Легенды Воронежа. Гостиница Самофалова

В центре очередного выпуска спецпроекта «Легенды Воронежа» – история одного из самых нарядных зданий центральной улицы города – бывшей гостиницы «Центральной», которая принадлежала купцу Дмитрию Самофалову. Здание (проспект Революции, 44) в формах эклектики, щедро украшенное цветной плиткой с цветочным орнаментом, стоит между ЦУМом и домом, где жил поэт Алексей Кольцов. В гостинице останавливались писатели Антон Чехов, Глеб Успенский, поэт Владимир Маяковский, а в послевоенные годы – семья политзаключенного Бориса Батуева, друга воронежского поэта и писателя Анатолия Жигулина.

Миллионер-ростовщик

В историю Воронежа купец-миллионер Дмитрий Самофалов вошел как капиталист-хищник, готовый идти по головам. Он был хозяином колокольного завода и совладельцем паровой мельницы «Второго товарищества русских мукомолов», ему же принадлежало несколько доходных домов. А кроме того, он был безжалостным ростовщиком, разорившим многих горожан, которые были не в силах расплатиться с долгами.

– Писатель Владимир Кораблинов назвал его «мироедом», то есть эксплуататором. Он не отличился большими благотворительными поступками, хотя состоял в благотворительных организациях и периодически жертвовал, но не больше 1 тыс. рублей. Что для него 1 тыс. рублей, если он был миллионером, самым крупным воронежским капиталистом конца XIX века? – отметил историк и писатель Павел Попов.

В 1878 году Самофалов начал строить на улице Большой Дворянской гостиницу, которая открыла свои двери в 1880-м. 

На фоне одно- и двухэтажных зданий огромная трехэтажная гостиница выглядела монстром, появление которого произвело на воронежцев такое же впечатление, как в ХХI веке его сосед-гигант – отель Marriott. Правда, уточнил Павел Попов, еще раньше на центральной улице города появилось трехэтажное здание духовной семинарии (проспект Революции, 29). Для того времени у гостиницы была вычурная, даже вызывающая архитектура. Фасад сделали с пышным декором: каменной вязью по карнизу, цветной керамической плиткой-майоликой, нарядными наличниками и башенками на крыше.

Изначально здание не оштукатурили – на старинных открытках видно, что оно было покрыто цветной побелкой. По мнению Павла Попова, автором здания был архитектор Виктор Переверзев, много лет проработавший в Воронежской губернской земской управе. По его проектам построили Мариинскую женскую гимназию (проспект Революции, 32), Воронежское духовное училище (проспект Революции, 24), дом Троицкого кафедрального собора (Никитинская, 32). Он же возвел крупный комплекс зданий в Богучаре – Богучарскую уездную земскую управу.

– Почему он? В архиве сохранился его проект воронежской табачной фабрики – очень похожий по композиции на гостиницу «Центральную». Фабрика не уцелела. Но фасады у нее и самофаловской гостиницы очень похожи – можно сказать, они повторялись. Виктор Переверзев умер спустя несколько лет после строительства гостиницы, в 1884 году, на 54-м году жизни, – сообщил Павел Попов. – Сам Самофалов жил не в гостинице, а по соседству, в принадлежавшем ему доме №46, где 40 лет назад обитал поэт Алексей Кольцов. Дом купец ломать не стал, а перестроил. Фасад он реконструировал в модном стиле, мезонин на втором этаже, в котором жил Алексей Кольцов, расширил – пристроил третий этаж. Там и поселился. Два нижних этажа сдавал внаем.

Помимо денег, у Самофалова была власть: он являлся членом городской управы и, когда напротив его гостиницы открылась еще одна, сделал все, чтобы разорить конкурентов. Но методы Самофалова, казалось, не смущали большинство состоятельных воронежцев – они избирали его в органы городского самоуправления, чтобы тот защищал их интересы.

