Трудовой стаж 89-летнего жителя Павловска Евгения Мязина огромен – более 70 лет. Профессия у мужчины была самой обычной – обувщик. За свой труд Евгений Мязин был удостоен разных наград, в том числе двух орденов Трудового Красного Знамени и ордена Октябрьской Революции.
Об этом необычном человеке и деле его жизни – в материале РИА «Воронеж».
За руку – в профессию
Евгений Степанович пережил военное детство.
– Немцы обстреливали промышленные предприятия города, мы – ребятишки – прятались в погреба. Часто голова болела от стрельбы. Если она заставала нас вдали от дома, то мы прятались в траншеи, солдаты нас учили, как это надо правильно делать. Иногда в нашем доме останавливались разведчики, потом уходили на задания. Мой отец воевал, вернулся с фронта в 1943 году с тяжелым ранением. Когда прогнали немцев, мама за руку отвела меня в сапожную артель «Красный кустарь», где я несколько месяцев проходил в учениках, получая 50-рублевую стипендию.
С этого и начался трудовой путь Евгения Мязина, который завершился аж в 2016 году, через 25 лет после официального выхода на пенсию. Он 73 года работал обувщиком на Павловском райбыткомбинате.
– В той артели, куда я пришел мальчишкой, трудилось несколько сотен человек – одних учеников, таких как я, было человек 20. Ремесло обувщика состоит из многих мелочей, которые сразу и не ухватишь, потому свою первую пару обуви я сшил только, по-моему, в 1947 году, – вспомнил Евгений Мязин. – В те годы у сельских жителей было мало возможностей съездить в город за обувью, потому перед нами стояла задача – шить максимально качественные сапоги и туфли, чтобы люди из соседних с Павловском сел могли приехать в городок и купить себе все необходимое.
Тогда сельские обувщики работали с чистой кожей, никакого кожзаменителя не было. Соответственно, обувь была куда долговечнее нынешней.
Десять пар за день
– В послевоенные годы подметка прибивалась не металлическими гвоздями, а деревянными. И это продлевало срок ее служения, – напомнил младший брат Евгения – 73-летний Виктор Мязин.
– Деревянные гвозди были из клена и березы, одно время мы их даже сами делали в нашей артели. Преимуществ перед железными у них много: не ржавеют, не окисляются, не отламываются. Перед началом работы шилом в подошве дырок наделаешь, а потом туда деревянные гвозди загоняешь. В принципе, при нормальном уходе за обувью наши ботинки и сапоги выхаживали по четыре-пять лет, да и ремонтировать их удобно было: стерся каблук – срезал его, новый приделал, и все. То же и с подошвой происходило. Я служил в армии в интендантской роте, ремонтировал солдатские сапоги и шил обувь офицерам и их женам. Командиры наши все больше сапоги со скрипом заказывали мне. А сшить такие сапоги непросто – надо снизу по половине подошвы пришить кожу, а потом к ней «лицом к лицу» еще один такой же слой. Я одному офицеру сшил больно скрипучие сапоги, он потом мне говорил: «Как иду по казарме, слышно меня за версту». Пришлось делать их немного «потише», – рассказал Евгений.
По словам Виктора, его брат работал без выходных, только в воскресенье позволял себе расслабиться:
– Он вообще не умел отдыхать, ему быстро становилось скучно. С понедельника по субботу пахал в своей обувной артели. Она несколько раз переименовывалась, но суть работы оставалась прежней – шить обувь. Причем если по норме на пару женских сапог отводилось больше суток, то брат за рабочий день шил десять пар. Разумеется, обшивал всех родных и близких. Мне, например, на каждый день рождения дарил по паре обуви, сшитой собственноручно.
Виктор Мязин до сих пор носит некоторые пары обуви, которые брат шил для него 15–20 лет назад. Только раз в два-три года меняет стирающиеся каблуки.
– Это вот нынешнюю обувь пару-тройку месяцев поносишь, и все – на выброс. Когда я еще работал, часто приносили современную обувь на ремонт – там же некуда подошву клеить или прибивать: все тоненькое, узенькое, да и материалы некачественные, – посетовал Евгений Мязин.
Обувные колодки в мастерской Павловска были далеки от тех, по которым изготавливают обувь ведущие производители мира, но Евгений всегда интересовался новыми веяниями, порой сам пытался менять форму колодки.
«Ничего особенного»
Свое рабочее долголетие Евгений Мязин связывает со здоровым образом жизни – он не выпивал, не курил, зимой иногда бегал на лыжах.
– Обувщик – опасная профессия, – считает мужчина. – Многие обращаются лично к тебе, чтобы сшил обувь, потом ставят магарычи. А это же, как правило, спиртное. Спивались часто мои коллеги. Сегодня, по-моему, никого из тех, с кем я работал, уже будучи стариком, в живых не осталось.
В 1966 и 1977 годах Евгений получил ордена Трудового Красного Знамени, а в 1988-м – орден Октябрьской Революции. В ответ на вопрос, за что именно, не слишком словоохотливый мужчина заметил: «Шил себе да шил обувь все эти годы, ничего особенного не делал». Теперь, когда обуви на любой вкус полно даже на мини-рынках, изготовители обуви менее востребованы. Многие ученики Евгения ушли из профессии.
Евгений Мязин живет один – его супруга Мария умерла еще в 1980-х. Неподалеку дом сына Сергея. Впрочем, Евгений и один неплохо управляется по хозяйству, иногда помогает брат.
Иногда бывший обувной мастер отправляется с сыном на рыбалку – от его дома до Дона не более полукилометра. Без улова никогда не возвращается.
){kind=link}