«Я видел это не в кино». Как воронежский милиционер выжил в Афганистане

В пятницу, 15 февраля, исполнилось 30 лет со дня вывода советских войск из Афганистана. У воронежца Олега Никитина там забрали документы, выдали форму без опознавательных знаков и оружие без номеров. Сказали: «Если попадешь в плен, ты – геолог».

Через год письмо от родителей Олега, которое они написали сыну в 1983 году, вернулось домой в Воронеж со словами: «Адресат выбыл». Это пожелтевшее письмо с выцветшим штампом Олег хранит уже 35 лет. Оно как свидетельство чуда – его несбывшаяся похоронка.

Как изменила воронежца чужая война, что на ней было самым трудным и почему целых пять лет после возвращения он кричал во сне – в материале РИА «Воронеж».

Командировка

В 1982 году воронежский милиционер Олег Никитин был среди тех, кто в афганской провинции обучал местных стражей порядка азам оперского искусства в составе отряда «Кобальт-3». В разгар афганской войны название «Кобальт» носил отряд специального назначения, сформированный из числа сотрудников МВД СССР. В те годы советская милиция помогала афганцам выстроить новую систему правоохранительных органов – царандой (церандой).

Война для 26-летнего Олега Никитина началась буднично. Однажды утром его вызвали в райком партии и предложили поехать в полугодовую служебную командировку в Афганистан. В 1982 году Никитин трудился в Центральном РОВД опером – расследовал кражи и грабежи.

– Будете помогать местной милиции наводить порядок, – объяснили ему цель поездки.

В жизни Олега тогда произошла трагедия (погиб сын), и командировка на войну в какой-то мере выглядела спасением.

В Москве сборную делегацию милиционеров со всего Союза, в том числе пятерых воронежцев, посадили в большие грузовые самолеты и отправили в Ташкент. Там учили обороняться, выживать в любых условиях, пользоваться оружием, прыгать без парашютов с вертолетов на ходу.

Однажды ночью их отряд подняли по тревоге, погрузили в транспортные самолеты и отправили в Кабул, оттуда транзитом – в Кандагар. «Борта» приземлились на местном майдане, и вновь прибывших погрузили в пыльные БТР, отправив к месту дислокации.

– В тот день мы впервые попали под обстрел, – вспоминает Никитин. – Было ощущение, что в БТР кто-то бросает пригоршни камней. Это выглядело нестрашно, хотя на самом-то деле «духи» лупили по нам из пулеметов и автоматов… У нас забрали документы, предупредили: если попадем в плен – мы геологи. Форма у нас была без знаков различия, оружие тоже без номеров.

Несколько дней группа жила в Кандагаре, затем ее разбили на мелкие подразделения. Воронежец оказался в том, которое отправилось на юг Афганистана.

Забытая богом Заболь

В провинции Заболь, куда распределили Никитина, не было ни электричества, ни советских войск. Каменистая пустыня, окруженная со всех сторон невысокими и такими же запыленными, как и все вокруг, горами.

Днем температура поднималась до +60 градусов, ночью земля покрывалась инеем.

– Двухэтажный дом из камня и глины, в котором нас разместили, стоял на краю городка Калата. Он находится точно на границе с Пакистаном, примерно на таком же расстоянии, как воронежский кинотеатр «Пролетарий» – от «Спартака». В этом месте проходила автомобильная дорога, по которой из Пакистана и Ирана гнали оружие, наркотики и бандитов. Все это не как-нибудь – вагонами!

Когда по дороге шли караваны из Пакистана, «советские геологи» выставляли царандой и рассказывали, что нужно делать.

– Номинально за нами числился танк Т-34, два БТР и «Нива». На деле танк подбили еще до нашего приезда. Его обгоревший остов валялся на обочине той самой дороги. По большому счету, противостоять такой лавине криминального трафика возможностей у советских милиционеров не было.

Чужая земля

Зеленая форма, в которой они приехали в Афган, уже через неделю стала белой – от солнца, пота и… воды в колодце. Единственный в шаговой доступности источник влаги был отравлен. Это все знали и, разумеется, оттуда не пили, но все равно в той воде стирали.

В горах – их месте службы – не было утра и вечера. Солнце вставало, и наваливался день с его нестерпимой жарой. А после заката падала ночь, окутывая кромешной тьмой и холодом.

– Во время ночного дежурства приходилось надевать ватные штаны, бушлат и шапку. Но завязывать ее было нельзя, не то что носить наушники (как показывают в некоторых фильмах). Нужно было все время прислушиваться, – вспоминает Никитин. – Те, кто днем были друзьями (царандой, к примеру), ночью могли запросто выстрелить в спину.