­­– Те гласные, которым купец не нравился, выступать против него не решались – боялись, что он их разорит, – пояснил Павел Попов.

Прачечная против Самофалова

С 1888 по 1891 год Самофалов был городским головой. Его избрала городская дума, в составе которой были консервативные капиталисты. Они долго уговаривали Самофалова – считалось, что такие крепкие хозяйственники, как он, укрепляют городской бюджет и ничего лишнего из него не расходуют. Самофалов согласился, лишь когда гласные городской думы пришли к нему домой. За время его правления в Воронеже закончили проектировать линию конной железной дороги (конки) от вокзала по Большой Дворянской до Новостроящегося кладбища, которое было на месте современного цирка и парка имени Дурова.

В годы Первой мировой войны воронежское общество было настолько негативно настроено против Самофалова, что миллионер оказался на скамье подсудимых. На улице Большой Девиченской (сейчас – Сакко и Ванцетти) в одном из доходных домов, которые принадлежали купцу, размещалась прачечная. Управляющий домом, недовольный, что из-за постоянной стирки там сыро, велел перекрыть в прачечной водопроводный кран и парализовал ее работу. Но за самоуправство под суд пошел не управляющий, а хозяин доходного дома. Суд даже приговорил купца к аресту. Отсидел ли Самофалов в тюрьме, неизвестно. 

В 1917 году купец отличился щедрым поступком – подарил городу принадлежавшую ему усадьбу с гостиницей «Киевское подворье» (улица Платонова, 1, 3, 5).

В 1918 году здание гостиницы «Центральная» захватили анархисты. Купца Самофалова они взяли в заложники и потребовали выкуп 25 тыс. рублей. Он отдал вымогателям эту сумму и остался жив.

– Долгое время краеведы считали, что Самофалов покинул город вместе с белогвардейцами, как большинство купцов и дворян, – красные могли их казнить. Но недавно нашлись документы, свидетельствующие о том, что купец «залег на дно» и продолжал тихо жить в Воронеже в 1920-е годы, – добавил Павел Попов.

Знаменитости

На Большом Воронежском форуме представлен редкий документ – счет за проживание в гостинице 1915 года, выписанный некоему господину Керну. Цены: карета – 30 копеек, белье – 30 копеек, самовар – 20 копеек, хлеб – 10 копеек, масло – 20 копеек, «яйцы» – 30 копеек, стоимость номера – 5 рублей. На счете стоит штамп: «Деньги уплочены».

Гостиница «Центральная» была на хорошем счету у гостей города, поэтому ее выбирали знаменитости. В феврале 1890 года здесь остановился писатель Глеб Успенский, который ехал в Ростов в поиске новых впечатлений для своих очерков о деревенской жизни. Но до конечного пункта назначения он так и не добрался – подкачало здоровье и закончились деньги. Продолжать путешествие было невозможно, пришлось вернуться в Москву.

В 1891-1892 годы в Воронежской губернии был голод. По «голодному делу» в 1892 году в Воронеж прибыли столичные гости – прославленный писатель и драматург Антон Чехов и его издатель и покровитель Алексей Суворин, который хотел пожертвовать деньги голодающим крестьянам. В Воронеже они провели пять дней. За это время встретились с губернатором, организацией, занимавшейся благотворительными сборами для голодающих крестьян, ходили в Зимний театр, где смотрели водевиль по пьесе Чехова «Медведь» (кассовый сбор пошел в пользу голодающих). Позже Суворин и Чехов отправились в Коршево, Бобров и село Хреновое. Краеведы предполагают, что в январе 1907 года в гостинице «Центральная» останавливался писатель Иван Бунин. Он приезжал в родной город для участия в вечере, проводившемся в пользу воронежского землячества. Приезд в Воронеж он описал в рассказе «Натали». Дворянская гостиница, упоминавшаяся в рассказе, очевидно и есть гостиница Самофалова.

