«Дети террора» – очередная книга воронежского историка и писателя Олега Боброва, которая вошла в лонг-лист Московской литературной премии. Олег Бобров посвятил этот роман истории женского террора времен первой русской революции 1905 – 1907 годов. В центре – судьбы трех женщин-аристократок, попавших под влияние партии социалистов-революционеров (эсеров) и вставших на путь террора: Татьяны Леонтьевой и сестер Александры и Екатерины Измайлович. Корреспондент РИА «Воронеж» попросила автора рассказать о книге и о том, как сложилась жизнь ее героинь.
Разные судьбы
– К теме женского террора я пришел, работая над диссертацией, которая была связана с деятельностью земских отделов царской полиции. В архивах нашел данные о том, что 50% членов боевых ячеек эсеров составляли женщины. Из них 70% – женщины привилегированных сословий: дочери крупных чиновников, генералитета, выходцы из высшей знати. Их судьбы сложились по-разному: кто-то попал под сталинский маховик репрессий, кто-то погиб в блокадном Ленинграде, кто-то умер в старости, – рассказал Олег Бобров.
Террор, кстати, коснулся и Воронежа. Так, 23 апреля 1908 года террористка-эсерка Мария Федорова совершила покушение на воронежского губернатора Михаила Бибикова. Карета, в которой сидели Михаил Михайлович и его жена Варвара Дмитриевна, выехала из губернаторского дома на Большой Дворянской и направлялась на службу в Митрофановский собор. Когда карета поравнялась с обойным магазином, находившимся недалеко от воронежского почтамта, кучер заметил на бульваре женщину, завернутую в платок. Она резко откинула его и бросила под карету бомбу.
Губернатор и его жена были ранены, но избежать более страшных последствий удалось во многом благодаря кучеру, который придержал лошадей и повернул их в сторону. От взрыва пострадали прохожие, в том числе трое детей. Самые большие увечья получила сама Мария Федорова. Она попыталась убежать с места теракта, но, истекая кровью, потеряла сознание. Женщине оказали первую помощь в больнице, а на следующий день перевели в тюрьму, где к ней приходил врач, делавший перевязки. Ухаживали за раненой и сиделки.
Суд приговорил Марию Федорову к смертной казни. В июне 1908 года приговор привели в исполнение. Следствие установило, что Федорова была земской учительницей.
Букет фиалок
Татьяна Леонтьева, ставшая одной из героинь книги Боброва, родилась в 1885 году. Одно из фамильных имений Леонтьевых находилось в Грибановском районе Воронежской области. Выросла Татьяна в имении под Петербургом. С раннего детства девочка не знала нужды ни в чем. Отец Татьяны, генерал-майор Александр Леонтьев, был якутским генерал-губернатором, по матери она княгиня.
Татьяна была красавицей, за ангельскую внешность – белокурые волосы, васильковые глаза – подруги по Смольному институту благородных девиц называли ее «Таня-ангел». Учебное заведение девушка закончила с отличием. Как одной из лучших выпускниц ей пожаловали усыпанный бриллиантами екатерининский «шифр» – вензель, прикалываемый к платью выпускницы-отличницы. С ним девушки зачислялись в штат фрейлин к императрице Александре Федоровне.
Когда в стране начались революционные брожения, отец решил отправить Таню в Швейцарию, где она поступила на медико-биологический факультет Лозаннского университета. Девушка показала блестящие успехи, ей даже предложили стажироваться в лаборатории знаменитого микробиолога Луи Пастера в Париже. Но в Швейцарии Татьяна познакомилась с русскими студентами, которые симпатизировали революционным идеям. Они привели ее в боевое крыло партии социалистов-революционеров, которое возглавляла «бабушка русской революции», народоволка Екатерина Брешко-Брешковская.
Татьяну убедили в том, что России нужны революционные перемены, и дочь якутского губернатора согласилась встать на путь террора. Эсерам благородное происхождение девушки было на руку.
– Татьяна, помимо участия в терактах, должна была поставлять информацию с великосветских раутов, вечеринок, на которые собирался цвет общества. Вращаясь в кругах высшего общества, она узнавала маршруты поездок ведущих российских чиновников и генералов, на которых готовилось покушение. В частности, при ее участии готовилось покушение на генерала МВД Михаила Муравьева, при ее участии в 1904 году убили министра внутренних дел Вячеслава Плеве, – отметил Олег Бобров.
