В центре нового выпуска спецпроекта – памятник истории по улице Сакко и Ванцетти, 80, известный как общежитие духовной семинарии. Здесь находился пансион, в котором учились молодые дворяне, позже тут жили семинаристы и воспитанницы епархиального женского училища, а в советское время размещалась железнодорожная школа. В подвалах здания остались загадочные подземные ходы и старинные воздуховоды.
Прокурор, комендант и купец
Дом на этом месте построили еще в 1770 году – до того, как появилась улица Большая Девиченская (сейчас – Сакко и Ванцетти). Он был одноэтажным и не имел боковых пристроек – «крыльев».
– В генплане Воронежа 1774 года улицы не было, вместо нее был проезд. Жилой дом, облик которого мы не знаем, строили с отступом от красной линии, торцом к будущей улице и «лицом» к городу. Его владельцем был губернский прокурор Василий Иванов, – рассказал историк Павел Попов.
Второй этаж надстроили позже, уже после смерти Василия Иванова, когда здание перешло в собственность Приказа общественного призрения. Он отвечал за деятельность приютов, народных школ, сиротских домов, больниц, аптек, богаделен. В бывшем доме прокурора разместились аптека, а позже – приют для инвалидов.
В 1795 году дом приобрел комендант Воронежа, полковник Петр Сандберг, а с 1803 года владельцем усадьбы стал богатый купец Тимофей Бородин. Историки предположили, что именно он построил на красной линии улицы новый двухэтажный особняк, стены и подвалы которого сохранились в основе нынешнего здания. Но кто был архитектором и какой фасад он создал – загадка.
– Будучи крестьянином, Бородин занимался иконописным ремеслом и сумел на нем разбогатеть. А став купцом, Бородин перешел во дворянство благодаря внучке, Олимпиаде Михайловне, удачно вышедшей замуж за дворянина Бориса Лобанова-Ростовского. Лобановы-Ростовские принадлежали к роду Рюриковичей и были прямыми потомками Ярослава Мудрого, Владимира Мономаха, Юрия Долгорукого, – отметил Павел Попов.
Сын Олимпиады Лобановой-Ростовской, Алексей Борисович, стал известным государственным деятелем, историком, генеалогом. Он собрал уникальную коллекцию писем и документов XVIII-XIX веков, выпустил «Русскую родословную книгу» – труд по генеалогии русского дворянства. Он был послом России в Турции, Англии, Австро-Венгрии, Германии, позже занимал пост министра иностранных дел.
– В Воронеже мало знают о том, что Алексей Лобанов-Ростовский стоял у истоков охраны культурного наследия России. В должности замминистра иностранных дел он разработал второй проект государственного закона об охране памятников старины и впервые сделал упор на государственную охрану. Но проект не был принят, – добавил Павел Попов.
Пансион педагога-дебошира
Лобановы-Ростовские жили в своем имении Алексеевское (сейчас – поселок Масловка), а дом на Большой Девиченской сдали внаем педагогу гимназии Павлу Федорову, который открыл в нем частный мужской пансион. Молодые дворяне получали здесь среднее образование.
Среди воспитанников пансиона был знаменитый историк, писатель и публицист Николай Костомаров, который завершил образование в губернской мужской гимназии. В своих мемуарах Костомаров вспоминал, что при здании пансиона был «огромный тенистый сад с фантастическою беседкою». При этом о преподавателях пансиона писатель отзывался нелестно.
– Костомаров писал, что обучение здесь было слишком формальным. Негативную оценку он дал и преподавателю Федорову, который, по его словам, на уроках дремал, а если ученики шумели, то ругался и даже дрался, – сообщил Павел Попов.
Учился в пансионе и другой известный воронежец – философ и поэт Николай Станкевич, который после переезда в Москву стал главой либерального кружка.
– Это единственное здание в Воронеже, тесно связанное с именем Станкевича. Дом, в котором он жил, когда учился в пансионе, не сохранился.
Дом генерала
В 1837 году новым хозяином дома стал генерал-майор Дмитрий Халютин – участник Отечественной войны 1812 года. Он принял участие более чем в 20 сражениях, дошел до Парижа, переехал в Воронеж и дослужился до генерал-майора.