«Поезд пришел весь белый, дымящийся снегом от вьюги, по дороге со станции в город, пока извозчичьи сани несли меня в Дворянскую гостиницу, едва видны были мелькавшие сквозь вьюгу огни фонарей. Но после деревни эта городская вьюга и городские огни возбуждали, сулили близкое удовольствие войти в теплый, слишком даже теплый номер старой губернской гостиницы, спросить самовар и начать переодеваться, готовиться к долгой бальной ночи, студенческому пьянству до рассвета».

Из рассказа Ивана Бунина «Натали»

Поэт Владимир Маяковский остановился в гостинице 22 ноября 1926 года, приехав в Воронеж на поэтический вечер «Мое "открытие Америки"», состоявшийся в городском Зимнем театре. В гостиничный номер вернулся под утро, после ночного чаепития в доме воронежского врача Михаила Раппопорта, куда его пригласили поклонники из литературной группы «Чернозем». Дом Раппопорта находился на улице Вайцеховского, 7, но сейчас разрушен.

Трагедия

В 1918 году в доме №46 расположился Первый дом Советов – главный штаб большевиков. Большевики заняли и бывшую гостиницу.

После окончания Гражданской войны в доме Самофалова снова открылась гостиница «Центральная». Под такой вывеской дом простоял почти до самой Великой Отечественной войны. Кстати, здесь в военное время находилась столовая школы фабрично-заводского обучения (ФЗО), где учились дети. В день бомбардировки Сада пионеров (между проспектом Революции и улицей 11 Мая, ныне Театральной) – 13 июня 1942 года – они тоже станут жертвами фашистской бойни.

В тот день проходил пионерский праздник, где собралось несколько сотен детей. Внезапно со стороны левого берега послышался гул – это был фашистский самолет, который сбросил на центр Воронежа несколько бомб. Первая упала в Сад пионеров, прямо в гущу детей. Другие бомбы фашисты сбросили на здание бывшей типографии газеты «Коммуна», Дом офицеров (тогда – Дом Красной Армии), зверинец за монтажным техникумом и зоосад через дорогу от типографии «Коммуна», за гостиницей «Центральная». Здесь, как и в Саду пионеров, пострадали дети – ученики школы ФЗО, которая размещалась за гостиницей, возле зоосада: 11 погибли, еще 11 были ранены. Такие данные привел Павел Попов, сославшись на документ Государственного архива общественно-политической истории Воронежской области. Он отметил, что бомбардировка тогда унесла жизни около 30 воронежских детей. Всего в городе пострадало 247 человек. По свидетельствам очевидцев, хоронили около 100 взрослых и детей.

– На памятнике, стоящем на месте трагедии, указано, что в тот день в Саду пионеров погибло 300 детей. Но это число завышено в десять раз, – подчеркнул Павел Попов.

В войну само здание гостиницы мало пострадало. Но есть фотография проспекта Революции, где видно, что в нем сгорели крыша и перекрытия. Именно поэтому после войны облик дома изменился.

– Много лет от башенок на крыше оставались одни стенки – казалось, так задумал архитектор. Но это неправда. До войны над основной крышей были и чердачные надстройки с окошками. Недавно их восстановили. Кстати, над крышей соседнего дома №46 Самофалов надстроил красивый купол. Но он во время войны не уцелел. Было бы хорошо, если бы коммерческие предприятия, которые размещаются в этих домах, восстановили прежний вид крыши обоих домов, – отметил Павел Попов.

Сейчас дом с праздничным фасадом напоминает расписной теремок. В нем сочетаются элементы русской и западноевропейской средневековой архитектуры. Интересны выступающие части здания – креповки, которые завершаются фронтонами с нарядными башенками. Изюминки декора фасада дома – красивые панно с цветочными узорами, выложенными из плитки. И это тоже жемчужины, уцелевшие с конца XIX века. По мнению краеведа Ольги Рудевой, эта плитка была произведена не в Воронеже.