В начале 1905 года в Зимнем дворце намечался благотворительный бал, на котором должен был присутствовать император Николай II. Эсеры поручили Татьяне его убийство. Девушка должна была продавать на балу цветы и, протянув Николаю букет фиалок, второй рукой выхватить браунинг и в упор выстрелить в него. Но 9 января 1905 года случилось «кровавое воскресенье» и в стране был объявлен траур. Бал отменили.
Помешательство
Леонтьевой предложили новый план устранения царя. В дом ее дяди террористы передали чемодан, начиненный динамитом и бомбами-«македонками».
– Это полые бомбы, внутри которых был ртутный запал. При броске ртуть вылетала и происходил сильный взрыв. Бомба могла взорваться при малейшем неосторожном движении. Зачастую это происходило в руках самих террористов, – пояснил Олег Бобров.
Но к тому моменту царская полиция напала на след. Начальник охранного отделения Александр Герасимов в мемуарах вспоминал, как полиция установила слежку за подозрительным человеком с чемоданом, который он принес в дом высокопоставленного лица. Герасимов настоял на немедленном обыске дома Василия Леонтьева. После того как обнаружилось содержимое чемодана, Татьяну арестовали. Ее допросил лично полковник Герасимов.
Девушка не отрицала, что она революционерка, выразила свою ненависть к полиции и власти и отказалась разговаривать. Герасимов пообещал ей, что она проклянет свою жизнь.
– Двадцатилетнюю Татьяну заточили в одиночную камеру в Петропавловской крепости. Несколько месяцев ее держали в полной изоляции. Обслуге и тюремной охране общаться с ней было полностью запрещено, – рассказал Олег Бобров.
Первое время Татьяна держалась, но потом стала сходить с ума. Через четыре месяца она начала танцевать и петь в камере. Ее отправили в тюремную больницу. Отец Татьяны, узнав о душевном нездоровье дочери, примчался в Петербург.
– Ее отец просил великих князей, с которыми воевал в русско-турецкую войну, отпустить дочь на лечение в Швейцарию, стоял перед ними на коленях. В конце концов, отцу разрешили отправить Татьяну в швейцарский город Интерлакен, в котором находилась крупнейшая в Европе психиатрическая лечебница. В Россию ее велели не пускать до особого распоряжения.
Двойник
В Интерлакене Леонтьева жила в пансионате при лечебнице, свободно передвигалась по городу. Ее душевное здоровье пришло в норму. Как-то раз на улице Татьяна встретила старого товарища-эсера, Михаила Гоца. От него она узнала, что в Швейцарию с рабочим визитом едет бывший министр внутренних дел Петр Дурново. Эсеры считали его одним из виновников «кровавого воскресенья». Татьяна попросила Гоца передать письмо главе эсеровской боевки Борису Савинкову, где писала, что ждет поручения застрелить бывшего министра. Но получила отказ – в ответном письме Савинков советовал девушке подлечиться и отдохнуть. Тогда Леонтьева решила осуществить убийство Петра Дурново самостоятельно. Леонтьева зашла в ресторан, где, по ее сведениям, находился Дурново, и выстрелила в него из браунинга. Мужчина скончался на месте. Однако жертвой оказался не экс-министр, а 77-летний швейцарский миллионер Шарль Мюллер.
О том, как разворачивались события, историки спорят. Согласно одной из точек зрения, Леонтьева примкнула к радикальному крылу эсеров – эсерам-максималистам. Новые друзья помогли ей выследить жертву, сообщив, что Дурново живет в отеле под именем Шарля Мюллера. Террористы якобы не знали, что это и был швейцарец Мюллер, как две капли воды похожий на бывшего министра.
Олег Бобров считает, что никакого боевого крыла эсеров-максималистов в Швейцарии на тот момент не было, а на миллионера девушку вывел агент генерала Александра Герасимова Николай Доброскок по кличке «Енот», который представился эсером-максималистом. Именно он, по мнению историка, убедил девушку, что Мюллер и есть бывший министр МВД.
– После убийства «Енот» исчез. Расследование вели французская, швейцарская полиция, свое расследование вели и эсеры. Никаких следов человека, который выдавал себя за эсера, не нашли, – рассказал Олег Бобров.
