Актер Анатолий Белый в Воронеже: «На машине времени отправился бы в XX век»

Артист театра и кино Анатолий Белый выступил в Воронеже в среду, 11 января. На сцене Камерного театра актер представил авторский проект «Триптих» – поэтический спектакль с живой музыкой и видеоартом, основанный на произведениях поэтов Осипа Мандельштама, Бориса Пастернака и Иосифа Бродского. В интервью корреспондентам РИА «Воронеж» Анатолий Белый рассказал о постановке, популяризации поэзии и ключах к детской фантазии.

– Как возник спектакль «Триптих»?

– Идея возникла после того, как я поучаствовал в проекте «Послушайте!» на телеканале «Культура». Это такая передача, на которую приходят артисты и читают свои любимые стихи. Я тоже почитал там стихи и подумал, раз уж составилась такая неплохая программа, то что ж ее терять. В ней есть определенный принцип: три поэта – Мандельштам, Пастернак и Бродский, три их основных темы и три взгляда на одну и ту же тему с разных концов XX века. Под таким незамысловатым концептом все это родилось, но мне захотелось дополнить чтение стихов видеоартом и живой музыкой. Поэтому в этом маленьком спектакле два полноценных участника: актер, читающий стихи, и музыкант. Вместе со мной на сцене находится замечательный музыкант из Петербурга Даниил Калашник, руководитель группы NetSlov. Специально для спектакля он написал музыку, которую во время действия исполняет на гитаре. И все это сопровождается видеоартом, который сделали московские художницы Лена Мовенко и Лера Шимчук.

– Вы сказали, что одним из принципов отбора материала для спектакля был разный взгляд поэтов на одни и те же темы. Какие именно?

– У поэтов три основных темы: лирика, пространство и время. Я читаю подряд, например, три лирических стихотворения Мандельштама, Пастернака и Бродского, и складывается картина этой темы с трех точек зрения, получается объем. Зритель может сравнить, провести некий душевный анализ того, как по-разному эти три поэта воспринимали любовь. Затем я обращаюсь к пространству – я выбрал город Петербург, который играл знаковую роль в судьбе каждого из этих поэтов. И третья тема – это соотношение поэта и времени, в котором он живет. Очень интересно сравнить, как по-своему чувствовали время эти поэты, насколько разным оно было для них.

– Кто из этих поэтов вам ближе?

– Выделить любимого поэта я не могу. Все зависит от того, с каким настроением я встал с утра. Сегодня мне ближе Мандельштам, завтра может быть другой. Я остаюсь в Воронеже еще на два дня, и завтра планирую прогуляться к памятнику Мандельштаму. Вообще читая Мандельштама в Воронеже, я испытываю особенный трепет.

– Зритель этого спектакля – человек, увлекающийся поэзией?

– Я выбрал, конечно, непростых авторов, но все-таки это совершенно не высоколобое искусство, не для снобов и не для умников, знающих поэзию лучше других. Выбор произведений довольно обычный, в чем-то это даже можно назвать поэтическим ликбезом: много программных стихотворений, очень известных. Я не стесняюсь, что в спектакле нет никаких заумствований, я не стремился найти стихи, которые никто не знает. Я хотел, чтобы все выбранные произведения попали в концепцию и чтобы это имело воздействие на зрителя.

– Вы являетесь автором просветительского проекта «Кинопоэзия», в рамках которого актеры и режиссеры снимают небольшие короткометражные фильмы по известным стихотворениям. В одном из интервью вы сказали, что неплохо было бы показывать эти ролики в школе, чтобы прививать любовь к поэзии детям. Не опасаетесь ли вы, что, если их действительно добавят в школьную программу, дети воспримут их как нечто, навязываемое школой, и воспримут «в штыки»?

