РИА «Воронеж» продолжает рассказывать о последних жителях умирающих хуторов и деревень региона. Журналистов интересует, останутся эти населенные пункты на карте через 10–15 лет или исчезнут вместе со своими последними жителями. Очередной выпуск спецпроекта посвящен хутору Григорьевка Подгоренского района.
Григорьевка, где постоянно живут пять человек, относится к Гришевскому сельскому поселению и располагается в 17 км от его центра – поселка Опыт. Рядом с Григорьевкой находятся три таких же умирающих хутора – Новоалександровка, Гришевка и Саприно.
Григорьевка, по некоторым данным, была основана в ХIХ веке переселенцами из соседних хуторов и деревень. Во времена СССР здесь было порядка 20 домов, симметрично расположенных на двух улицах – Дорожной и Дачной. Хорошо сохранившийся асфальт, который ведет к первым домам от трассы Воронеж – Луганск, проложили еще в середине 1980-х. В те времена жители окрестных хуторов работали в совхозе «Опыт».
В 2014 году на хутор пришел газ.
Сегодня две улицы хутора заселены поровну. Постоянные жители центральной – Дорожной, где в СССР были магазин и школа, – фермер Анатолий Кульбакин и пенсионер Иван Донин.
Фермер живет в отделанном здании бывшей школы, построенном как барский охотничий дом еще в конце ХIХ века. Анатолий часто ездит по делам в Россошь. Когда корреспонденты РИА «Воронеж» побывали в Григорьевке, они его не застали. Уехал и 75-летний Иван Донин – на похороны родственника в соседний райцентр. За его хозяйством присматривал сын Василий, переехавший с семьей в отцовский дом из соседнего села.
– Я долгие годы жил на Украине, а в 2000-м вернулся в родные края. Пока бати нет, приглядываю за его домиком, – рассказал Василий. – Тут у нас минувшим летом чуть серьезный пожар не случился – из-за сильного ветра замкнули провода напротив дома Толика Кульбакина, загорелась сухая трава, потом – посадка рядом с двором. Имущество Толика отстояли, но теперь вокруг черные деревья стоят.
Это не единственный катаклизм в «новейшей истории» Григорьевки. В мае 2006 года тут провалилась часть асфальта, огибающего крошечное сельское кладбище, в образовавшуюся яму свалилась часть ограды, обнажились гробы из крайних к ней захоронений.
Почти сразу же сделали дорогу в объезд, провал разровняли грейдером. Редкие машины ездят по ней и сегодня. А тот самый провал оградили стволами старых деревьев после того, как лет 12 назад в трехметровую яму чуть не улетела легковушка.
На улице Дачной тоже два жилых дома. Хозяйка одного из них – Валентина Зорвигорова – прихворнула и не стала общаться с журналистами. Зато согласились поговорить ее соседи – пенсионеры Коротковы. Как выяснилось, они главные люди на хуторе.
– Мы с дедом живем уже 31 год, – рассказала 65-летняя Татьяна Николаевна. – Это для меня третий брак, первый муж покончил с собой после алкогольных возлияний, второй умер после тяжелой болезни. Супруг мой тоже был женат, у него взрослые дети, но отношений он с ними не поддерживает. Общих детей у нас нет, мой сын-офицер живет в Воронеже, 17-летний внук – там же. Они часто навещают нас.
В 2000-м Коротковы переехали сюда, на родину Татьяны, из села Колодежное того же Подгоренского района – дохаживать ее мать.
В Григорьевке супруги каждый год наряжают елку. Пропустили только 2007-й – незадолго до Нового года второй сын Татьяны, Павел, погиб в ДТП, праздновать Коротковы не стали.
Сергей Коротков родом из Бобровского района.
