Высокопоставленные чиновники и военные, создавшие государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП), попытались совершить госпереворот 19-21 августа 1991 года. Воронежцы, участники и свидетели тех событий, рассказали корреспонденту РИА «Воронеж» о том, как это было и как спустя четверть века изменилась их оценка «августовского путча».
«Нам сказали, что через Воронеж в Москву пойдут танки»
Виктор Давыдкин, преподаватель ВГУ:
– В 1991 году я был депутатом Воронежского областного совета, руководителем фракции «Демократической России». О путче узнал из разговоров в электричке, в которой мы с семьей ехали отдыхать за город. Отвез родных на турбазу, попрощался с ними на всякий случай и на велосипеде вернулся в Воронеж.
Поскольку в местной власти большинство было на стороне ГКЧП, мы вынуждены были создать общественный штаб по содействию законной власти. В него вошли десять депутатов-демократов городского и областного советов. Главная задача штаба – организация ненасильственного неповиновения заговору. Мы размещались в здании горадминистрации, работали днем и ночью. Не менее тысячи воронежцев предложили нам помощь за эти три дня. Добровольцы расклеивали по городу листовки, раздавали «Воронежский курьер» с указами и обращением президента РСФСР, рассказывали о реальной ситуации в Воронеже и Москве (у нас была прямая связь с Белым домом), шли в воинские и милицейские части, призывая их оставаться верными присяге и своему главнокомандующему – президенту СССР.
Был и трагикомический момент. Когда в Москву ввели войска, мне позвонили и сказали, что на столицу из Армении через Воронеж идут танки. В 4 утра 21 августа я проснулся от отдаленного гула и понял, что движется колонна танков. С тоскливой мыслью, что надо поднимать людей и становиться живым щитом, я вышел на Плехановскую. И увидел поливальную машину, работающую на холостых оборотах. Как мне стало хорошо! Именно этот резкий переход от образа машин, несущих смерть, к реальной мирной поливалке дал мне окончательную уверенность в победе.
Фото – Виталий Грасс
22 августа на площади Ленина был многочисленный победный митинг, и над зданиями городской и областной администраций были подняты трехцветные флаги.
Оценивая через 25 лет те события, могу сказать, что мы – молодцы. Мы поступили как настоящие граждане своей страны. Мы защищали не Ельцина или Горбачева, а новый образ правовой России. Что получилось через 25 лет? Получилось как всегда… Но мы сделали первый шаг, следующие шаги сделают новые, молодые, граждане России.
«Сделали “фуэте” у Большого театра»
Сергей Ковалев, полковник в отставке:
– Танковый полк, где я был заместителем командира по политчасти, подняли по тревоге и перекинули в Москву 19 августа – для обеспечения порядка. Нам было приказано перекрыть улицу Горького. Но мы не смогли этого сделать – там была огромная толпа. Сутки простояли на Охотном ряду, рядом с подземным переходом. В районе гостиницы «Националь» была баррикада из троллейбусов. Митингующие стали залезать на машины, их надо было убирать с техники – в танках-то находились боеприпасы. Но все попытки были напрасными: снимали одного человека – залезали трое. Милиция не вмешивалась. Получили приказ передислоцироваться – и не можем с места сдвинуться. Пришлось включить термодымовую аппаратуру, которая используется для маскировки техники. Танки завелись, земля задрожала, пошла дымовая завеса, и люди стали убегать.
Одна БМП и 31 танк развернулись и прошли колонной мимо Большого театра. Мы еще шутили потом, что сделали фуэте с танками, как в популярном при ГКЧП «Лебедином озере».
Еще мне запомнилось, как директор гастронома в здании гостиницы «Москва» решил покормить наших солдат. Им дали молоко, колбасу, свежую выпечку, сыр. По тем временам деликатесы. Принесли несколько коробок, раздали по экипажам. Абсолютно бесплатно.
Вечером 20 августа мы переместились в район Ходынского поля, и уже утром 21-го – в свой Алабинский гарнизон.
Все наши офицеры считали, что приказ идти на штурм Белого дома был бы преступным, никто не собирался его выполнять. Но такого приказа и не было. Мое мнение тогда и сейчас: нельзя привлекать армию для решения внутренних проблем в стране, армия предназначена для защиты государства от внешних врагов.
«Люди пытались победить в себе страх»
Герман Полтаев, журналист:
– В августе 1991-го мне было 23 года, и я был репортером «Воронежского курьера». В редакции мы подготовили экстренный спецвыпуск: связывались с Москвой, с воронежскими депутатами Верховного совета, искали указ Ельцина, объявляющий ГКЧП вне закона.
Нашлись «добрые» люди, которые звонили в редакцию и угрожали, что когда в Воронеж введут танки, они подскажут адрес «Воронежского курьера». Ждали самого худшего… Но спецвыпуск подготовили, отпечатали и привезли в редакционном «рафике» на площадь Ленина. На площади собрались несколько тысяч человек – в основном рабочие и интеллигенция. Когда микроавтобус с надписью «Воронежский курьер» припарковался у Никитинки, все бросились к нам. Газета разлетелась за несколько минут. Когда через три дня стало известно, что путч провалился, появилось ощущение, что всех нас ждет долгая счастливая жизнь.