– Мне кажется, вопрос не в том, что, а в том, как. Нужно это делать не навязчиво, не грубо, а мягко, предлагая человеку нечто интересное. Эти маленькие поэтические фильмы направлены на то, чтобы разбудить эмоции и фантазию. Зачастую детям бывает трудно самим это сделать. Например, я помню, когда я был школьником и даже студентом, я не понимал значения слов «представьте себе». Я не знал, что такое представить. А вот эти наши маленькие фильмы могут послужить ключиками к фантазии. Я глубоко убежден, что их необходимо продвигать в школах, мы сейчас активно этим занимаемся. И пускай пока в альтернативную, но в школьную программу они уже попадают, а в будущем, надеюсь, Министерство образования включит их и в основную программу. Мои дети «Кинопоэзию» смотрят с удовольствием. Они – моя лакмусовая бумажка, новый фильм я всегда показываю им первым и наблюдаю за их реакцией – не скучают ли они, не перестают ли следить за мыслью. Они не соврут.

– В 2015 году в Камерном театре проходил поэтический Мандельштамфест …

– Я всегда искренне радуюсь, когда узнаю о подобных начинаниях. Я и «Кинопоэзией» занялся не потому, что мне нечего делать. Я убежден, что поэзия – это абсолютная душевная терапия, но при этом она находится в большом отрыве от всех нас. Я не призываю запоем читать стихи, все-таки кому-то это может просто не нравиться, стихотворные ритмы могут не совпадать с внутренними вибрациями. Но сделать ее ближе, привить к ней вкус – необходимо. Потому что это неоценимый духовный кладезь. Стихи при правильном попадании и правильном прочтении могут действительно лечить.

– Как вы относитесь к ненормативной лексике в поэзии и в целом в искусстве?

– В театре я участвую в одном спектакле, где такая лексика присутствует. Зачастую ее используют для красного словца или в погоне за трендом. Такое мне кажется недопустимым. Но она возможна в том случае, если без нее не обойтись. Показательный пример – в пьесе братьев Пресняковых «Изображая жертву», которую Кирилл Серебренников давным-давно поставил у нас во МХАТе, а потом еще и снял по ней фильм. Там есть монолог милиционера про русский футбол. Ну не может русский мужик, говоря о русском футболе, не использовать брань. Это будет неправда. А если мы говорим, что искусство борется за правдивое отражение человеческой жизни, то без этого невозможно.

– Вы увлекаетесь поэзией XX века. А вам никогда не казалось, что вы живете не в свой век? Не хотелось вам оказаться в том времени?

– Сейчас я хочу быть в своем времени, мне интересно здесь. Но раньше были такие юношеские фантазии, конечно. Меня очень привлекает начало XX века. Если бы изобрели машину времени, туда я оправился бы в первую очередь. Мне кажется, это было совершенно потрясающее время. Как будто во всем сознании человека произошел взрыв. Люди писали картины предметные, а потом появился Малевич, и все стало беспредметным. Что-то произошло с людьми во всех сферах, коренным образом изменилось восприятие мира.

– Вы исполнили роль Малевича в фильме «Шагал-Малевич» (2013). Как вы относитесь к этому художнику?

– Долго смотреть на его картины я, честно говоря, не могу, мне кажется, это опасно, можно свихнуться. Но это, безусловно, космически гениальный человек. Его искусство совсем не из сердца, оно из головы. Такое искусство идей. Когда смотришь на его композиции, где все основано на форме и цвете, в тебе рождается импульс мысли.

– Какие новые проекты вы готовите?

– Сейчас все силы брошены на то, чтобы «Кинопоэзия» встала на крепкие ножки. Проект появился совсем недавно, но буквально за первые полгода мы добились определенных успехов. Премьера нашего альманаха прошла в знаковом московском кинотеатре «Пионер», который показывает фестивальное кино. А с нового года наши фильмы будут крутиться перед сеансами в «Пионере», телеканал «Культура» тоже возьмет их в ротацию. Полгода были динамичными, сейчас нужно не потерять темп и найти людей, которые заинтересуются этим всерьез и надолго.

– Пока во всех своих поэтических проектах вы, в основном, обращались к поэзии XX века. А современные поэты вас интересуют?

– Несомненно. Сейчас мы как раз монтируем поэтический мини-фильм по замечательному современному поэту Федору Сваровскому. Но дело в том, что проект «Кинопоэзия» сейчас находится на стадии поиска стабильной финансовой базы. Как только мы ее найдем, займемся и современными поэтами в том числе, среди них огромное количество авторов, достойных экранизации.