Если ночью слышали стрельбу с обеих сторон, спокойно спали. Как только она становилась односторонней, вскакивали. Это обозначало, что часового убили и надо отбиваться. Автомат все время был под рукой. Дважды их заставу едва не уничтожили.

– Был массированный обстрел, у нас закончились патроны. Помню парня, который с гранатой кинулся на врага с криком: «За Родину! За Сталина!». Это я не в кино, а в жизни видел… Когда у нас уже, казалось, не было шансов отбиться, встало солнце, которое нас спасло, – «духи» при свете не воевали.

За год, что Олег Никитин провел в городке Калате, не стреляли по их «крепости» лишь месяц – во время Рамадана.

На вес золота

– Мы будто оказались в Средневековье. Электричества не было, бриться можно было лишь обычным станком. Но для этого нужна была вода, а она – на вес золота, – объясняет Олег Никитин, почему через месяц вся их команда стала похожа на душманов.

Добыть воду – значило совершить настоящую боевую вылазку. Большую бочку прикрепляли к БТР и раз в несколько дней под прикрытием команды автоматчиков «геологи» спускались вниз к воде.

– Когда спускались туда, «духи» просто обстреливали, а путь назад могли и заминировать. Зато, когда все было позади, пили от души. И это было счастьем! Тогда-то мы и узнали цену простым вещам. Мылись, кстати, мы раз в месяц – в реке. И тоже под обстрелом, – вздыхает бывший милиционер.

Средство от всех болезней

В месяц на каждого бойца было положено по бутылке коньяка или водки. За год, рассказывает Никитин, обещанное получили лишь дважды. Алкоголь меж тем был необходим как лекарство. Приходилось гнать самогон.

– Когда едешь на БТР, пыль забивается в каждый участок тела, оседает в горле. Это не обычная пыль, а густая, смешанная с частицами разложившихся трупов людей и животных. Сколько там было микробов, страшно даже представить! Эту пыль не стряхивали, а сдирали, как панцирь. Умывались, как могли, а потом принимали внутрь рюмку самогонки. Если бы не она, думаю, я не протянул бы тот год.

Желтоглазая ночь

Однажды Олега Никитина свалила, как ее называют на местном жаргоне, «желтоглазая ночь» – болезнь Боткина.

– Из-за воды пожелтели глаза, кожа. И однажды я не мог встать с кровати, – вспоминает он.

Вертолет забрал его уже в беспамятстве. В госпитале Кандагара, куда он попал, «давали сладкую, похожую на сироп водицу – это было единственное местное лекарство». Потом отправили в Кабул, оттуда в Ташкент, а дальше – в Воронеж.

Перед отъездом на родину Никитин оказался в Кабуле у своего воронежского сослуживца. Зашел к нему в часть.

– Открыл один кран – там холодная вода течет, открыл второй – горячая. Я заплакал, – признается он.

Такси

Зарплату милиционеры в Афганистане получали чеками Внешпосылторга, но для афганцев они были пустыми бумажками.

– Мне нужно было добраться с одного места до другого, при этом денег у меня не было, оружия тоже, – рассказывает Олег Петрович. – Один из командиров, который меня провожал, дал мне гранату, посадил в такси и сказал: «Когда пойдет речь о расплате, дай ему эту гранату, выдернув чеку. А расплатишься тем самым кольцом». Я так и сделал, и таксист меня поблагодарил… Это было нормально.

Потом воронежец не мог попасть в часть, куда его направили:

– Командир части вытаращил на меня глаза: «Ты зачем здесь?». Ему не доложили, что я приеду. Меня просто потеряли! Именно тогда моим родителям и вернули письмо со штампом «Адресат выбыл».

Возвращение

– Когда я оказался уже в Ташкенте, заночевал у двоюродной сестры, – рассказывает Олег Никитин. – Ночью я не нашел рядом с собой автомата и так закричал, что перебудил весь дом. Потом еще лет пять я всех пугал своими криками по ночам – искал свой автомат...

По мнению бывшего милиционера, его годовая командировка в Афганистан не была напрасной.

– Мы приносили пользу, учили местных работать. Кроме того, отодвинули на какое-то время продвижение туда американцев. И еще – у нашей армии появился нормальный боевой опыт. Я понял в Афганистане, что хороших людей больше, чем плохих. До поездки туда я в этом сильно сомневался, – признается наш герой.

Олег Никитин получил за командировку в Афганистан много боевых наград, но самой дорогой считает для себя сохраненную жизнь.