«Тяжело было ужасно». Что рассказала о блокаде Ленинграда 100-летняя жительница Воронежа

Воронежскому ветерану Зое Кублановой 100 лет. В юности она мечтала стать капитаном дальнего плавания, но стала преподавателем физкультуры и инструктором по лечебной гимнастике. Сразу после получения диплома девушка записалась добровольцем на фронт и оказалась в блокадном Ленинграде, где работала в госпиталях, помогая врачам и поднимая раненых на ноги. В 1943 году получила медаль «За оборону Ленинграда». Через какие испытания пришлось пройти и что помогло пережить блокаду, корреспонденту РИА «Воронеж» рассказали сама Зоя Кубланова и ее дочь Анна.

«Писать не буду – боюсь вам испортить жизнь»

Зоя Кубланова, в девичестве Дмитриева, родилась 31 декабря 1919 года в курском селе Никандровка. В семье было трое детей. В Курской области прожили недолго, перебрались в Воронеж.

Отец Зои, Тимофей Иванович, работал в отделе заготовок Облпотребсоюза, обеспечивая районы области продовольствием и промышленными товарами. Облпотребсоюзовские магазины, в которых продавались и еда, и промышленные товары, раньше были по всей стране. Тимофей Дмитриев зарекомендовал себя как образцовый работник и лучший специалист. Он был хорошо знаком с наркомом Анастасом Микояном, курировавшим сферу торговли. Это знакомство, по семейному преданию, и спасло ему жизнь.

В конце 1930-х Тимофея Дмитриева арестовали по доносу – якобы за хранение валюты, которой в семье никогда не было.

Анна Кубланова, дочь Зои Тимофеевны, рассказала:

– Когда дедушку арестовали, бабушка думала, что теперь они останутся без крова – квартиру отнимут. Но потом Тимофей Иванович вернулся. Он ничего не рассказывал – видимо, с него взяли слово молчать. Бабушка предполагала, что за него вступился Микоян. Дед сказал бабушке: «Сегодня придет один товарищ – ты уж обед получше сделай». И пришел незнакомый гость – по ее словам, Микоян. Он сказал, что очень любит, когда в семье много детей, и пожелал, чтобы в их семье было прибавление. Кстати, сам Микоян был многодетным отцом.

Имя того, кто донес на Тимофея Дмитриева, вскрылось через годы.

– На территории бывшей купеческой усадьбы на улице Никитинской были дом, флигель и конюшня. Мамина семья жила в переделанной под квартиру конюшне. В этом же дворе с женой жил дворник, который, напиваясь, бил жену. Та бежала за защитой к моей бабушке Анне Михайловне. Бабушка всегда пользовалась большим уважением. Она шла к дворнику, и при одном ее виде он «сдувался», просил прощения, – сообщила Анна Кубланова. – В 1942-м, сидя с соседями в подвале во время бомбежки, жена дворника неожиданно кинулась перед бабушкой на колени и призналась, что донос на ее мужа написала она. Бабушка спросила: «За что ты это сделала? Я же к тебе всегда хорошо относилась». Соседка ответила: «А мне было завидно. У тебя дети хорошие, учатся, и муж тебя уважает, а мой чуть что меня бьет». Бабушке хватило сил ее простить.

Отец Зои избежал репрессий. А вот ее дедушку Михаила Овчинникова, отца Анны Михайловны, в начале 1930-х раскулачили и репрессировали. Сначала его семья лишилась в деревне дома, хозяйства и пасеки, после этого переехала в Воронеж. Михаил Дмитриевич устроился швейцаром в радиоцентр, где встречал гостей.

– Прадедушка был красивым и высоким. Он прошел Первую мировую войну и не скрывал, что работал в охране двух императоров – Александра III и Николая II. Прадедушка был очевидцем Ходынки – на Ходынском поле он охранял ложу царя и видел, как люди друг друга давили насмерть, – сообщила Анна Кубланова.

