РИА «Воронеж» опубликовало сообщение о поиске двух иркутянок – Марины и Лидии Мельниковых – в пятницу, 17 января. Женщин, в том числе через полицию, разыскивала дочь и внучка. По ее словам, мама и бабушка вылетели из Иркутска в Воронеж 30 декабря 2019 года и больше не выходили на связь, при этом родственников в Воронеже у них нет.
А в понедельник, 20 января, Марина Мельникова пришла в редакцию вместе с матерью Лидией Владимировной, чтобы доказать: они не пропали, с ними все в порядке. Женщины объяснили, что переезд был вынужденным и связан с семейной драмой.
Коммунальный очаг
Лидия Мельникова с семьей почти всю жизнь прожила в коммунальной квартире в Иркутске. Соседи получали отдельную жилплощадь, разъезжались, а она оставалась в доме 1927 года постройки, отапливаемом «кочегаркой», без горячей воды. Мыться ходила в городскую баню или к родственникам.
Женщина работала в железнодорожной школе и полжизни простояла в очереди на получение личного жилья. Лишь в 2000 году, наконец, получила квартиру. Зато какую – площадью 100 кв. м в двух уровнях в центре Иркутска. Жилье в равных долях приватизировали Лидия Мельникова и ее внучки – дочери Марины Мельниковой.
Позднее Лидия Владимировна подарила свою долю дочери Марине – после перенесенного инфаркта чувствовала себя неважно, не хотела, чтобы родные мучились с оформлением наследства. В 2011 году Марина развелась с мужем, ее дочерям тогда было 15 и 18 лет. По словам женщины, при первой возможности девочки съехали и прекратили с ней общение.
Нехорошая квартира
Когда младшей исполнилось 18 лет, дочери попросили о разделе бабушкиной квартиры. Сначала настаивали на денежной компенсации за свои доли (такой суммы у женщины, всю жизнь проработавшей бухгалтером, не было), потом – на их продаже. Марине даже звонил потенциальный покупатель двух третей жилплощади, предлагал жить вместе, «как в старой доброй коммуналке».
Марина перенесла вещи в свою комнату и врезала замок. Через некоторое время нашла на кухонном столе бумаги, предлагающие закрепить за ней дальнюю, следующую за проходным помещением, комнату. Нотариус разъяснил женщине, что поставь она подпись, то смогла бы попадать в личное пространство только с разрешения и в присутствии собственника проходной комнаты.
Через несколько дней «покупатель» перезвонил и сообщил, что передумал, и в квартире оборудует хостел. Больше он на связь не выходил.
В ноябре 2018 года родственники нашли компромисс: квартиру решили продать, а деньги – разделить. Но чем просторнее жилье, тем сложнее найти покупателя. Так что квартира в 100 кв. м ждала нового хозяина около года. За это время она упала в цене, и сделку совершили за скромную по меркам Иркутска сумму.
После продажи четырехкомнатной квартиры отношения Марины с дочерями расстроились окончательно. Где и с кем они жили все это время, мать не знает. В 47 лет бывший бухгалтер махнула на все рукой и решила уехать подальше. Искала информацию, сравнивала разные варианты: в Москве, где жили родственники, оказалось слишком дорого, в теплых Адлере и Сочи – сложности с поиском постоянной работы. Оптимальным вариантом оказался Воронеж. В октябре 2019 года Марина временно перевезла мать к брату и поехала «на разведку».
Воронеж
В столице Черноземья Марина сняла жилье, а потом обратилась к риелторам. Ей помогли подобрать для себя и матери двухкомнатную квартиру в Центральном районе. В конце декабря женщины окончательно перебрались в столицу Черноземья. Новый год встречали в бесснежном и теплом, в противовес сибирскому Иркутску, Воронеже в съемной квартире, так как в купленной двушке идет ремонт.
Телефоны внучек и дочерей у Мельниковых в черном списке. А в середине января женщины узнали из воронежских СМИ, что они «потерялись».
Лидия и Марина Мельниковы разводят руками: вот они, соответствующие приметам (внучка, правда, позабыла возраст бабушки и «омолодила» ее на семь лет), живы-здоровы. Марина Мельникова занимается обустройством, ищет работу, ее мама рада новому городу. Обе не хотят общаться с младшим поколением своей семьи, но желают им счастья.
Корреспондент РИА «Воронеж» связалась с дочерями Марины Мельниковой. Они видят ситуацию по-другому, но соглашаются, что жизнь в семье после развода родителей стала невыносимой. Девочки переезжали к родственникам, слонялись по съемным квартирам, работали, учились (причем успешно, обе закончили вузы с красными дипломами). Из-за сложностей в общении возвращаться под материнское крыло никто не хотел: мать в одиночестве жила в 100-метровой двухэтажной квартире. Со временем дочери сочли такое положение дел несправедливым, начался тяжелый процесс раздела имущества, суды за оплату коммунальных услуг, выяснение отношений. В разговоре девушки называют родную мать не иначе, как Марина Анатольевна.
– Марина Анатольевна зачем-то продала квартиру бабушки, не давала ей разговаривать по телефону с подругами. Человек, у которого жила Лидия Владимировна и которого Марина Анатольевна называет братом, даже не наш кровный родственник. Также она не следила за здоровьем своей матери, за ним следили внучки, привозили продукты, лекарства и возили к врачам, – рассказала младшая дочь.
По словам девушек, единственное, о чем они сейчас беспокоятся, – это судьба бабушки, которой, по их мнению, не позволяют общаться с внучками.
){kind=link}