РИА «Воронеж» продолжает проект, посвященный 100-летию уголовного розыска МВД России. Журналисты и эксперты рассказывают о самых громких воронежских преступлениях прошлого.
С 1990 по 1996 год в Поворинском районе нашли более десяти тел убитых девушек, которые числились пропавшими. В 1998 году за смерти восьми из них на 15 лет осудили Владимира Ретунского. Причастные к расследованию уверены: жертв было гораздо больше, а наказание за убийства несли и невиновные.
В одном из преступлений Ретунский сознался через три года после того, как за него посадили 22-летнего Михаила Гарибова. Несмотря на признание настоящего убийцы, мужчина отсидел 12,5 года. Как пытались исправить судебную ошибку и чем это закончилось – разбирались журналисты РИА «Воронеж».
«Теперь он не отстанет»
«Приезжай, Илона пропала» – такую телеграмму получила Татьяна Качаева от своей матери из Поворино 5 августа 1994 года. В середине июля Татьяна отправила свою 16-летнюю дочь Илону на каникулы к бабушке. Там, на берегу Хопра, дети (сын женщины приехал к бабушке еще раньше) проводили почти каждые каникулы.
Татьяна немедленно выехала. Сын рассказал, что 4 августа после обеда сестра поехала купаться на речку и не вернулась. Вечером он пошел ее искать. У железнодорожного моста через реку Хопер лежал велосипед, а чуть поодаль – ее рубашка и шлепанцы.
Все решили, что девушка утонула. Водолазы несколько дней искали тело в реке, но нашли его только 24 августа и совсем в другом месте.
– На тело случайно наткнулся один дедушка. Он пошел в лес – в местечко, которое называют Отрог, – срубить веток. Споткнулся, упал в крапиву, а там труп лежит. Эксперты сказали, что смерть была насильственной, а вот установить, была ли девочка изнасилована, так и не смогли, – рассказал Петр Елякин, работавший тогда старшим участковым Поворинского ГОРВД.
Илона была заметной девушкой – яркая, бойкая, к тому же приезжая. Многие пытались за ней приударить. Днем она бегала на речку, вечером на танцы. Как многие барышни ее возраста, вела дневник. Его нашли следователи. В нем, в числе прочего, Илона рассказывала о знакомстве с неким Гарибом. Парень однажды заметил ее на деревенской дискотеке и слишком рьяно стал проявлять интерес. «Теперь я до ужаса боюсь этого Гариба, мне кажется, что он, пока свое не сделает, не отстанет», – написала девушка в дневнике. Эта запись стала роковой в судьбе 22-летнего Михаила Гарибова. Он всего год назад освободился, отсидел за изнасилование.
Нашлись свидетели, которые подтвердили, что 4 августа видели «Москвич» Гарибова в районе того самого Отрога. В пользу версии о его причастности к убийству говорили и следы шин машины парня неподалеку от места преступления. То, что у Гарибова было алиби – несколько приятелей подтвердили, что он был с ними на рыбалке, – суд не учел, расценив слова свидетелей как выгораживание друга.
В довершение всего у следователей оказались признательные показания самого парня. Он рассказал, как встретил Илону недалеко от железнодорожного моста, затащил ее в свой «Москвич». Девушка якобы оказала яростное сопротивление. В ответ он ее ударил, не рассчитав силу. Илона упала, ударилась головой и умерла. Гарибов отвез тело в Отрог и сбросил в овраг.
– Много было доказательств его вины, и он сел. Думали, теперь прекратятся все эти злодейства в нашем районе. А в мае 1995 года у нас снова нашли двух убитых девочек, – рассказал Петр Елякин.
Репутация
Журналистам РИА «Воронеж» удалось отыскать сестру Михаила Гарибова Марину Чумакову, она до сих пор живет в Поворино.
– Миша с детства попадал в истории. У него кровь южная, горячая. При этом добрый. Такого злодейства, какое на него повесили, совершить не мог, – уверена Марина Чумакова. – Первый раз он сел по малолетке. Друг у него оказался «сиделый» и двух дурачков – Мишу и еще одного такого же – втянул в нехорошую историю. Их посадили. Три года отсидел, и репутация осталась. Как только произошла эта история с Илоной, его и потащили. Сначала подержали неделю, отпустили, а потом снова забрали, уже с концами. Наняли мы адвоката из Ростова-на-Дону – у нас там родственники жили, – у того волосы дыбом: три убийства на Мишу вешали! Одну убили, когда Мишка в милиции сидел за административное правонарушение. Другую могли только в машине вывезти, а его «Москвич» в тот момент был в разобранном состоянии. Адвокат доказал невиновность Миши в двух убийствах, а за Илону его все же посадили. Сначала нас к нему не допускали, мы уже только в колонии с ним встретились. Сказал, били его в участке до полусмерти.
Когда задержали Владимира Ретунского, мать Илоны опознала в изъятом у Ретунского золоте цепочку своей дочери.