– После войны Воронеж был не так сильно разрушен, как мы себе представляем. На аттике крыши гостиницы до сих пор стоит родная фигурная кружевная решетка. Что же касается майоликового панно, которое украшает фасад, то такую плитку в XIX веке, скорее всего, делали либо на заводе товарищества Кузнецова, где было знаменитое фарфоровое производство, либо в подмосковном Абрамцево – в керамико-художественной мастерской, которую создал в своей усадьбе меценат Савва Мамонтов, – рассказала Ольга Рудева.

– О том, где была произведена плитка, можно говорить, только взглянув на клейма изготовителя на ее обратной стороне. Но пока это невозможно. Поэтому, где ее произвели, неизвестно, – подчеркнул Павел Попов.

На чердаке дома можно увидеть старинные кирпичные столбы и тройные арочные окна. Здесь же – почти «потайная» дверь, которая ведет в соседний дом, где жил Кольцов, а позже Самофалов.

– Во время одного из капитальных ремонтов выяснилось, что кто-то вынес стройматериалы во двор соседнего дома. Наверняка через эту дверь, – отметила жительница дома Галина Барабаш.

Проблемное соседство

После войны бывшая «Центральная» стала жилым домом. Обычно гостиницу указывают по адресу: проспект Революции, 42/44. Но это неверно.

– Дома №42 уже не существует. Это был старый флигель, который стоял во дворе купеческого владения. Его снесли, когда строили отель Marriott, – пояснил историк.

Сейчас в бывшей гостинице два подъезда. Один из них почти полностью заняли офисные помещения. 

На третьем этаже располагается институт общественного мнения «Квалитас». Его исполнительный директор Александр Романович посетовал, что с крышей старинного дома беда: каждую оттепель с офисного потолка текут ручьи, а иногда и «водопады». Чтобы не залить соседку снизу, воду «ловят» в тазики. Не так давно Александру Романовичу пришлось сделать подвесной потолок. А управляющая компания, в которую он неоднократно обращался, исправлять недостатки крыши не торопится.

– Кровля сделана так, что во время оттепели вода от стаявшего снега стекает по внутренней стене здания. Это страшно. Куда мы только ни обращались – даже в прокуратуру. Ничего не помогает, – отметил Александр Романович.

Он сообщил, что после строительства по соседству отеля Marriott по перегородкам бывшей самофаловской гостиницы, восстановленным после войны из шлакоблока, пошли трещины. Кроме того, Александр Романович утверждает, что у жильцов дома отняли часть двора, которую огородили забором.

– Ее превратили в помойку, хотя изначально речь шла о строительстве на этом месте стоянки. Это удивительно: здесь исторический двор, здесь устраивают экскурсии, но, приходя сюда, люди видят узаконенную свалку. В Москве на Старом Арбате вы такого не увидите: заверните в любой дворик – клумбы с цветами и скамейки, на которых можно отдохнуть, – заметил Александр Романович.

А еще забор, по его словам, мешает проезду пожарных машин и «скорой»: через узенькую и низкую арку с проспекта Революции они заехать во двор не могут.

Судьбы жильцов праздничного дома

В единственной жилой квартире подъезда с 1951 года обитает кандидат биологических наук, доцент медико-биологического факультета ВГУ Галина Барабаш. 

В ее гостиной – книги и сталинский кожаный диван, который украшают миниатюрные слоны. Отец Галины Ильиничны – профессор, доктор биологических наук Илья Барабаш-Никифоров – был известным российским зоологом, экологом, исследователем фауны Командорских островов. В ВГУ основал кафедру зоологии беспозвоночных. До войны семья жила в старом университетском дворе на улице Мира.

