РИА «Воронеж» продолжает рассказывать о последних жителях умирающих хуторов и деревень Воронежской области. Журналистов интересует, останутся ли эти населенные пункты на карте через 10–15 лет, или исчезнут вместе с последними жителями.
Корреспонденты РИА «Воронеж» отправились на хутор Таволжанка, относящийся к Криниченскому сельскому поселению Острогожского района, где сегодня постоянно проживают около десяти человек. В этой поездке сопровождать журналистов вызвался житель одного из соседних сел, хорошо знающий окрестности своей малой родины, 61-летний пенсионер Владимир Губанов.
Таволжанка расположена в низине междуречья Дона и Тихой Сосны. Таволга – род многолетних трав, растущих преимущественно в сырых местах севера и центра России. Именно в таком месте в середине 20-х годов прошлого века и основали хутор Таволжанка переселенцы из соседнего села Средневоскресенское.
Хотя по одной из версий, нынешнее местоположение хутора немного отличается от того места, где до сих пор специалисты находят артефакты каменного века. Древняя стоянка людей была в самом низком месте междуречья, окруженного болотами.
– Людей, живший в те века, от набегов чужаков защищало громадное болото площадью не менее ста гектаров, – рассказывает Владимир Губанов. – Сейчас на его месте заливной луг, окруженный лесами. А территория сегодняшней Таволжанки находится примерно на километр к северо-западу от стоянки людей, живший в те давние годы.
До Острогожска отсюда примерно 10 км. Рядом проходит железная дорога на Лиски, но оторванность от цивилизации здесь чувствуется. На хуторе, имеющем две улицы – Луговую и Трудовую, сегодня больше 20 домов, половина из которых брошены. Из жилых зданий штук пять используются под дачи.
Сегодняшняя Таволжанка – хутор, отстоящий на полкилометра от асфальта. Причем эти полкилометра в слякоть проблематично преодолеть даже на «Ниве» или УАЗе. Именно это обстоятельство стоило единственному ребенку, живущему в Таволжанке, первокласснице Соне Викол, нескольких пропущенных учебных дней в школе. Учебное заведение расположено в соседнем селе Копанище.
Семья Викол – интернациональная. Более десяти лет назад уроженка этих мест Александра познакомилась с веселым молдаванином Валентином Викол из Кишинева. Тот был на заработках в России и случайно оказался под Острогожском. Ребята понравились друг другу, начали жить вместе и сегодня семья Викол – самая молодая на умирающем хуторе. Саша – домохозяйка, Валентин работает в Копанище на заводе стройматериалов. Он же на машине каждый день возит дочь Соню в школу.
– Учиться мне нравится, – говорит первоклассница Соня. – В классе у нас 13 человек, а дома, на хуторе, детей нет, я одна. Скучно! Летом мои ровесники приезжают сюда на дачи, я с ними играю, а так общаюсь с моим зверьем – алабаихой Гердой, ее щенками и крольчихой Маргаритой.
– Места у нас красивые, – рассказывает ее мама Александра. – В моем детстве на хуторе было больше 30 домов, детский сад, два магазина. Прямо за нашим двором находилось озерцо Оснежок, которое теперь заросло. А сегодня автолавка раз в неделю приезжает. Газовая труба заканчивается в сотне метров от первых домов хутора. Осенью до асфальта не выехать – грязь по колено. Пока Соня не вырастет, будем жить здесь, а как она школу закончит, обязательно уедем ближе к цивилизации. Пока заготавливаем на зиму уголь и дрова, чтобы топить печку.
У семьи Викол есть небольшой огород, цыплята и несколько кроликов, уютный дом и ухоженный двор, но все равно, они кажутся случайными гостями среди этой тишины, изредка нарушаемой стуком колес поездов.
– К нам несколько раз приезжали родственники из Кишинева, – говорит Валентин. Им здесь понравилось. Приезжали к ним и мы всей семьей. В этом году, правда, не получилось. Через неспокойную Украину ехать на автобусе побоялись.