– В Воронеже Халютин служил в комиссариатском депо (или интендантстве) – учреждении военного ведомства, которое занималось вопросами хозяйственного обеспечения армии, – пояснил Павел Попов.
В 40-х годах XIX века Халютин перестроил свой особняк. Помог ему архитектор Семен Соколов.
– Возможно, «каменный двухэтажный дом с антресолями (верхним полуэтажом)», как он значится в архивной описи, был перестроен в стиле классицизма и имел портик с колоннами, – предположил историк.
Кстати, в честь нового хозяина – Халютинской – назвали улицу, которая отходила от дома вниз к реке. Теперь это улица Батуринская.
После смерти генерала-майора дом перешел в собственность его сыну, а тот сдал его в аренду городской управе. С конца 1870-х до начала 1880-х здесь размещалась солдатская казарма.
Триумф архитектора Баранова
На рубеже 1880–1890-х годов, после того как здание перешло в собственность епархии, тут разместили общежитие духовной семинарии. В это время здание вновь перестроили и расширили: старый дом оставили в левой части архитектурной композиции, а справа к ней сделали пристройку. С тех пор дом обрел величественный облик в русском стиле – с башенками, кокошниками, колонками-кубышками, сложными красивыми наличниками, высокими шатрами на крыше.
В это же время во дворе дома выстроили краснокирпичный одноэтажный флигель (дом №80а), который уцелел до сих пор. В нем поселились преподаватели семинарии.
Долгое время историки не знали имя архитектора, перестроившего здание семинарского общежития, – документальных свидетельств не осталось. Изучив архивные газеты, Павел Попов выяснил, что это Александр Баранов – известный воронежский зодчий, по проектам которого построены дома купцов Михайлова (проспект Революции, 47), Харина (улица 9 Января, 43), Николаевская женская прогимназия (улица Фридриха Энгельса, 31), пансионат-приют при дворянском собрании (улица Чайковского, 3), Синицынские казармы (улица Цюрупы, 5), перестроен дом Самофалова (проспект Революции, 46).
– Александр Баранов работал в разных стилях, но очень любил русский стиль. В течение 25 лет работал в должности главного архитектора. Этот огромный опыт дал ему возможность повлиять на облик дореволюционного Воронежа. При капитализме городская застройка была хаотичной. Но строительство домов Баранову заказывали богатые владельцы соседних участков. Благодаря тому, что архитектор работал над ними длительное время, он ухитрялся создавать ансамбли домов, – рассказал историк.
По мнению Павла Попова, архитектурный «родственник» дома Халютина – богато декорированная в русском стиле гостиница Воищева (улица Среднемосковская, 10) – опять-таки детище Александра Баранова. Достаточно сравнить украшения на обоих домах.
Воронежские историки не сходились во мнении, когда появились задние боковые «крылья» «семинарского» здания. Кто-то говорил, что в 1950-е, кто-то – что в 1930-е. Как оказалось, их возвели в XIX веке, когда здесь располагалось общежитие духовной семинарии.
– В интерьерах крыльев сохранились подлинные своды, которые относятся к тому же времени, что и основное здание, хотя в документах информации об этом нет, – отметил Павел Попов.
Сочинение по Льву Толстому
Вскоре здание стали использовать не только как общежитие, но и как учебное заведение для младших классов Воронежского епархиального женского училища – оно заняло часть помещений общежития. Вообще же здание епархиального женского училища располагалось на месте нынешней гимназии Кольцова, на улице Воскресенской, 22 (сейчас – улица Володарского, 41). По всей видимости, основное здание в этот момент перестраивалось, и девочек временно переселили.
В епархиальные училища, как правило, принимали дочерей духовенства, чтобы воспитать из них добрых и образованных жен священников. Девочки поступали в училище в 10-12 лет, обучались семь лет. Выпускницы имели право преподавать на дому, в начальных народных и церковно-приходских школах.
Среди выпускниц епархиального училища была Мария Иванова. Дочь Марии Антоновны, 91-летняя Галина Щеколдина, рассказала, что однажды ее мать чуть не исключили из училища за то, что она написала сочинение по роману Льва Толстого «Анна Каренина» (в 1901 году Священный Синод отлучил писателя от церкви). Преподаватели училища послали письмо родителям Марии.
