инструменты, которыми пользуется, но зато он умеет использовать их на 200 %! Терпение у русских феноменальное. Если русским выключить электричество, телевизор, газ, отопление - ничего не случится. Во Франции, если такое произойдет, люди с ума сойдут, государство просто кончится. Поэтому мы непобедимы, ребята! И то, что Путин сейчас такой популярный, это неслучайно. И дело даже не в том, что Крым наш. Он очень точно понимает, что русскому человеку надо гордиться тем, что у него есть. Так что мы выстоим, точно!

Про воспитание детей

Какие ценности я прививаю своим детям? Сложный вопрос. Они не растения, мы не Мичурины. Надо, чтобы дети подражали тебе и не знали о том плохом, что в тебе есть. Хотя они все равно видят. Самое важное, чтобы дети учились думать, а не сидели в айпаде и интернете. Я у своего Пети отнимаю все: у него нет ни айфона, ни айпада. Выдаю на полчаса в субботу, час в воскресенье. Чем больше ребенок сидит в айпаде – тем меньше думает, читает. Гаджеты мешают понять человеку, про что вообще жизнь. Самое главное для ребенка – чтобы он умел заставлять себя работать. Еще труднее – научить говорить правду.

Про счастье

Нам часто кажется, что счастье – это иметь все, что хочешь. А надо довольствоваться тем, что имеешь. Я привык слышать: Кончаловский – барин, живет в Италии. Ну конечно, я не жалуюсь на свою жизнь. Хотя мог бы. Вы знаете, у меня есть на то причины...