Он убежден: убийство Шарля Мюллера было мастерски разыгранной провокацией генерала Александра Герасимова. Именно он отвечал за охрану и передвижение Петра Дурново. Маршрут поездки бывшего министра МВД показывал, что он был для эсеров «наживкой».
– Цель такой провокации была проста: после убийства ни в чем не повинного человека отношение к эсерам резко изменилось. Из разряда борцов за свободу они перешли в разряд обыкновенных бандитов. После этой истории им отказывали в деньгах, крове и всяческой поддержке.
«За сумасшедших не отвечаем»
Леонтьева предстала перед судом. Татьяна произнесла перед присяжными: «Конечно, жаль, что погиб невинный человек. Но что стоит смерть одного буржуа, когда в мире погибают тысячи?» Террористку приговорили к четырем годам заключения в крепости под Берном с выплатой штрафа. Суд постановил максимально ограничить ее общение с охраной. Узнав о приговоре, отец Леонтьевой умер от разрыва сердца.
Спустя несколько лет был разоблачен руководитель боевого крыла эсеров Евно Азеф – выяснилось, что он был агентом царской охранки. Прочитав об этом в газетах, Татьяна почувствовала себя обманутой и попыталась покончить с собой в тюремной камере, но ее спасла охрана.
Родственники Татьяны из Петербурга хлопотали, чтобы ее вернули в Россию. Император Николай II дал свое согласие с условием, что, как только Леонтьева появится в России, ее немедленно арестуют и заключат в тюрьму до особого распоряжения.
За четыре дня до того, как покинуть Швейцарию, из газет девушка узнала, что эсеры отрекаются от террора и переходят к легальным формам борьбы.
– Один из корреспондентов задал эсерам вопрос: «А как же Татьяна Леонтьева?» И услышал ответ: «Она сделала это по собственной инициативе, за действие сумасшедших мы не отвечаем». После этого у Татьяны случился очередной приступ помешательства. Она потеряла разум и осталась в положении семилетнего ребенка, – рассказал Олег Бобров.
Татьяну поместили в психиатрическую больницу. Когда ее состояние немного стабилизировалось, родственники забрали ее к себе. На какое-то время разум к ней вернулся. Леонтьева сходила в церковь, хотя давно не верила в Бога.
В 1910 году во время игры на пианино на рождественском вечере Татьяну внезапно настиг инсульт. Она скончалась. Леонтьеву похоронили в Швейцарии, под Берном.
Олег Бобров подчеркнул: многие террористки романтизировали свою «миссию», начитавшись романтических книг и мечтая о «светлом будущем». Но вместо сказки все заканчивалось трагедиями.
Без суда и следствия
Александра и Екатерина Измайлович с детства знали Татьяну Леонтьеву – их отцы дружили. Отец сестер, генерал Адольф Измайлович, – выходец из старого дворянского рода, вдовец, один воспитывал четырех дочерей. Он был офицером-артиллеристом и начальником артиллерии Виленского военного округа. Жила большая семья в Минске. Александра была старшей, на три года младше ее была Екатерина.
Александра окончила бестужевские высшие женские курсы в Петербурге и работала учительницей. Вслед за ней в этот город поехала учиться и Екатерина. Здесь девушки увлеклись революционными идеями и вступили в партию эсеров.
С началом русско-японской войны Адольф Измайлович отправился воевать в Манчжурию. Екатерина и Александра перебрались в Минск и организовали в пустующем отцовском имении штаб Северо-Западного областного комитета партии эсеров. Здесь сестры хранили нелегальную литературу, оружие, учились стрелять. На подпольных собраниях бывали эсеры Иван Пулихов, Анастасия Биценко, Василий Жуков, Карл Майер и внедренный в боевку агент царской охранки Зинаида Жученко-Гернгросс. В Карла Майера, который был фармацевтом и занимался изготовлением бомб, влюбились обе сестры. Он был влюблен в Екатерину. Она своих чувств не показывала.
Летом 1905 года, когда волна стачек охватила Россию, в Минске началась забастовка – работники табачной фабрики «Мейер и сын» требовали повышения зарплаты и сокращения рабочего дня. Безоружные мужчины и женщины, среди которых было много евреев, шли по городу, но по приказу минского губернатора Павла Курлова мирную демонстрацию жестоко разогнали казаки на лошадях. Они изувечили людей плетками, многих лошади затоптали насмерть. В той толпе оказалась и Екатерина Измайлович, которой всадник рассек до крови спину. Преодолевая боль, она помогала раненым и изувеченным людям, перевязывала их раны, прятала их в доме отца.
