23 мая воронежцы весьма душевно пообщались с Иваном Охлобыстиным. Актер представил моноспектакль «Духовные беседы», основной тон которому во всех городах задают зрители. Они спрашивают, Иван Иванович отвечает.
– Обожаю творческие вечера, они меня очень вдохновляют! – признался корреспондентам РИА «Воронеж» Иван Охлобыстин перед выходом на сцену. – Как правило, люди задают жизненные вопросы: о вере, о прощении, о любви, о поиске себя. «Профессиональные» – о телевидении и кино – звучат реже. И, что для меня самое приятное – во время концерта я убеждаюсь, что думаю так же, как люди, сидящие в зале. Может, только чуть резче местами… Пытаюсь быть максимум полезным, стараюсь быть честным. Запретных тем для меня не существует. Да и что скрывать, собственно?
– Вы как-то сказали, что после окончания съемок «Интернов» вернетесь в церковь. Не передумали?
– Так и будет. Мне осталось в 60-70 сериях сняться – к ноябрю, надеюсь, закончим. Потом месяцок буду в себя приходить, чтобы с ума не сойти. Надо адаптироваться, а то я уже на улицу боюсь выходить, потому что отвык от людей. Дело не в фанатах и автографах – это фигня. А сам факт, что на улицу годами не выходишь, он очень странный. Чувствуешь себя, как на космическом корабле. Так вот, после того, как адаптируюсь, буду писать Святейшему патриарху Кириллу просьбу снять с меня запрет, чтобы я мог начать служить.
– В какой приход планируете пойти?
– Буду просить, чтобы меня отправили к отцу Владимиру Волгину («духовник» президента России Владимира Путина – РИА «Воронеж»). Мне комфортнее всего у него, я 20 лет при его приходе. Еще я служил у отца Димитрия Смирнова – если благословят, тоже с большим удовольствием пойду к нему. В любом случае, планирую остаться в Москве, чтобы детям не пришлось менять школу.
– Как многодетный отец (у Ивана шестеро детей – РИА «Воронеж»), можете дать совет семейным парам, которые мечтают о большом количестве детей, но боятся рожать из-за плохого материального положения?
– Русские люди добиваются успехов только в форс-мажорной обстановке – любим мы бороться с трудностями, сразу мобилизуемся. И в нашей семье был период, когда мы жили в долгах как в шелках. Иногда месяцами ели одни макароны с давленым лососем из банки. Но это оставило такие романтические воспоминания! Мы были вместе, сплочены. Так что всем подобным семьям желаю мужества, терпения и упования на милость Божью. Все будет хорошо. Я уже могу это точно сказать, оперируя опытом десятилетий. К тому же у меня есть несколько знакомых семей, у которых по трое детей – они очень стабильны! У них не было жестких срывов в жизни, они никогда не впадали в отчаяние, потому что первое, чему учит церковь – упованию на милость Божью. У нас тоже только недавно начался период возможностей. Но мы их используем не на роскошь, а на получение образования и путешествия – смотрим мир, как туристы и альпинисты.
– Вы детей в строгости воспитываете?
– В доверии. У нас честные условия существования: мы – взрослые, вы – нет, поэтому наши интересы приоритетнее. Но в личную жизнь мы не погружаемся! Мои дети прекрасно знают, что я никогда не залезу в телефон или в их аккаунты в соцсетях, даже если они в данный момент открыты на компьютере. У них есть право на личную жизнь. А остальные технические функции родителей мы выполняем, периодически вступаем в беседы за жизнь. Дети с мамкой советуются, она у них – подружка! Я просто меньше дома бываю.
– Выбор будущей профессии – тоже личное дело ребенка? Если ваши дети захотят пойти по вашим стопам, будете возражать?
– Когда старшая дочка Анфиса хотела стать актрисой, я доходчиво объяснил ей, что из себя представляет актерская профессия: нужно много учиться, подчиняться воле режиссера, и как итог – лет 20 работы в каком-нибудь ТЮЗе в роли огурца. Везет не всем. Поэтому старшая передумала становиться актрисой, хотя, может, и обманывает. Сейчас она учится в институте, ей нравится филология и фото – писать и снимать. Вторая, Дуся, собирается идти на хирурга-кардиолога, ей интересно это направление. Она училась в школе с уклоном в химию и биологию, их возили в больницы, в прозекторские, в анатомические театры. И Варе, следующей дочке, тоже медицина нравится. Сын Вася туда же! Но его больше микробиология привлекает. В школе дали задание – посадить бобовые. Он поленился сходить в магазин за зернами, открыл дома консервную банку фасоли «Хайнц» и посадил. И «Хайнц» пророс! Такой куст! Как проросла вареная, в собственном соку, фасоль, никто не знает. Мы сами дивимся. Но он что ни посадит, у него все растет.
– Вадим Демчог (доктор Купитман из «Интернов» – РИА «Воронеж») рассказывал, что у вас с ним необычные отношения: дружба-битва. Как это?
– Демчог находится в постоянном противостоянии. У него такая манера общения на людях. Когда мы встречаемся, я пытаюсь максимум впитать от него, как от источника. Он родник, скороварка со свистком – из него прут идеи, их надо только переварить. Я его очень люблю, он такой трогательный человек! Поэтому диспуты у нас бесполезны. Вот он говорит, что буддист. Но у него какие-то странные представления о буддизме. Я дважды изучал этот вопрос – во ВГИКе и в семинарии, так что очень хорошо знаю тему. То, во что верует Вадик, меньше всего напоминает буддизм.
– Вы вместе снялись в новом фильме «Операторы реальности». О чем он?
– О противостоянии добра и зла. Я, естественно, добро, а Вадик – зло. Демчогу вообще нравится играть темные стороны, жуть всякую. А я диковатый человек – учился на режиссера, на сценариста. Терпеть не могу приклеенные усы. Когда снимался в «Методе Фрейда», там был модный режиссер, метросексуал до кончиков ногтей. И по его требованию меня выкрасили в черный цвет – волосы, брови. Самое страшное, когда он кричал в рацию: «Немедленно, девочки, вбейте Охлобыстину ресничный контур!». Человек, который подводит тебе карандашом глаза, это садист натуральный! Бедные женщины, я восхищаюсь вашим терпением ради красоты. Мне это непосильно. А Вадику нравится. Он с удовольствием трансформируется. У него этот юношеский энтузиазм.
– А вы женщин никогда не играли?
– Однажды пришлось. Когда меня переодели в женщину, это так нелепо выглядело! Я был похож на такую рыночную хабалку, пуэрто-риканскую сутенершу, причем с глубоким преступным прошлым. Вот Харатьян в женском обличье – душка интеллигентная, Ефремов тоже хорош. Миша вообще удивительный человек: вроде грузный, но если стоит задача сыграть что-то элегантное, он играет элегантно.
– Сейчас вроде бы второй сезон «Метода Фрейда» снимается. Как же вы отважились снова волосы-брови перекрашивать?
– Не отважился, а категорически отказался. Сказал сценаристу, что Фрейд поседел. Три дня назад был крайний съемочный день, мы все попрощались, расцеловались, в сентябре увидимся на экране. У нас вообще очень хорошая компания подобралась: много смеялись, придумывали, режиссеры были забавные. Один грузин, другой эстонец – странная комбинация! Мне кажется, этот сезон будет лучше, чем предыдущий. Когда снимали первый, я был искренне убежден, что это будет дрянь такая, что лучше б не показывали. Или показывали в дневное время, пока люди на работе.
P.S. Благодарим компанию ART.EVENTS за помощь в организации интервью.
){kind=link}
){kind=link}