Преподаватели и курсанты Воронежского института УФСИН в канун 73-летия Победы организовали поездку по местам боевой славы для участников и детей войны, тружеников тыла. Они возложили цветы к вечному огню в парке Патриотов, посетили Чижовский плацдарм и братскую могилу в поселке Таврово.
Какими участники акции запомнили первый и последний день Великой Отечественной войны – в материале РИА «Воронеж».
«На фронт нас провожал Сталин»
Мамед Джабраилов, ветеран Великой Отечественной войны:
– В 1941 году я служил на флоте, в Севастополе. Должен был уже демобилизоваться, ждал документы. Вдруг немцы стали бомбить. Потом нам сказали, что началась война. Вот так, вместо того чтобы отправиться домой, пришлось воевать. Сначала я остался служить на флоте. Мы стояли под Одессой. Потом меня ранили, и я попал в госпиталь. Как подлечился, снова отправился на фронт, но теперь уже в составе пехоты. Как пехотинцу мне довелось поучаствовать в параде на Красной площади. На параде первыми шли курсанты, а мы за ними. У мавзолея стоял товарищ Сталин, и, вы не поверите, у нас внутри была такая радость, что сам Сталин нас на войну провожает. По Красной площади промаршировали и пошли воевать. Свой фронтовой путь я прошел от Москвы до Чехословакии, дослужился до командира взвода. День Победы встретил под Прагой. Название населенного пункта уже и не вспомню. Первыми о победе узнали женщины в штабе. Они прибежали радостные, на глазах слезы, обнимают нас, целуют и кричат, что объявили победу. Нас самих чуть до слез не довели. Мы четыре года этого дня ждали, и наконец-то это свершилось.
«Что вы радуетесь? Войну объявили»
Мария Старцева, труженица тыла:
– День, когда началась война, я помню очень хорошо. Большая ведь уже была девица – девять лет. Двоюродный брат тогда женился, и мы все гуляли на свадьбе в деревне под Воронежем. Когда гулянья закончились, нам с родителями надо было возвращаться в Воронеж, и вся свадьба пошла нас провожать. Приходим на станцию, а там все смотрят на нас удивленно и спрашивают: «Что вы радуетесь, что пляшете? Войну объявили». Все. Слезы. Горе общее. Потом нас из Воронежа эвакуировали в Каширский район. Там мы трудились на полях: и жуков собирали, и колоски. Помню, очень хотелось есть. Мы сусликов ловили и ели. Какое-никакое, а мясо все-таки.
Когда немцы ушли, мы вернулись из эвакуации. День Победы встретили уже в Воронеже. Жара стояла невыносимая. По радио объявили, что все, победа. Люди высыпали на улицу, пошли на стадион в Левобережном районе. Никто их не направлял туда, никто не собирал – сами шли. Стадион был разбитый, но все там собрались, весь левый берег пришел. Все праздновали. Тогда все по талонам было. Мужчины идут по улицам, стучатся в двери: «Бабушка, продайте талончик на водку». А бабушка им: «Сами хотим выпить – победу отметить».
«В концлагере нас держали как поросят»
Василий Воронов, бывший несовершеннолетний узник фашистского концлагеря:
– Я уроженец Коротоякского района, хутор Аверино. Сейчас это Острогожский район. Когда началась война, я был еще совсем маленький, всего два года, поэтому тот страшный день я не запомнил. Отца призвали на войну 22 июня 1941 года. В конце июня 1942 года в наши края, на правый берег Дона, пришли фашисты. Так как все мужское население в округе призвали на войну, в селе остались только женщины с детьми и старики. В июле нас собрали на главной площади Коротояка. Там был очень красивый собор, такой, как сейчас в Воронеже. Нас построили в колонну и повели. Конвоирами были венгерские солдаты. Тогда их называли мадьярами. Это были очень жестокие люди. Они по своей жестокости намного превосходили немецких солдат. Немцы были лояльнее к женщинам и детям. Мама рассказывала, что немцы даже давали моей старшей сестре конфеты и галеты. Так вот, собрали нас и отправили пешком в Алексеевку (Белгородская область. – Прим. РИА «Воронеж»). Я вышел на шаг или два из колонны, и венгерский солдат хотел меня пристрелить за нарушение строя. Мама это увидела, дернула меня за ручку обратно и этим спасла.
– Каждый год мы проводим комплекс мероприятий, посвященных Дню Победы. Хотим, чтобы личный состав гордился своими дедушками и бабушками и помнил историю. Такие мероприятия у нас проходят практически с момента основания учебного заведения. Программа уже устоявшаяся, хотя периодически мы ее меняем. К примеру, у нас был автопробег, но сейчас ветераны уже в том возрасте, когда его тяжело проводить, поэтому остановились на формате поездки.Сергей Выхорь
начальник Воронежского института ФСИН России
В Алексеевке нас расположили на базарной площади. Там были складские помещения. Их обнесли колючей проволокой, на пол постелили солому. Мы жили в таких условиях, знаете, как скотина, как поросята. Кормили нас тоже как свиней. Требуха, кишки, мороженая картошка, кислая капуста. Хлеб был на хлеб непохожий. Так мы и жили. Из лагеря вернулись в апреле 1943 года, после того как наши войска освободили Алексеевку. Хутор был разрушен, все 40 дворов были сожжены. Сначала мы жили в блиндажах, оставшихся от немцев.
В тот год я сильно заболел. Простудился в концлагере. Все тело было покрыто фурункулами, ногти были черные и слазили. Шла война, и лекарств особо не было. Лечили меня подорожником и какими-то желтыми пилюльками от температуры. Как я выжил тогда – не знаю.
Того самого, знаменитого обращения по радио, в котором объявили об окончании войны, я не слышал. У нас в хуторе радио появилось только в 1952 году. О том, что закончилась война, мне сказала мама.
После войны мы еще год ждали отца. Вспомнился мне вот какой интересный случай. Мама сама построила хатку, в которой мы жили. В домике была печка. Помню, дрова у нас были сырые, и, когда мы клали их в печь, они издавали писк. Мы с сестрой и говорим матери: «Папа скоро приедет!». Она спрашивает, мол, откуда вы знаете? А мы отвечаем, что это сигнал паровоза, который отца везет. И, правда, скоро папа приехал.
){kind=link}