Эсеровская боевка, где состояли сестры Измайлович, решила ликвидировать Курлова и полицмейстера Норова. Накануне нападения Екатерину арестовали. Покушение решили взять в свои руки Иван Пулихов и Александра Измайлович. В январе 1906 года Пулихов, дождавшись, пока Курлов вместе с Норовым выйдут из храма, бросил в их сторону бомбу, но она не взорвалась – как оказалось, ее вовремя подменила работавшая на полицию Зинаида Жученко-Гернгросс. Пулихова схватили. Когда губернатора в спешке стали увозить на коляске, Александра, стоявшая рядом, несколько раз выстрелила по полицмейстеру Норову и прострелила ему воротник. Ее тут же скрутила полиция. В тюрьме толпа полицейских жестоко избила женщину и издевалась над ней – одежду на ней разорвали, об ее тело тушили папиросы, ей плевали в лицо.
А Екатерина к тому времени была мертва. Из минской тюрьмы ее освободили члены эсеровской боевки. После этого ей поступил приказ ехать в Севастополь и убить адмирала Чухнина, который приказал расстрелять восставших матросов крейсера «Очаков». Екатерина пришла в адмиральский дом под видом просительницы и, вытащив из сумочки револьвер, выстрелила в Чухнина.
– Она ранила адмирала в плечо и живот, но он остался жив. Подоспевшие матросы схватили девушку и жестоко избили ее. Затем Чухнин отдал приказ казнить Екатерину во дворе его дома, без суда и следствия, – сообщил Олег Бобров.
Опасные преступницы
О смерти младшей сестры старшая узнала, находясь в заключении в Минском замке. В соседней камере держали Карла Майера.
– В воспоминаниях она писала, что проклинает стену, которая разделяет их. Они перестукивались с помощью азбуки Морзе и признались друг другу в любви. Александра и Карл обвенчались в тюремной церкви, – рассказал Олег Бобров.
На суде Александру Измайлович сначала приговорили к смертной казни, но затем заменили ее пожизненной каторгой. Ивана Пулихова казнили в тюремном замке.
Александра с мужем пошли по этапу – по знаменитому владимирскому тракту, по которому традиционно со времен Петра I шли каторжники. Перед этим с войны вернулся ее отец – герой, весь в орденах…
На каторгу Александра ехала вместе с другими женщинами-террористками – Розой Фиалкой, Лидией Езерской, Марией Спиридоновой, Марией Каховской, Марусей Биневской, Марией Школьник. На многих станциях их встречали как героев – аплодировали, дарили цветы. С Карлом Майером Александру разлучили: его отправили в Зарентуйскую каторжную тюрьму, а ее – в Нерчинскую. Больше они не виделись.
– В тюрьме условия содержания были сносными. Женщинам разрешали заниматься хозяйством, преподавать детям. Генерал Измайлович каждый месяц отправлял на каторгу дочери 50 рублей из 150 рублей своей зарплаты. Александра делила эти деньги на всех – женщины закупали на них продукты, – информировал Олег Бобров.
Александра
Измайлович вышла из тюрьмы после Февральской революции 1917 года. Когда началась
Октябрьская революция, примкнула к большевикам. Но союз с ними был недолгим – женщина
и ее соратница Мария Спиридонова выступили против красного террора. Начиная с
1918 года Александру Измайлович то заключали в тюрьму, то ненадолго
освобождали. С 1924-го Александра вместе с Марией Спиридоновой почти все время
находились в заключении – их держали в Орловской тюрьме как опасных преступниц.
Когда в конце сентября 1941 года к Орлу подходили немцы, Берия написал Сталину
записку о том, что в орловской тюрьме находятся эсеры, а самые опасные из них –
Илья Майоров, его жена Спиридонова и Александра Измайлович. По распоряжению
Сталина в начале октября 1941 года их вывезли в лес и расстреляли.
– Я хотел показать, что террор не уходит просто так. Он калечит души. Как говорил писатель Бакланов, «пуля, выпущенная сейчас, убьет неродившегося и отзовется через несколько поколений». Пикуль говорил: «Террор никого не делал на земле счастливым. Он не убавляет людского горя – только увеличивает его». Я с этим полностью согласен, – резюмировал Олег Бобров.
){kind=link}