– В 1942 году, когда к Воронежу подходили немцы, отец все еще вел в университете занятия. Там шли бесконечные заседания кафедры. А поскольку каждую ночь были бомбежки и я не спала, отец вывез нас в Воронежский заповедник, на станцию Графская, где нам выделили комнатку. Когда немцы почти подошли к Воронежу, транспорт уже не ходил. Отец, опираясь на палочку, пошел пешком через Чернавский мост. Там ему стало плохо с сердцем. По пути он встретил человека в военной форме, тоже с палочкой. Оказалось, что и этот военный шел в Графскую – он бежал из госпиталя, думал, что раненых не успеют эвакуировать. Машину им все же удалось остановить – водителю показали бутылку со спиртом, которым папа дезинфицировал руки. Он и довез их до Графской, – рассказала Галина Барабаш.

Несмотря на свои 82 года, она до сих пор преподает в ВГУ на бывшем биолого-почвенном (сейчас медико-биологическом) факультете. По специальности – биолог-ботаник. Преподаватель вспомнила, что после войны в доме поселилась научная и творческая интеллигенция: профессора, музыканты, дирижеры, врачи, были и партийные деятели. Например, в соседнем подъезде жил известный воронежский ученый, доктор географических наук, экономико-географ, статистик Клавдий Миротворцев.

– Наверху жила семья музыкантов. Жена соседа сказала мне: «Я научу тебя играть на пианино» (у нас никогда музыкальных инструментов не было). Все закончилось тем, что я научилась играть грузинскую песню «Сулико», которую пел Леонид Утесов. Потом музыканты переехали. Жила и семья врачей Клейнеров, – вспомнила Галина Барабаш.

На третьем этаже того же подъезда жила семья Батуевых. Отец – Виктор Павлович – был вторым секретарем Воронежского обкома партии. Его сын Борис Батуев был другом воронежского поэта и писателя Анатолия Жигулина и персонажем его автобиографической книги «Черные камни». Еще в девятом классе, изучив историю революции, Борис пришел к выводу, что Сталин извратил ленинизм. В 1947 году Борис вместе с двумя одноклассниками по мужской средней школе создал подпольную молодежную организацию для распространения подлинного марксистско-ленинского учения. В 1948 году туда вступил молодой поэт Анатолий Жигулин. В июне 1950 года, когда он учился на первом курсе лесотехнического университета, его арестовали и приговорили к 10 годам лагерей строгого режима. Вместе с ним в лагеря отправились 22 товарища, среди которых был и первокурсник ВГУ Борис Батуев.

Анатолий Жигулин попал в тайшетский лагерь на Колыму. В 1954 году он вышел на свободу по амнистии и вернулся в родной Воронеж, а в 1956-м был реабилитирован. Бориса Батуева реабилитировали в 1950 году. После освобождения он стал рабочим на заводе тяжелых механических прессов. Трудясь на заводе, молодой человек заочно окончил ВГУ и устроился редактором на воронежское телевидение. В начале 1960-х стал работать главным редактором воронежского Комитета по радиовещанию и телевидению. А в январе 1970 года машина, в которой телевизионщики ехали в район, упала с обледенелого моста в речной овраг – Борис погиб, остальные выжили.

«Смерть наступила от замерзания! Да, воды чуть-чуть хлебнул. Но шофер с поломанными двумя руками вытащил его из воды. Нужно было ему искусственное дыхание сделать или хотя бы головой вниз потрясти. Нельзя было бросать его, оставлять на снегу. Борис (это тоже показала экспертиза) сам начал дышать, лежа на снегу, и дышал, пока не замерз. Шофер обессилел — оказалось, что у него сломана и нога... А остальные пошли искать попутную машину и оставили Борьку мокрого на снегу. (...) А мороз был большой. Замерз».

Из книги Анатолия Жигулина «Черные камни»

Сейчас, говорит Галина Барабаш, в доме тепло: толстые стены, батареи работают на полную мощность. 

Потолок в квартире Галины Ильиничны тоже протекает. Несмотря на это, дочь знаменитого профессора не хочет отсюда переезжать – уже сроднилась с домом.