Почти напротив семьи Викол живет 50-летний Юрий Байдак, к которому каждое лето приезжает из Санкт-Петербурга его тетя 76-летняя Зинаида Небредовская. Оба они – коренные таволжанцы. 57 лет назад, еще девчонкой, Зинаида Ивановна уехала учиться в Ленинград, вышла там замуж, да так и осела. Теперь каждое лето навещает племянника и вместе они ведут огород площадью в полгектара.
– В годы моей молодости тут был колхоз «Криничанский», где работали таволжанцы и жители окрестных хуторов и деревень, – вспоминает пенсионерка. – На полях выращивались помидоры, кабачки, баклажаны и все шло на переработку в Острогожск на консервный завод. Там во времена СССР делали лучшую кабачковую икру во всей области. А теперь гляну вокруг, сердце кровью обливается, – все заброшено, разорено. Я хоть и питерская – несколько лет проработала в булочной на Невском проспекте, потом крановщицей отстроила полгорода – все равно, считаю себя таволжанкой.
Ее племянник Юрий больше 20 лет после армии прожил в Питере рядом с теткой. Строитель по специальности, он имел свою квартиру, но пять лет назад бросил цивилизацию и вернулся на родину в Воронежскую область. Постоянной работы нет, он понемногу подрабатывает по соседним деревням и селам, зимой присматривает за домами здешних дачников. Главный транспорт Юрия – велосипеды, которых у него в сарае стоит несколько штук.
– Мой дед Роман в годы войны помогал партизанам, а бабка Марфа пекла хлеб для них, – рассказывает Юрий. – У нас тут, говорят, стояли мадьяры, так они деда с бабкой выгнали из дома. Те выкопали землянку в конце огорода, куда по ночам тайно приходили партизаны. Правда, дед умер на второй год войны, а бабушка прожила долго.
Скорее всего, и сам хутор Таволжанка будет жить еще много лет. Гарантией тому служит не только пример молодой семьи Викол, но и пример еще одного их соседа – 40-летнего Виталия Толстоноженко. Он в 2016 году бросил свой бизнес в соседнем Острогожске, купил дом-развалюху в Таволжанке, выкорчевал более 50 кленов, густо росших на подворье и во дворе, и с нуля начал жизнь на новом месте.
– В прошлом я дальнобойщик. Потом был бизнесменом, – объясняет Виталий. – В Острогожске я занимался производством деревянных срубов, делал скамейки, столы, лестницы. Но с каждым годом было все труднее развивать свой бизнес, прибыли стало мало, и я решил круто поменять жизнь. Приехал в Таволжанку, купил дом, выкорчевал деревья, посадил огород, завел овец, кроликов, птицу. Может быть, займусь выращиванием поросят и бычков. Я горожанин, и опыта работы на земле у меня нет, всему учусь в свои 40 лет – читаю книги по сельскому хозяйству, ищу ответы на вопросы в интернете или консультируюсь с соседями. В фермеры пока идти не собираюсь из-за бумажной волокиты и налогов. Пока занимаюсь подсобным хозяйством. Земли у меня около 70 соток.
Жена и сын Виталия пока живут в Острогожске и поедут ли они в глухомань – большой вопрос. Поэтому новоиспеченный крестьянин пока пашет в одиночку. Он посадил кабачки, баклажаны, помидоры и другие овощи, которые в конце лета собирается везти продавать на рынок в Острогожск. Во дворе Виталия стоит остов одного из бывших хуторских магазинчиков – в нем сегодня хозяйские овцы прячутся от солнца.
– Хозяйство у меня немаленькое, а сторожевых собак пока нет – никак не могу забыть своего любимого спаниеля, которого прямо со двора украли заезжие охотники. Поэтому пока мое хозяйство охраняют четыре видеокамеры. Еще десять камер собираюсь поставить по периметру участка, – рассказывает хозяин.
По словам Виталия, залог того, что хутор и дальше останется на карте – переезд сюда новых людей, которые будут работать на земле. Дома на продажу тут есть, вокруг чистый чернозем.
