РИА «Воронеж» продолжает проект, посвященный 100-летию уголовного розыска МВД России. Журналисты и эксперты проекта рассказывают о самых громких воронежских преступлениях прошлого. Проект продолжает история убийства семьи дагестанцев из села Троицкое Семилукского района в августе 2005 года. Тогда все были потрясены его жестокостью, а имя убийцы попало в интернет-энциклопедию. О ходе расследования преступления журналистам рассказал Александр Максимов, работавший тогда начальником криминальной милиции Семилукского РОВД.
«За что?!»
В ночь на 11 августа 2005 года в Семилукском районе разразилась гроза – с градом, раскатами грома и молниями во все небо. Ахмед Керимов, приехавший наутро к правлению села Троицкое, понял: работы сегодня не будет. Председатель, вышедший навстречу, кивнул в сторону намокших полей: «Приезжай после обеда – глядишь, просохнет». Ахмед не очень расстроился – по дороге он проколол заднее колесо своего КамАЗа и хотел его поменять. Запаска лежала во дворе у брата, жившего на краю села. К тому же он соскучился по племяннику, который два дня назад вернулся от бабушки, жившей в Дагестане.
У дома брата Ахмед сразу почувствовал неладное. Навстречу кинулся Тузик – помесь дворняги и овчарки. Пес не лаял, а визжал, шел как-то боком, шерсть на шее слиплась от крови. У Ахмеда застучало сердце. Вошел в дом и почти сразу наткнулся на окровавленное тело Асли, 34-летней жены Рустама. Ахмед стал звать брата, но в доме стояла гробовая тишина. Когда зашел в детскую, еле удержался на ногах: на кроватке лежало бездыханное тело восьмилетнего племянника, а на полу – брат.
Уже через полчаса о случившемся знало все село, через час – весь Семилукский район, а через два сарафанное радио донесло страшную весть до Воронежа. К дому Керимовых съехалась, наверное, вся дагестанская диаспора области – такого столпотворения в селе не припомнят. Всех потрясло жестокое убийство, все повторяли одно и то же: «За что?!».
Хоронили как родных
Керимовы приехали в Воронежскую область из Дагестана в 2000 году. К чужакам в деревнях всегда относятся настороженно, но эту семью приняли. Керимовы трудились от зари до зари, не пили. Даже в своем магазинчике «Аннушка» – арендованном киоске – спиртного не продавали. Отпускали людям продукты в долг.
Глава семейства купил себе КамАЗ, на котором колесил чуть ли не по 12 часов в сутки. Людьми Керимовы были приветливыми, добрыми, никогда не отказывали в помощи соседям. Когда с ними случилось несчастье, не было ни одного односельчанина, который бы не горевал. Будто хоронили родных и близких.
Керимовых на их же КамАЗе отвезли в Дагестан – хоронить принято на родине.
«Зашли и охнули»
– Зашли в дом и охнули: все кругом залито кровью – мужчине нанесли 17 ударов ножом, его жене – десять, ребенку четыре, – рассказал Александр Максимов, работавший в 2005 году начальником криминальной милиции Семилукского РОВД. – Дом стоял на отшибе, рядом только школа. Свидетелей никаких. Собака след не взяла из-за прошедшего ливня.
Преступление по своей жестокости было вопиющим, его раскрытие взяло на контроль Главное управление МВД РФ. А дагестанская диаспора чуть ли не через день присылала своих гонцов, требуя у милиционеров отчета о ходе следствия.
Первая и основная версия, которую стали отрабатывать правоохранители – кровная месть.
– Люди приехали из Дагестана относительно недавно. Что у них могло случиться на родине и почему они сорвались с насиженных мест, одному Богу известно, – вспомнил ход расследования Александр Максимов.
Милиционеры проверили ближний и дальний круг семьи Керимовых, все прежние связи и выяснили: поводов для бегства у семьи не было. Характер преступления тоже не был похож на действия хладнокровного убийцы-кровника.
– Удары ножом наносились хаотично, и было их слишком много, – отметил Максимов. – Предположили, что убийца – невротик, возможно, женщина. Кровник вряд ли стал бы так действовать. И сомнительно, что поднял бы руку на ребенка.