– Мой дед наказал маму, всыпал ей чертей. Но в школе ее оставили. В училище мама проучилась до 16 лет. После его окончания она имела право работать учителем начальной школы и воспитателем, – отметила Галина Щеколдина.
Мария Иванова. Фото предоставлено правнучкой Галиной Лазаревой
Во флигеле, который стоял во дворе училища, жил священник. Среди девушек ходило предание, что под его домом есть подземный ход, который ведет на левый берег. Скорее всего, это выдумка – ведь вырыть подземный тоннель, чтобы пустить по нему метро, в Воронеже не могут даже в ХХI веке.
По словам правнучки Марии Ивановой – Галины Лазаревой, – Мария выпустилась из училища перед революцией 1917 года. У нее был жених из белогвардейцев, он эмигрировал в Париж, звал ее с собой, но она не уехала. Учительницей, по специальности, работать не стала. Девушка поступила в медицинский техникум, потом была медсестрой и санитаркой. После революции Мария вышла замуж за юриста, члена партии ВКП(б), который прошел русско-японскую войну, а впоследствии и Великую Отечественную, родила трех дочерей.
– Прадед был партийным – ходил по домам и пропагандировал: «Религия - опиум для народа». Но бабушке это не мешало праздновать в домашней обстановке Пасху. Она пекла куличи, а прадеду говорила: «Ничего, это просто кексы, ешь спокойно», – рассказала Галина Лазарева.
Семья Галины хранит семейную реликвию – фарфоровую тарелку с вензелем Воронежского епархиального женского училища (ВЕЖУ). Цифра 6 на ней – номер класса. Произведена тарелка на заводе Кузнецова.
Фото – предоставлено Галиной Лазаревой
Такая же есть в коллекции краеведа Ольги Рудевой. Как «фирменные» тарелки оказались у выпускниц? Ольга Рудева предположила, что воспитанницы и преподаватели разобрали их на нехитрый скарб после закрытия учебного заведения в 1918 году.
Госпиталь и штаб фронта
Во время Первой мировой и Гражданской войн в здании бывшего семинарского общежития находился военный госпиталь. В первые советские годы здесь начала работать железнодорожная общеобразовательная школа.
С началом Великой Отечественной войны здание перешло в распоряжение военного ведомства, здесь расположился военный госпиталь. Занятия теперь проходили в здании железнодорожной школы №2 на улице Ленина.
С осени 1941-го до зимы 1942 года в здании разместился штаб Юго-Западного фронта под командованием маршала Семена Тимошенко. Одним из членов военного совета был будущий государственный деятель, первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев.
Штаб руководил войсками на территории от Тульской области до Северного Кавказа, одновременно выполнял обязанности штаба Юго-Западного направления, куда входили Брянский и Южный фронты. Сейчас о работе штаба напоминает мемориальная доска, которую установили на здании школы в 1968 году.
В Великую Отечественную войну здание сильно пострадало. В 1948 году дом восстановили, практически полностью сохранив довоенный декор дома в русском стиле: отреставрировали наличники, трехчастные «кокошники» с треугольными завершениями, лопатки и пилястры, аркады, декорированные колонками с кубышками. Но о красивых шатровых башенках на крыше «забыли». Не была восстановлена и домовая церковь.
До 2017 года в здании бывшего общежития располагалась средняя школа №40 ОАО «РЖД» – ведомственная школа, которая вела свою историю с 1918 года. Но в 2017-м школа перешла в управление гимназии имени Басова. Теперь здесь занимаются ученики начальных классов гимназии.
Внутри памятника сохранилась старинная планировка.
Коридоры в виде арок с цилиндрическими и сомкнутыми сводами – напоминание о епархиальном прошлом здания. В вестибюле мощные столбы поддерживают старинные крестовые своды и образуют арки. Справа и слева – узенькие двери, вызывающие ассоциации с монашескими кельями.
В школе уцелели три старинные лестницы – широкая парадная и две узенькие.