«Если уж на почти заброшенном хуторе обосновываются новые люди, значит, Таволжанка еще поживет!», – считает его новый житель.
Корреспонденты РИА «Воронеж» отправились на хутор Таволжанка, относящийся к Криниченскому сельскому поселению Острогожского района, где сегодня постоянно проживают около десяти человек. В этой поездке сопровождать журналистов вызвался житель одного из соседних сел, хорошо знающий окрестности своей малой родины, 61-летний пенсионер Владимир Губанов.
Таволжанка расположена в низине междуречья Дона и Тихой Сосны. Таволга – род многолетних трав, растущих преимущественно в сырых местах севера и центра России. Именно в таком месте в середине 20-х годов прошлого века и основали хутор Таволжанка переселенцы из соседнего села Средневоскресенское.
Хотя по одной из версий, нынешнее местоположение хутора немного отличается от того места, где до сих пор специалисты находят артефакты каменного века. Древняя стоянка людей была в самом низком месте междуречья, окруженного болотами.
– Людей, живший в те века, от набегов чужаков защищало громадное болото площадью не менее ста гектаров, – рассказывает Владимир Губанов. – Сейчас на его месте заливной луг, окруженный лесами. А территория сегодняшней Таволжанки находится примерно на километр к северо-западу от стоянки людей, живший в те давние годы.
До Острогожска отсюда примерно 10 км. Рядом проходит железная дорога на Лиски, но оторванность от цивилизации здесь чувствуется. На хуторе, имеющем две улицы – Луговую и Трудовую, сегодня больше 20 домов, половина из которых брошены. Из жилых зданий штук пять используются под дачи.
Сегодняшняя Таволжанка – хутор, отстоящий на полкилометра от асфальта. Причем эти полкилометра в слякоть проблематично преодолеть даже на «Ниве» или УАЗе. Именно это обстоятельство стоило единственному ребенку, живущему в Таволжанке, первокласснице Соне Викол, нескольких пропущенных учебных дней в школе. Учебное заведение расположено в соседнем селе Копанище.
Семья Викол – интернациональная. Более десяти лет назад уроженка этих мест Александра познакомилась с веселым молдаванином Валентином Викол из Кишинева. Тот был на заработках в России и случайно оказался под Острогожском. Ребята понравились друг другу, начали жить вместе и сегодня семья Викол – самая молодая на умирающем хуторе. Саша – домохозяйка, Валентин работает в Копанище на заводе стройматериалов. Он же на машине каждый день возит дочь Соню в школу.
– Учиться мне нравится, – говорит первоклассница Соня. – В классе у нас 13 человек, а дома, на хуторе, детей нет, я одна. Скучно! Летом мои ровесники приезжают сюда на дачи, я с ними играю, а так общаюсь с моим зверьем – алабаихой Гердой, ее щенками и крольчихой Маргаритой.
– Места у нас красивые, – рассказывает ее мама Александра. – В моем детстве на хуторе было больше 30 домов, детский сад, два магазина. Прямо за нашим двором находилось озерцо Оснежок, которое теперь заросло. А сегодня автолавка раз в неделю приезжает. Газовая труба заканчивается в сотне метров от первых домов хутора. Осенью до асфальта не выехать – грязь по колено. Пока Соня не вырастет, будем жить здесь, а как она школу закончит, обязательно уедем ближе к цивилизации. Пока заготавливаем на зиму уголь и дрова, чтобы топить печку.
У семьи Викол есть небольшой огород, цыплята и несколько кроликов, уютный дом и ухоженный двор, но все равно, они кажутся случайными гостями среди этой тишины, изредка нарушаемой стуком колес поездов.
– К нам несколько раз приезжали родственники из Кишинева, – говорит Валентин. Им здесь понравилось. Приезжали к ним и мы всей семьей. В этом году, правда, не получилось. Через неспокойную Украину ехать на автобусе побоялись.
