Заброшенные хутора: как пустеют воронежские деревни. Землянка

РИА «Воронеж» продолжает серию публикаций о последних жителях умирающих деревень Воронежской области. Журналисты пытаются понять, как будут доживать свой век последние жители некогда больших хуторов и деревень и могут ли возродиться эти населенные пункты. Корреспонденты РИА «Воронеж» отправились на самый маленьких хутор Воробьевского района – Землянку.

«Молодильные» яблочки для хуторян

Землянка находится в 40 км от райцентра на границе с Новохоперским районом, сюда можно добраться по разбитому асфальту из села Банное. Дальше дороги нет. В Землянке постоянно живут шесть человек. До райцентра ходит автобус, а дважды в неделю предприниматель из Воробьевки Михаил Птица на стареньком фургоне привозит хлеб, булки, пряники и печенье.

– Все это я везу из Урюпинска, соседней Волгоградской области, – рассказал Михаил. – Там на хлебозаводе всегда хороший ассортимент, да и цена божеская. Мой круг по деревням и хуторам района – почти полтораста верст, и я точно знаю, что в самом маленьком хуторке – здесь, в Землянке – меня всегда ждут с нетерпением.

Старики подходили к машине, выбирали хлеб – но вдруг возле них оказался настоящий Дед Мороз со Снегурочкой. Дед снял с плеча мешок с подарками и начал одаривать хуторян – крупами, сахаром, шоколадками и «молодильными» яблочками.

Возле фургона на пару минут прекратилась торговля – все глазели на Деда Мороза. Дед, пожелав хуторянам здоровья в новом году, исчез за густой завесой тумана.

А журналисты РИА «Воронеж» отправились в гости к 59-летнему Володе Шипилову.

А поговорить?

Владимир – вроде местного летописца. Дома у него хранится фолиант, сшитый из газет и книжных вырезок об истории родного хутора. Основана Землянка примерно в 30-40-х годах XIX века, по одной из версий – выходцами из того самого Землянска, что находится возле Семилук. В лучшие годы для любого хутора или деревни – то есть во времена СССР – здесь было примерно 130 дворов и около 500 жителей – Шипиловы, Дуровы и Гладких. Почти все дома строились в 1950-1960-е годы прошлого века, все – однотипной архитектуры: сенцы во всю длину дома и две комнаты.

Сейчас на хуторе около полусотни брошенных домов, и почти все они имеют такую планировку.

– По профессии я сварщик и кузнец, – уточняет Владимир. – Работал в колхозе, который в 90-х развалился. Скоро будет 40 дней, как схоронил матушку Клавдию Павловну, за которой ухаживал до самой ее смерти. Жена Нина умерла 11 лет назад, детей мы с ней не нажили. Скорее всего, отсюда я уеду в Волгоградскую область к племянникам, они зовут к себе. Жить тут можно, у меня мотоцикл, и, если что, до Банного за три километра доскочить не проблема. Но матери не стало, и поговорить-то теперь особо не с кем.

В доме Владимира живут пять мужиков: сам хозяин, два кота – Барсик и Мурзик – и пара коротколапых псов – Дружок и Тузик. В течение недели коты безуспешно гоняются по дому за крохотной мышкой, а псы звонким лаем приветствуют цыган, изредка заезжающих в Землянку на машине, чтобы поживиться последним металлом. Но в округе его уже нет.

В полукилометре от дома Владимира – здание крепкого колхозного склада и столовой, на другом конце хутора – бывшее колхозное сенохранилище. Все хоть сейчас готово к работе, но ее нет, и хуторские постройки стареют вместе с людьми.

Человек славен прудом

Ближе всех к Володе живет почти полная тезка его умершей матушки – 75-летняя Клавдия Шипилова. В ее хозяйстве 12 курочек и 40 соток земли, фруктовый сад.

– Мой покойный отец Степан Николаевич был военный разведчик, с фронта вернулся Героем Советского Союза, потом председательствовал в нашем колхозе «Восток». Нас детей в семье было девять душ, пятеро умерли еще маленькими. Замуж я так и не вышла – как-то не сложилось, всю жизнь отпахала в колхозе. У меня несколько племянников, иногда наезжают ко мне, поэтому я и держу дома игрушки, – рассказывает хозяйка.