Фото – Виталий Грасс
Тот момент моей жизни воспринимаю как самый счастливый – если иметь в виду так называемую общественную жизнь. Было состояние восторга – от открывшихся перед всеми возможностей. Люди пытались победить в себе страх, отстаивали свою свободу. Другое дело, кто и как этой свободой распорядился…
«Готовились создать стачкомы на предприятиях»
Андрей Рашевский, правозащитник:
– Хорошо помню тот день. Я был депутатом областного совета. Утром пришел на работу на ВАСО и услышал о путче. Сразу отправился в облсовет на встречу с членами межрайонной депутатской группы. Вместе с демократически настроенными депутатами горсовета Воронежа мы решили создать комитет противодействия ГКЧП. Связались с воронежскими депутатами в Москве и стали получать от них информацию о происходящем в столице. Чтобы донести информацию до людей, организовали митинг на главной площади Воронежа.
Комитет поручил мне прозондировать возможность создания стачкомов на крупных предприятиях. Парткомы и профкомы, куда я обращался, были очень напуганы и слышать не хотели ни о каком противодействии ГКЧП.
Наша задача была сдерживать областное руководство от поддержки ГКЧП. И это нам удалось.
Фото – Андрей Архипов
Прошедшие 25 лет только подтвердили, что мы действовали правильно, и мое отношение к событиям того времени никак не изменилось.
«Американцы не ожидали такого быстрого развала СССР»
Владимир Размустов, кандидат исторических наук:
– В августе 1991 года я в качестве стажера министерства иностранных дел СССР находился в Вашингтоне.
О создании ГКЧП мы в Америке узнали 20 августа из телепрограммы «Время», записанной 19 августа. Наш куратор попросил нас нигде эту ситуацию не комментировать. Несколько дней мы были в ступоре и внимательно следили за развитием событий. С удивлением за ситуацией в России наблюдали и американцы. Они тоже не думали, что будет такой быстрый развал СССР, ждали обновленного Союза.
В итоге после всех августовских событий какое-то время в США находились два посла – России и СССР, так было до декабря 1991 года, когда СССР прекратил существовать как государство.
Фото – Виталий Грасс
В 91-м мы все ждали перемен. От Горбачева ждали обновленного Союза, но не его развала. Думали, будет «развод» с теми республиками, кто не хотел оставаться в СССР, и союз с теми, кто по-прежнему хотел быть вместе. ГКЧП случился неожиданно. Это была ошибка, начались необратимые процессы. ГКЧП поставил страну на грань гражданской войны. Еще немного потянули бы время, и народ мог пойти в рукопашную: кто за коммунистов, кто против них. Считаю, что вводить танки в Москву было преступлением.
«Рабочий день начался с «Лебединого озера»
Олег Мещеряков, заместитель гендиректора телекомпании «TV Губерния»:
– В 1991 году я работал репортером газеты «Молодой коммунар». О том, что в стране что-то неладно, я узнал по дороге на работу, в битком набитом троллейбусе. Рабочий понедельник «Молодого коммунара» начался с «Лебединого озера» по телевизору и загробного голоса диктора Кириллова, зачитывающего обращение ГКЧП. Уже в 14:40 мы с моим напарником, репортером Эдуардом Гиндилеевым, вылетели в Москву. С помощью коллег с «Вестей» успели из здания ВГТРК передать в Воронеж наш первый репортаж. К полуночи отправились на осмотр позиций добровольцев, оборонявших «ельцинский» Белый дом.
Около 20 тысяч человек окружили себя хлипкими баррикадами из пары поваленных троллейбусов и городских урн. Для любого воинского подразделения эти сооружения преградой не были, но они символизировали дух свободы. Запомнились лица добровольцев – сосредоточенные, но не мрачные. Они ждали штурма верных ГКЧП внутренних войск и готовились к смерти. К счастью, ни в ту ночь, ни в последующую решительного штурма Белого дома не случилось. Элитные подразделения спецназа отказались убивать беззащитных людей.
Спустя четверть века и после всего, что случилось с Россией в 90-е, мой взгляд на события 91-го несколько изменился. На волне революционных настроений к власти пришли несостоятельные политики, способствовавшие распаду СССР, разрушению экономики страны, обнищанию населения и вооруженным конфликтам. Совсем не таким виделось будущее там, на баррикадах.
Справка РИА «Воронеж»
Августовский путч – события в Советском союзе в августе 1991 года. Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП) создали 18 августа вице-президент СССР Геннадий Янаев, представители ЦК КПСС, правительства СССР, армии и КГБ. Фактически путч был попыткой захвата власти в Советском Союзе. Основной задачей ГКЧП было не допустить подписания нового союзного договора, которое планировал президент СССР Михаил Горбачев. Новый договор, по мнению путчистов, предполагал ликвидацию СССР и создание Союза Суверенных государств.
ГКЧП 19 августа ввел в стране чрезвычайное положение, в Москву вошли подконтрольные путчистам войска. Президент СССР Горбачев, согласно переданному в СМИ 19 августа сообщению, был отстранен от должности «по состоянию здоровья». В городах СССР прошли митинги протеста против ГКЧП. Президент РСФСР Борис Ельцин подписал указы, квалифицировавшие действия ГКЧП как попытку госпереворота. У Белого дома в Москве, где собрались несколько сотен тысяч протестующих, Ельцин призвал граждан «дать достойный ответ путчистам». Участники стихийного митинга начали сооружать баррикады, чтобы защищать Белый дом от правительственных войск, подконтрольных ГКЧП. Утром 21 августа начался вывод войск из Москвы, 22 августа в столицу вернулся Михаил Горбачев, изолированный на время путча на даче в Форосе. Членов ГКЧП арестовали и предъявили им обвинение в измене Родине.
){kind=link}