Милиционеры пообщались с представителем криминального мира – местным «смотрящим». Тот заявил, что преступление – «глупое»: из-за двух телефонов и дешевой бытовой техники убивать семью, тем более ребенка… И сделал вывод, что совершил это «либо отморозок-наркоман, либо подросток истеричный».
Эксперты нашли на месте преступления много отпечатков, в том числе окровавленной ладони на стене. Ладони предполагаемого убийцы. В базе данных судимых этих следов не оказалось. Соответственно, искать следовало несудимого с пораненной ладонью.
Вот так номер
Надежда оставалась только на мобильные телефоны, которые пропали с места происшествия. Сыщики рассчитывали, что убийца окажется не слишком сообразительным и не избавится от этих улик. Реальность превзошла ожидания. Преступник не только не выбросил мобильники, но стал по ним исправно звонить, не удивляясь даже тому, что на счета приходят деньги (следователи оплачивали мобильную связь не известного пока абонента). Один из звонков был в Минск, другой – в программу «Дом-2», в службу знакомств.
– Мы связались со съемочной группой программы «Дом-2», где нам рассказали, что звонивший представился Игорем, заявил, что хочет участвовать в проекте, – рассказал Александр Максимов. – Так появилась зацепка.
Милиционеры отрабатывали Игорей, которые жили в Семилуках и окрестностях, но это ничего не давало. Пришлось ждать очередного звонка романтично настроенного преступника. Звонок вскоре раздался, и в разговоре с оператором потенциальный убийца заявил, что живет в Семилукском районе, селе Новосильское. Милиционеры немедленно туда отправились.
«Это не он!»
Новосильское находится в 7 км от Троицкого – места, где было совершено преступление. Приехав, правоохранители первым делом зашли в местное сельпо поговорить с продавщицей – выяснить о местных Игорях. Женщина сказала, что «в двух шагах от магазина живет один такой». И весьма приметный – единственный темнокожий парень в округе. К тому же у него что-то с рукой – «ходит забинтованный всю неделю».
– Пока мы не нашли первый телефон и вещи с места преступления, 23-летний мулат Игорь Булак вел себя спокойно и ничем не выдавал своего смятения, – рассказывает Александр Максимов. – На видном месте лежала собранная дорожная сумка, он вот-вот собирался ехать на вокзал. Мать же нервничала. А когда мы в куче дров нашли ворованные телефоны и видеоплеер, пропавшие с места преступления, она просто взвыла. Билась в истерике целых три часа, пока шел обыск, и все повторяла: «Это не он! Не может быть!».
Булак же какое-то время поупорствовал, но вскоре стал давать признательные показания.
Нет перспектив
Наташа была совсем юной, когда познакомилась с парнем из Конго по имени Оссере Була Жан Рене. Дело было в Минске, где они вместе учились в медицинском вузе. Родственники противились этим отношениям: мало того что невесте едва исполнилось 18 лет, так еще и ухажер – африканец! Однако девушка оказалась строптивой и не отказалась от своей любви. Вскоре Наташа забеременела. Отец без обиняков заявил дочери: ноги этого ребенка не будет в их доме. Ее и это не остановило.
Игорь появился на свет 1 апреля 1983 года. Его отец вскоре уехал на родину, а через два года Наташе сообщили о его смерти в Конго.
Так непослушная дочь осталась одна на руках с темнокожим малышом – без мужа и средств к существованию. Образование пришлось прервать – до дипломированного врача она так и не доучилась. На счастье Наташи, нашелся мужчина, который подставил ей плечо. Однако мужчина увез Наташу с Игорем из благополучного и привычного Минска в село Троицкое Семилукского района Воронежской области.
В Троицком они прожили около 10 лет. Семейная жизнь не заладилась, но отступать было некуда – белорусские родственники Наталью по-прежнему проклинали. И она перебралась в село Новосильское. Устроилась работать медсестрой в местную амбулаторию. То уколы кому-нибудь на дому делала, то капельницы – работа для медсестры была всегда. Хуже обстояли дела у Игоря. Паренек с экзотической внешностью в деревне не прижился. Пришибленный, замкнутый, молчаливый, учился неважно, в Троицком два года просидел в пятом классе. С грехом пополам окончил одиннадцатилетку и мертвым грузом повис на материнской шее. Иногда Игорь подрабатывал на шабашках – то сарай кому-нибудь поможет поставить, то на мельнице мешки потаскает. Постоянной работы у него не было, девушки тоже. Парень не пошел служить в армию из-за плоскостопия и сутками валялся на диване, выговаривая матери за то, что увезла его из Минска в «глухую дыру», где у него нет перспектив.