У Клавдии Степановны в горнице несколько кукол, а в сенцах – игрушечный подъемный кран. Возле печки на полу – десяток тыкв разных размеров для каши. В сараюшке – мешки зерна: это корм для курочек, которых стережет ее лохматый пес – то ли Тузик, то ли Полкан, как точно его зовут, хозяйка уже не помнит, а откликается псина на любое имя. На зиму у пенсионерки уходит примерно три тонны угля да четыре кубометра дров, так что жить вполне можно, если бы не одно «но».

В последние годы в Землянке, как, впрочем, и по всей Воронежской области, начались проблемы с водой, которая просто ушла из колодцев. Окрестные пруды пересохли, кваканья лягушек в округе давно не слыхать, набрать даже ведро воды довольно проблематично, а ведь почти все хуторяне держат скотину. Им здорово помогла бы обычная уличная колонка, но власти ее никак не построят.

Родное пепелище

У пенсионеров Дуровых, Петра Васильевича и Марии Яковлевны, двое детей и трое внуков, все живут в соседних районах, все зовут стариков к себе. Хозяйка, которой 73 года, вроде бы и не против покинуть родной хутор, но 76-летний супруг, с которым она прожила ровно полвека, категорически против.

– Чего я там не видел, – рассуждает бывший колхозный тракторист, – старым людям начинать жизнь на новом месте – нож острый! Тут я родился, тут и помру и в землю лягу. И не надо вообще говорить об этом, слышишь, бабка?

Старики, как почти все жители востока Воронежской области, держат коз. У Дуровых их две – молочная и пуховая. Пять-семь платков, связанных за зиму Марией Яковлевной, хоть и небольшая, но прибавка к пенсии. Заезжие «купцы» дают за платок из козьего пуха от 300 до 600 рублей, а потом везут его на рынок в Новохоперск или Урюпинск, выручая вдвое больше.

У Дуровых есть и прялка, доставшаяся от бабушек-дедушек, и электрическая вязальная машина, но хозяйка больше работает спицами, хотя глаза стали уже не те. А деду Петро недавно повезло – в одном из соседних сел он приобрел мотоцикл «ИЖ» с коляской, 21 года от роду, но на редкость в хорошем состоянии. Теперь и в магазин Банного смотаться, если что, не проблема, и сена в коляске для коз привезти – тоже.

Несколько лет назад у соседей полыхнул дом, Дуровы и другие жители хутора спасли хозяев, но само строение пожарные отстоять не смогли. Теперь с одной стороны к дому Дуровых примыкает пепелище, лишний раз напоминая старикам о том, что все нажитое годами может исчезнуть в один миг.

Земляки из Землянки

Самый колоритный житель хутора – пожалуй, 57-летний Султан Шавлаев, который вместе с супругой Раей приехал в Землянку из-под Грозного в 1988 году. Султан – по профессии пожарный, четырехкратный чемпион Чечено-Ингушской АССР по пожарно-прикладному спорту, кандидат в мастера спорта. В советские времена Грозный и Воронеж были городами-побратимами. Во время одного из телемостов Султан услышал о том, что в Воронежской области много свободной земли и что туда приглашают жить и работать жителей республики. Так Шавлаевы оказались в Землянке.

– Многие мои родственники в Чечне удивляются, почему не возвращаюсь домой. А я уже врос корнями в Землянку, – говорит Султан. – Здесь мало людей, зато свобода и замечательная земля. Мой отец, когда приезжал проведать меня, все нахваливал здешние черноземы, с которых, как он говорил, можно собирать по 100 центнеров зерновых с гектара.

Султан рассказал, как умирал колхоз, как его банкротили, как пустел хутор, как из Землянки уезжали те, кому было меньше 40 лет.

У Султана и Раи свое подсобное хозяйство – коровы, гуси, козы. Когда корреспонденты РИА «Воронеж» зашли во двор к Шавлаевым, Рая щипала десяток гусей, которых на следующий день с мужем собиралась везти на рынок в Новохоперск. А когда закончила работу, буквально за 15 минут сготовила вкусные пирожки с пресным творогом собственного производства.

– У нас во дворе колодец, но воды он почти не дает, приходится возить ее на тележке с другого конца хутора, из заброшенного колодца, где вода идет получше. На день моим коровам и козам требуется 300-400 литров, за сезон, я считал, примерно выходит 55-58 тонн. И все это, считай, перевожу на тележке, – сетует Султан. – Но из Землянки я никуда уезжать не собираюсь. Это теперь, считай, моя вторая родина. Хотя, когда уйдут последние старики, мы с Раей, скорее всего, останемся тут в одиночестве.