Одной из обязанностей Михаила Овчинникова было просить гостей раздеться в гардеробе и снять галоши. Как-то раз в радиоцентр вошел посетитель, которого дед Зои Тимофеевны попросил снять галоши. Но в ответ тот начал кричать.

– Прадедушка сказал: «Я ведь не за себя прошу – я только выполняю приказ». А гость ответил: «Я тебе это еще припомню». Вскоре прадеда арестовали и репрессировали...

После войны Анну Михайловну нашел бывший священник, который находился в одном лагере с ее отцом. Через него Михаил передал дочери, что остался жив, но на родину не вернется – будет жить на поселении.

– Перед тем как прадеда отправляли по этапу, бабушке разрешили его навестить во дворе тюрьмы. Он ей сказал: «Куда отправляют, не знаю. Писать не буду – не хочу вам жизнь портить». Больше про него мы ничего не знаем, – рассказала Анна Кубланова.

Особые приметы

Зоя Тимофеевна училась в школе №5 со спортивным уклоном (сейчас это школа №28). Девочка увлекалась спортом. По ее словам, в то время работала масса спорткружков, где детям даже спортивную форму давали бесплатно.

– В основном мама занималась легкой атлетикой. Ее фигура была создана для этого: ноги длинные, сама стройная, легкая, – отметила Анна Кубланова.

Однажды зимой на Пионерской горке смелая Зоя пыталась прыгать с трамплина на лыжах. Но девочке никто не сказал, что для этого не нужны лыжные палки. Зоя неудачно приземлилась и лишилась трех зубов. На их месте пришлось ставить три золотые коронки.

Школу Зоя окончила в 1938 году. Выпускного не было – накануне директора школы репрессировали. Получив аттестат, Зоя решила ехать в Ленинград – учиться на капитана дальнего плавания. Вместе с ней поступали и другие девушки.

– Я была наслышана о женщине – капитане дальнего плавания и решила последовать ее примеру, – вспомнила Зоя Тимофеевна.

Но перед сдачей документов объявили, что девушек на капитанов больше не учат. Зоя решила поступать в институт физкультуры имени Лесгафта (теперь – Национальный государственный университет физической культуры, спорта и здоровья имени Лесгафта).

– В институте мы занимались легкой атлетикой, гимнастикой, плаванием. Нас готовили стать преподавателями физической культуры, – пояснила Зоя Кубланова.

– Мама успешно сдала экзамены, училась хорошо, спортивные успехи у нее были. Если бы она училась сейчас, она бы наверняка вошла бы в олимпийскую сборную, – предположила Анна Кубланова.

Родители Зои были не в восторге от института, который выбрала их дочь. Они мечтали видеть в ней врача. Но в вузе очень сильной была не только спортивная, но и медицинская подготовка. В случае необходимости студент-физкультурник, окончивший первые два курса, мог без экзаменов перевестись на третий курс мединститута.

Окончить вуз Зоя Кубланова должна была в 1942 году. Но с началом войны студентам сообщили, что учеба будет сокращена. С июня 1941 года Зоя вместе с другими студентами стала обучать солдат-новобранцев рукопашному и штыковому бою.

Спортсменка несколько раз пыталась записаться добровольцем в ряды Красной армии. Вместе с другими девушками она хотела последовать примеру однокурсников, которых взяли в истребительные отряды, действовавшие в немецком тылу.

– Мы с однокурсницей пошли в военкомат и написали заявление, что хотим пойти в разведку. Ее взяли, а меня нет – из-за того, что у меня три передних зуба были золотыми. Пояснили, что это яркая примета. Тогда я попросилась добровольцем на фронт, – рассказала Зоя Тимофеевна.

Спортивная закалка

Учеба в институте закончилась, а 8 сентября в Ленинграде началась блокада. Выпускников института физкультуры направили в госпитали. Зоя стала работать в большом военном эвакогоспитале №992, где провела самый тяжелый период блокады. Молодой тренер и преподаватель физкультуры занималась с больными лечебной гимнастикой, учила их заново двигать руками и вставать на ноги.