Поднявшись по парадной, оказываешься у входа в просторный актовый зал, где в старину, по всей видимости, проходили балы. Стены здесь достигают высоты двух этажей, от пола до потолка – 7 м. Это так называемый двусветный зал, с двумя ярусами окон. Чтобы помыть окна или, к примеру, повесить шторы, используют вышку.
По словам замдиректора по учебно-воспитательной работе Елены Суворовой, в 1997 году в правой части здания появились трещины, здание начало «расползаться». В 1999-м в школе провели реконструкцию и ремонт. За работу над проектом взялся архитектор Александр Поспеев. Чтобы остановить разрушение, фундамент на главном фасаде укрепили железобетонными плитами. Тогда же к входу пристроили большую парадную лестницу.
Елена Суворова отметила, что на первом этаже в левом крыле здания, по рассказам старожилов, раньше находились конюшни и соляные склады. На месте бывших складов от многолетней сырости крошится кирпич. На втором этаже, где сейчас расположен санузел, раньше все время намокала штукатурка. От нее пришлось отказаться и выложить стены плиткой.
Загадка подземных ходов
Если посмотреть на здание с главного фасада, видно, что дом имеет высокий цокольный этаж. Кажется, что здание трехэтажное. Со двора же заметно, что этажа два.
На цокольном этаже современной школы располагается столовая. А под правой частью здания сохранились старинные подвалы с цилиндрическими сводами. Левая подвальная часть – начала XIX века, а в правой, под цокольной столовой, кирпичная кладка датируется концом XIX века.
– Подвалов самого первого здания XVIII века здесь нет. Видимо, оно стояло в глубине двора и от него ничего не осталось. Возможно, правое крыло дома частично задевает старый подвал. Но чтобы точно ответить на вопрос, куда делся старый объем здания, нужно проводить натурные исследования, – заметил Павел Попов.
В наиболее старой части здания уцелели большие и малые ниши в виде арок. Вероятно, большие использовали в старину как места для хранения продуктов или подвешивали здесь засоленные окорока. Маленькие ниши, скорее всего, были нужны для подставки фонарей или керосиновых ламп.
Самое интересное, что осталось в подвале, – это два узких подземных хода. Они скрываются за небольшими, но внушительными квадратными железными дверями. Видимо, по ним можно было выбраться из подвала наверх. Первый подземный ход проходит под вестибюлем школы и выходит во двор.
– Когда в 2014 году мы вскрывали асфальт во дворе, то обнаружили люк, за которым был подземный ход. Он достаточно крепкий. Скорее всего, он служил для эвакуации из здания, – сообщила Елена Суворова.
Второй ход находится в противоположной части подвала, под нынешней столовой. Старожилы рассказали Елене Суворовой, что подземный ход ведет в сторону улицы Освобождения Труда, где расположен Алексеево-Акатов женский монастырь.
– Дверь, за которой скрывается второй подземный ход, никто из нас открыть не смог. Но говорят, что сам ход был засыпан землей, – отметила Суворова.
В школе вспоминают: однажды в подвал спускались сотрудники МЧС, которые искали пропавших в подземельях диггеров. Дверцу во второй подземный ход открыли, посветили внутри фонариком, убедились, что там нет никого, и ушли.
Когда именно были созданы подземные ходы – загадка. Чтобы узнать это, надо обследовать кирпичную кладку здания.
Старожилы говорили Елене Суворовой, что ходы сделаны в старину, однако Павел Попов считает, что в XX веке – возможно, в годы Великой Отечественной они служили запасными выходами, через которые командиры и офицеры, сидевшие в штабе Юго-Западного фронта, могли покинуть здание.
В подвале сохранились и старинные ниши – отверстия, ведущие на первый этаж. По всей видимости, это воздуховоды, которые использовались для воздушного отопления. Может быть, в старину в подвале была печь, и теплый воздух по воздуховодам поднимался на первый этаж. В советские годы в подвале находилась котельная.
В конце 1950-х, в эпоху «холодной войны», в подвале школы оборудовали бомбоубежище на случай ядерной войны. В подвале сохранилась массивная железная дверь бомбоубежища с завинчивающейся защелкой. Выдержать ударную волну взрыва она вряд ли смогла бы, да и от радиации не защитила бы. О бункере в подвале напоминает и старый санузел.
){kind=link}