– Потом жил в Колодежном, соседи познакомили с Таней. Она была вдовой, я в разводе. Создали свою семью, – вспомнил 68-летний Сергей Алексеевич. – Здесь, в Григорьевке, хорошо, тихо. Мы вообще живем в цивилизации – везде асфальт, рядом трасса, по которой на автобусе можно уехать хоть в Россошь, хоть в Воронеж. Автолавка дважды в неделю приезжает. Сергей, сын Татьяны, звонит нам из Воронежа, просит селедки взять на его долю. Говорит, такой вкусной, какую нам привозят сюда, в городе не найти… Газ у нас есть. Правда, чтобы его провести в дом, пришлось продать нашу кобылу Ладу, но дело того стоило.
Сергей – крайний слева (стоит)
Две старшие сестры Татьяны Николаевны живут неподалеку: Лидия – в Россоши, Мария – в Опыте. Родственницы часто общаются.
– Раньше у нас и птица была, и скотина. Теперь, конечно, силы уже не те. Сейчас держим индоуток и другую птицу. Иногда едим дичь: дед мой – заядлый охотник. Держим пчел, но из-за того, что окрестные поля теперь опыляются химикатами, они болеют и часто гибнут, – посетовала Татьяна Короткова.
Охотится Сергей Коротков с девятого класса, когда бабушка подарила ему ружье. Сегодня у него три гончие собаки – Найда, Пальма и Роза. У первой необычная будка – утепленная, как жилой дом, к тому же с ручками по бокам, чтобы ее можно было перемещать по двору.
Когда хозяин взял свою «Ижевку», надел охотничью куртку и вышел во двор, собаки в своих вольерах дружно начали скулить – проситься на охоту.
– Зайцев столько развелось, что порой я стреляю их прямо с крыльца своего дома – они частенько подходят к забору со стороны огорода, – отметил хозяин. – Лосей и волков в наших краях нет уже давно, кабаны – редкость. А заяц, лисица, иногда косуля встречаются… Вот утром собирался пойти по полю, но глянул – из-за перепадов температуры наст образовался, собаки так все лапы порежут себе. Остался дома.
Коротковы на хуторе – некто вроде «ключников»: держат у себя ключи от опустевших домов. Родственники умерших и уехавших стариков просят пенсионеров хоть как-то приглядывать за стремительно стареющими «родовыми гнездами».
Супруги провели для журналистов РИА «Воронеж» небольшую экскурсию по пустеющим и брошенным домишкам хутора.
– Вот этот дом открыт, тут жил Иван Кононов, умерший в 100-летнем возрасте, – сообщила Татьяна Николаевна. – В соответствии с фамилией он работал конюхом на совхозной конюшне. Умер в 2015 году. А теперь его дом пустой, всем ветрам нараспашку.
На стенах остались черно-белые фотографии из прошлой жизни. На крыльце раритет – 12-литровый бидон для молока, использовавшийся во времена СССР. Обычно в нем был поплавок, по которому определяли объем налитого продукта.
Другой дом, ключи от которого хранят Коротковы, в 2014 году, сразу после смерти хозяйки, Марии Журовой, разворовали алкоголики из соседних хуторов и деревень. Вынесли часть одежды и даже холодильник. Сегодня дом закрыт, за ним присматривают Коротковы. Внучка Марии Ильиничны, живущая в Подмосковье, не собирается его продавать. Впрочем, дом вполне крепкий, еще можно жить.
– Была бы в округе работа – может, кто-то приехал бы и в наши края, – заметила Татьяна Николаевна, – но ее нет. А ездить за 30–50 км в Подгорное или Россошь – все, что заработаешь, на дорогу уйдет. В 2000-х на нашем хуторе хозяева держали по 16 коров, а теперь вспоминаешь – как 100 лет прошло!.. Мы с дедом смотрим за хуторскими домами, а когда нас не будет, кто за нашим присмотрит?
– Таня, брось эти разговоры! – прервал супруг. – Что мы с тобой, помирать, что ли, собрались? Не так все плохо еще у нас. Мы вот здоровый образ жизни ведем, каждый день до трассы и обратно гуляем – 500 м туда, 500 обратно. Я за зайцами по полям еще бегаю. Продержимся, а иначе на кого ж наш хутор-то оставлять?..
){kind=link}