– В госпитале трудились очень хорошие специалисты. Благодаря им 99% раненых выживали, – утверждает Зоя Тимофеевна.

Зимой 1941–1942 годов в Ленинграде начались бесконечные обстрелы и голод. В госпитале врачам давали паек один раз в день – кашу-размазню и кусок хлеба.

– Ложку каши, размазанной по тарелке, подавали на блюдечке. Ели ее маленькими ложечками, потом слизывали языком. Хлеб нужно было растянуть на весь день. Отщипывали от него по маленькому кусочку, потом прятали. Тяжело было ужасно, но в голове было одно: «Мы должны победить», – поделилась Зоя Кубланова.

Истощенные врачи, которые от усталости и голода падали в обморок, просили Зою Кубланову подменить их. Когда медики не справлялись с наплывом раненых, девушка помогала им в операционной.

– Главврач давал мне задание: «Зоя, померь температуру и прослушай легкие. Если есть хрипы, зови меня». Я умела слушать легкие – нас этому учили в институте. А в операционной… Представьте: перед вами стоит голодный врач, делает операцию раненому, которого только привезли с фронта, вытаскивает осколок... Падал в голодные обмороки, но мы его поднимали, приводили в чувство. Через некоторое время он опять начинал операцию. Мы боролись, чтобы остаться в живых. Слишком был велик патриотизм, – рассказала ветеран. – На Ленинградском фронте воевал мой брат Игорь. И когда выписавшиеся из госпиталя солдаты встречались с ним, они говорили: «Твоя сестра работает доктором». А когда он отвечал, что я не врач, ему не верили.

На вопрос о том, откуда она брала силы в тот тяжелый период, Зоя Тимофеевна ответила:

– Держалась благодаря спортивной закалке. В институте занималась спортом, поэтому лучше выдерживала ту нагрузку, чем люди, которые физически были развиты хуже.

Однажды пришла посылка от матери – гречка. Мать Зои купила ее на деньги от сдачи крови – так она пыталась время войны заработать на жизнь. Один раз спасла жизнь раненому бойцу прямым переливанием крови.

В 1942 году Зою перевели в госпиталь №928, где было уже легче. Однажды ее вызвал к себе заместитель главврача и поручил следить за ранеными в одной из палат, не предупредив, что это солдаты из штрафбата.

– Это были осужденные, которым предложили искупить вину перед родиной кровью, на фронте, – объяснила Анна Кубланова.

Когда Зоя пришла в палату и объявила, что сейчас будут делать зарядку, штрафники подняли ее на смех. Тогда девушка сказала: «Не хотите зарядку делать – могу рассказать вам историю». «О чем?» – спросили раненые. «О графе Монте-Кристо». Так день за днем девушка начала пересказывать солдатам роман Александра Дюма. Те слушали ее затаив дыхание. Но однажды палату своих подопечных Зоя обнаружила пустой – раненых выписали.

– И вдруг один из них, уже одетый в военную форму, начал стучать в двери и просить медсестер: «Доктора можно?» Мама подошла к нему. Парень спросил: «Скажи, доктор, чем дело закончилось?» Мама прошлась с ним по коридору и кратко пересказала конец. «Ну хорошо, а то все так переживают», – ответил он. Это было очень трогательно, – закончила Анна Кубланова.

Безумные глаза

Зое Тимофеевне часто снится один и тот же сон – история, которая произошла с ней в блокаду. Однажды зимой, в 40-градусный мороз, Зое поручили отнести важную бумагу в Михайловский замок. Навстречу шла женщина, которая держала в руках кофточку и, протянув ее Зое, назвала цену.