Почти напротив семьи Викол живет 50-летний Юрий Байдак, к которому каждое лето приезжает из Санкт-Петербурга его тетя 76-летняя Зинаида Небредовская. Оба они – коренные таволжанцы. 57 лет назад, еще девчонкой, Зинаида Ивановна уехала учиться в Ленинград, вышла там замуж, да так и осела. Теперь каждое лето навещает племянника и вместе они ведут огород площадью в полгектара.
– В годы моей молодости тут был колхоз «Криничанский», где работали таволжанцы и жители окрестных хуторов и деревень, – вспоминает пенсионерка. – На полях выращивались помидоры, кабачки, баклажаны и все шло на переработку в Острогожск на консервный завод. Там во времена СССР делали лучшую кабачковую икру во всей области. А теперь гляну вокруг, сердце кровью обливается, – все заброшено, разорено. Я хоть и питерская – несколько лет проработала в булочной на Невском проспекте, потом крановщицей отстроила полгорода – все равно, считаю себя таволжанкой.
Ее племянник Юрий больше 20 лет после армии прожил в Питере рядом с теткой. Строитель по специальности, он имел свою квартиру, но пять лет назад бросил цивилизацию и вернулся на родину в Воронежскую область. Постоянной работы нет, он понемногу подрабатывает по соседним деревням и селам, зимой присматривает за домами здешних дачников. Главный транспорт Юрия – велосипеды, которых у него в сарае стоит несколько штук.
– Мой дед Роман в годы войны помогал партизанам, а бабка Марфа пекла хлеб для них, – рассказывает Юрий. – У нас тут, говорят, стояли мадьяры, так они деда с бабкой выгнали из дома. Те выкопали землянку в конце огорода, куда по ночам тайно приходили партизаны. Правда, дед умер на второй год войны, а бабушка прожила долго.
Скорее всего, и сам хутор Таволжанка будет жить еще много лет. Гарантией тому служит не только пример молодой семьи Викол, но и пример еще одного их соседа – 40-летнего Виталия Толстоноженко. Он в 2016 году бросил свой бизнес в соседнем Острогожске, купил дом-развалюху в Таволжанке, выкорчевал более 50 кленов, густо росших на подворье и во дворе, и с нуля начал жизнь на новом месте.
– В прошлом я дальнобойщик. Потом был бизнесменом, – объясняет Виталий. – В Острогожске я занимался производством деревянных срубов, делал скамейки, столы, лестницы. Но с каждым годом было все труднее развивать свой бизнес, прибыли стало мало, и я решил круто поменять жизнь. Приехал в Таволжанку, купил дом, выкорчевал деревья, посадил огород, завел овец, кроликов, птицу. Может быть, займусь выращиванием поросят и бычков. Я горожанин, и опыта работы на земле у меня нет, всему учусь в свои 40 лет – читаю книги по сельскому хозяйству, ищу ответы на вопросы в интернете или консультируюсь с соседями. В фермеры пока идти не собираюсь из-за бумажной волокиты и налогов. Пока занимаюсь подсобным хозяйством. Земли у меня около 70 соток.
Жена и сын Виталия пока живут в Острогожске и поедут ли они в глухомань – большой вопрос. Поэтому новоиспеченный крестьянин пока пашет в одиночку. Он посадил кабачки, баклажаны, помидоры и другие овощи, которые в конце лета собирается везти продавать на рынок в Острогожск. Во дворе Виталия стоит остов одного из бывших хуторских магазинчиков – в нем сегодня хозяйские овцы прячутся от солнца.
– Хозяйство у меня немаленькое, а сторожевых собак пока нет – никак не могу забыть своего любимого спаниеля, которого прямо со двора украли заезжие охотники. Поэтому пока мое хозяйство охраняют четыре видеокамеры. Еще десять камер собираюсь поставить по периметру участка, – рассказывает хозяин.
По словам Виталия, залог того, что хутор и дальше останется на карте – переезд сюда новых людей, которые будут работать на земле. Дома на продажу тут есть, вокруг чистый чернозем.
«Если уж на почти заброшенном хуторе обосновываются новые люди, значит, Таволжанка еще поживет!», – считает его новый житель.
Заметили ошибку? Выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter
){kind=link}