– Сама ей ее покупала. Такая тонкая, турецкая. Ошибиться было невозможно. Я совершенно уверена, что мою дочь убил не Гарибов, а Ретунский. Когда судили Гарибова, я почти все время плакала, но, когда поднимала глаза, ловила его взгляд – он смотрел на меня и шептал: «Это не я». А это было понятно, все следствие там было за уши притянуто. Потом, когда Ретунский во всем сознался, писала в Москву, просила освободить Гарибова. Но так ничего и не получилось. Когда он уже освободился, он ко мне приходил. Сказал: «Я хочу посмотреть вам прямо в глаза и сказать: я не убивал вашу дочь». А я это и так знала.Татьяна Качаева
мама Илоны
Татьяна Качаева вместе с матерью Михаила ездила в Воронеж, давала показания и просила освободить Гарибова.
– А толку? Отсидел он 12,5 года. Вся жизнь у него под откос. Он, когда освободился, стал наверстывать упущенную молодость. И снова сел. И теперь сидит, – вздохнула Марина.
Судебная ошибка
– Ежегодно в Поворинском районе исчезали девушки, по одной, а то и две, – рассказал Михаил Авдеев, судья, рассматривавший дело Ретунского. – Местные милиционеры, понятно, рыли землю в поисках преступника. В те годы – в 1994-м в частности – можно было задерживать подозреваемых, не предъявляя обвинений, без адвокатов, на длительное время – до месяца. Это было сделано в целях борьбы с бандитизмом. Если не ошибаюсь, по преступлениям, которые совершил Ретунский, задерживали четверых. Кто-то сидел месяц, кто-то год. Михаилу Гарибову, насколько я знаю, назначили 14 лет лишения свободы.
Михаил Авдеев уверен, что в отношении Гарибова допустили «судебную ошибку, которая осталась неисправленной».
– Адвокаты жаловались в областной суд, – пояснил Авдеев. – Ответ был примерно такой: «Вынесен приговор, вступивший в законную силу, он был признан правильным судебной коллегией по уголовным делам Российской Федерации. Если появились новые основания для разбирательств по этому делу, пусть следствие отменяет постановление о прекращении дела, ходатайствует об отмене приговора, и тогда назначат новое следствие». Но ничего этого сделано не было.
Игорь Жуков с 1990 по 1998 год работал следователем в Поворинской межрайонной прокуратуре. После того как родственники Гарибова написали соответствующую жалобу, ему поручили провести служебную проверку.
– После признания Ретунского подняли то дело, прокурор поручил мне разобраться с жалобой родственников Гарибова. Я должен был дать оценку следственных действий, которые закрепляли его вину. Я написал, что доказательства причастности Гарибова к тому преступлению не нашли подтверждения. Отослал свой рапорт в прокуратуру области. Но скольких там надо было наказывать, если бы судебная ошибка подтвердилась? И огромные компенсации выплачивать Гарибову. А он не ангел. Сидел за изнасилование. Потом снова за это же сел, уже отсидев за Илону, – рассказал бывший следователь.
«Бороться не вижу смысла»
Михаил Гарибов мотает сейчас свой четвертый срок. Он согласился ответить на вопросы, которые корреспондент РИА «Воронеж» задала ему через его сестру. Диктофонная запись ответов есть в распоряжении редакции.
– Когда Ретунского поймали в 1997 году, меня вывезли из Перелешино в воронежский СИЗО. Ко мне приезжал следователь, который вел его дело. Стал говорить, что Ретунский во всем сознался, тебя, говорит, скоро освободят. Но поставил условие: «Ты должен сказать, что ты ее все-таки хотел изнасиловать». Я говорю: «Зачем, ведь этого не было». Он объяснил: «Ты три года уже отсидел, нужно, чтобы была причина, почему ты здесь, иначе очень много людей пострадает». А я заартачился. Может, дураком был, не знаю.
Во время следствия из меня жестко признания выколачивали. Мне писали на листке, где ее нашли, в чем была одета. Я должен был это выучить и повторить после того, как они сжигали листок, на диктофон. Когда я был под следствием, на меня вешали три убийства. Слава Богу, по двум мой адвокат нашел железные доказательства моей невиновности, а то бы, может, и расстреляли. По Илоне дело тоже надо было закрывать, но я уже год отсидел под следствием. Им нужно было как-то перед своим начальством отчитываться. Дали мне 14 лет, отсидел я 12,5, освободился по УДО.
После признания Ретунского я писал во все инстанции, дошел до коллегии судей при президенте. Пообещали разобраться. Родители, продав гараж, наняли адвоката, она поехала в Москву с признанием Ретунского. Там сказали: «Да, невиновен, но так сразу не освободят, нужен месяц-два на решение всех формальностей». Это был уже 2000 год. Прошло несколько месяцев, она снова туда поехала, но безрезультатно. Вот и все. Приезжали журналисты ко мне, писали, а толку-то?
Бороться теперь не вижу смысла. Во-первых, время ушло. А во-вторых, они добились своего. Хотели сделать из меня насильника – у них получилось. У меня четыре судимости. Меня возили в психушку по последней судимости, проверяли на вменяемость. Психиатр спрашивает: «Вы себя считаете нормальным человеком?». Я им говорю: «У меня четвертая судимость за изнасилование, какой я нормальный?». Мне осталось сидеть два с половиной года. Семьи нет, детей нет, мне уже почти полтинник, большая часть жизни позади, а вспомнить, кроме бесконечных этапов, и нечего.
){kind=link}