От безделия его потянуло на «подвиги»: однажды залез в сельпо и утащил какую-то мелочь. Его поймали, осудили на год условно. Потом вытащил аккумулятор из машины соседей – этот скандал замяла мать, дав соседям отступного. Из своего небогатого криминального опыта Булак сделал вывод: во всей округе чернокожий только он, поэтому если его кто-нибудь видит, то шансов избежать ответственности никаких. Но Игорь умел быть незаметным: как-то залез в чужой дом ночью, при этом никто не проснулся.
«Женщина проснулась, я растерялся»
Мечта уехать в Минск к тетке стала навязчивой. Позарез нужны были деньги – надо было придумать, как их добыть.
В Троицком, из которого они с матерью уехали более 10 лет назад, Игорь помнил крепкий красивый дом председателя. Там уже давно жили другие люди, но наверняка зажиточные, рассудил парень. К тому же стоял этот дом в хорошем месте – на краю, никаких соседей.
К дому Керимовых он пришел ночью. В руках (на всякий пожарный) был нож. Когда открыл калитку, на него кинулась хозяйская шавка. Булак ткнул ее ножом в шею, и та уползла. В одном из окон горел свет. Игорь заглянул. Внутри, разбросавшись на кровати, спал худенький мальчик. Ребенок, видимо, боялся темноты, и родители оставили включенным ночник. В комнате малыша была открыта форточка. Игорь разулся, открыл окно и оказался в доме.
Улов получился так себе – недорогой сотовый телефон, видеоплеер, паяльник, фотоаппарат (китайская «мыльница»), 15 видеокассет (в основном с мультиками) и еще какая-то мелочь. Булак в раздумье постоял в дверях и решил заглянуть-таки в спальню родителей. На тумбочке рядом со спящей женщиной лежал сотовый телефон. К нему-то и протянул руку грабитель. И в это время Асли проснулась.
Потом на допросах Булак писал: «У меня все так удачно складывалось, а когда женщина проснулась, я растерялся». От крика проснулся Рустам. Женщина спряталась за мужа, а тот спросонья никак не мог понять, в чем дело. Булак ударил его ножом, потом бил ножом женщину, потом мальчика.
«Хоть что-нибудь у тебя в сердце дрогнуло, когда ты убивал ребенка?» – спрашивали Булака на допросах. «Мальчишка же видел меня, как же я мог оставить его в живых?» – недоумевал убийца.
Старший сын Рустама и Асли был в это время в гостях у бабушки, в Дагестане. Она забрала его к себе за два дня до трагедии.
«Назначьте мне высшую меру»
Наталью задержали вместе с сыном и несколько дней продержали под стражей. Убедившись в ее непричастности к преступлению, отпустили. За несколько дней женщина постарела на годы. Она сидела в кабинете следователя, обхватив голову руками, и плакала: «Как же я вернусь в село? Как буду смотреть в глаза людям?».
Продав за бесценок свою хибару и все что можно, она перебралась в Минск. Правда, через два года вернулась: жить у родителей так и не смогла. Она по-прежнему работает медсестрой.
В ходе следствия Игорь Булак вел себя сдержанно, порой даже шутил. Лишь один раз следователь почувствовал, что хладнокровие ему изменило. Читая протокол осмотра места преступления, Игорь узнал, что на видном месте остался лежать пакет с 32 тыс. рублей. Его же добыча с трудом тянула на 10,5 тыс. рублей.
Судили Булака в Воронежском областном суде. В своем последнем слове он сказал: «Назначьте мне наивысшую меру наказания, так как свое освобождение я считаю бессмысленным и недостойным». Судья облсуда Иван Шмаков 5 апреля 2006 года назначил Игорю Булаку пожизненное лишение свободы в исправительной колонии особого режима.
В википроекте «Циклопедия» Игорю Булаку посвящена одна строчка: «Убил 3 человек, единственный мулат, отбывающий пожизненное заключение в России».
){kind=link}