– Она хотела, чтобы я купила кофту за три грамма хлеба. У нее были такие безумные глаза! Мне стало очень страшно. Обычно, если меня куда-то посылали, прятала в карман кусочек хлебной корочки. Захочешь есть – пососешь. Появлялось ощущение сытости – так я пыталась обмануть организм. Потом сухарик снова прячешь. В тот раз сунула руку в карман, чтобы отдать женщине свой сухарик, лишь бы она не бежала за мной, но там было пусто. Собираясь впопыхах, я забыла сухарик. Женщина, увидев, что я потянула руку в карман, побежала за мной с криком «Дай мне три грамма хлеба!» Не знаю, откуда взялись силы – у нее были одни кости, – вспомнила Зоя Кубланова.

Продовольственный паек получали только те, кто работал и служил. Те, у кого не было рабочей карточки, умирали от голода.

Летом ленинградцам, имеющим огороды, было легче – оставалась возможность вырастить какой-никакой урожай. Зоя Тимофеевна рассказала, как ее послали собрать с огородов, которые располагались недалеко от госпиталя, морковку и принести лапник – хвою, из которой делали лечебный отвар:

– Начальство отпустило со мной опергруппу из выздоравливающих солдат – человек шесть или восемь. Морковь для голодного Ленинграда была спасением. Она нужна была для того, чтобы улучшить питание больных, – морковку в супе никто из нас уже давно не ел. Когда пришли на огород, по нам начали стрелять с двух сторон: с одной стороны немцы, с другой – финны. Но мы остались живы – нас помог вывести опытный солдат.

Когда сняли блокаду, в госпитале ликовали и врачи, и больные:

– Это было великое счастье и оживление. На улице стояли радостные крики, когда стемнело, люди зажигали огоньки – освещения в Ленинграде не было.

В прорыве блокады участвовал будущий муж Зои Тимофеевны Моисей Кубланов, который воевал на Ленинградском фронте. С ним девушка познакомилась в Ленинграде.

– Папа получил серьезное ранение и думал, что ему ампутируют руку, но все обошлось, – сказала Анна Кубланова.

После снятия блокады Зою и ее однокурсниц отправили к линии фронта. Девушки шли за фронтом и встретили победу в польском городе Познань.

Любимый преподаватель

Зоя Тимофеевна дошла до Берлина вместе с Моисеем Григорьевичем. После войны вернулась в Воронеж, к родителям. Вскоре мужа снова послали по службе в Германию. Зоя Тимофеевна поехала с ним.

Вернувшись в Воронеж, Зоя Кубланова с 1949 года работала в пединституте. Сначала простым преподавателем физкультуры, потом на протяжении 30 лет – заведующей кафедрой физвоспитания, которая зарекомендовала себя как одна из лучших в стране.

В послевоенные годы Зоя Кубланова была ответственным секретарем приемной комиссии и опекала абитуриентов из детей-сирот.

– Приходили ребята полуголодные, в обносках, нищие. Мама просила ректора дать им возможность поступить. Как правило, они учились отлично и, окончив институт, всегда писали маме письма. Многие стали директорами школ. Однажды один парень из деревни приехал подавать документы в институт, но в 12:00, когда прием уже закончился. Мама узнала, что он ехал издалека, и сказала: «Давай документы». Часто она просила помощи у ректора для студентов, которым было негде жить, и им давали место в общежитии. Студенты маму уважали и любили. Они звонят нам до сих пор, – рассказала Анна Кубланова.

После пединститута, уже на пенсии, Зоя Тимофеевна десять лет трудилась инструктором по лечебной физкультуре в Воронежской областной детской больнице №1.

– Дети дарили маме за ее доброту поделки из капельниц, которые мастерили в больнице, – отметила Анна Кубланова.

Дети Зои Кублановой тоже пошли в педагогику. Дочь 43 года работала преподавателем немецкого языка. Сын Михаил Кубланов – преподаватель физической культуры и спорта, декан кафедры теории и методики легкой атлетики и стрельбы Воронежского государственного института физической культуры.

Столетняя Зоя Кубланова, как и 75 лет назад, ждет Дня Победы. Тогда, в Польше, 9 мая она написала стихотворение. В нем были такие строчки: «Страна моя, как я люблю тебя! Твои леса, твои долины. И крепко хочется обнять, как обнимаем мы любимых».