В Воронежском центре современного искусства прошла творческая встреча Елизаветой Коноваловой – художницей российского происхождения, давно живущей в Париже. Елизавета — лауреат премий Boesner и Coup de cœur Yvon Lambert в рамках ежегодной выставки молодого искусства Jeune Création в Париже – рассказала в Воронеже о том, как живут и работают во Франции молодые художники, о личном подходе к искусству и своих проектах.
– Я стараюсь создавать живые проекты, образы, которые могут активизироваться через определенный контекст, и таким образом взаимодействовать с окружением, используя или выделяя определенные элементы реальности. Мне интересно работать с контекстом как с отправной точкой, как с материалом, создавать новые знаки, выстраивать новые отношения. Таким образом я пытаюсь нарушить очевидность вещей, которые привлекают моё внимание,
Так, например, дипломная работа Елизаветы включала в себя инсталляцию из семи рулонов ковролина асфальтового цвета, выставленных вдоль стены в огромном помещении мастерской.
– Каждый из этих рулонов по площади соответствует реальной французской улице, – объяснила художница. – Мне для выставки предоставили огромное помещение, и я смотрела на него и думала: "Оно же как целая улица!". И тогда я провела исследование во французском институте урбанизма и узнала, что есть такие маленькие улицы, которые может вместить эта комната. В этой инсталляции выражена идея, что есть такие пространства, несоразмерные с масштабом города, а внутренние пространства могут наоборот вместить часть города.
Еще одна инсталляция, вошедшая в этот проект, представляла собой 400 старых простыней и называлась «Наполеон».
– Все это простыни, которые принадлежали когда-то кому-то, – рассказала Елизавета Коновалова. – Мне их дарили, я покупала их на блошиных рынках, брала у друзей. Потом я их сложила в такую большую стопку, как слоеный торт «Наполеон». Здесь есть такая параллель с книгой, это как много-много историй. Вообще мне в этом проекте хотелось сделать художественные работы, которые похожи на реальность. Все эти вещи реальные, функциональные, но у них есть своя история, и мне хотелось как-то приблизиться к этой границе.
Вообще все, что касается умножения сущностей, – один из любимых приемов художницы. Так, например, год назад, живя в швейцарской резиденции художников на берегу реки Инн, Елизавета каждый день фотографировала меняющие цвет воды реки, а затем объединила эти снимки в один проект.
– Я заметила, что река меняет свой цвет в зависимости от погоды и света. Мне это показалось интересным, и я стала вести дневник. Я стала фотографировать воду, делала эти снимки каждый день в течение 42 дней. У меня получилось около 600 фотографий, такой градиент, в котором видно течение времени. Потом я собрала их в книгу, которую можно было бы листать, как дневник, как историю, но без слов, а просто в картинках.
При этом, по словам художницы, хотя во Франции люди относятся к подобным художественным проектам с гораздо большим пониманием, в России, уверена Елизавета, молодому художнику гораздо легче работать.
– В России, если ты хороший художник, ты не останешься без галереи, у меня сложилось именно такое ощущение, – отмечает Елизавета Коновалова. – Во Франции, наверное, из-за количества производимого искусства это не так очевидно. Художников гораздо больше и пробиться им значительно сложнее. Поэтому часто художники делают совместные проекты, причем на разных площадках, в том числе в квартирах и мастерских...
Из-за огромного количества образовательных учреждений и проектов в сфере искусства во Франции зрители, с одной стороны, гораздо проще относятся ко всем новым художественным проектам, а с другой стороны, удивить такого зрителя (во всех смыслах этого слова) художнику становится непросто.
– Там люди очень толерантны, поэтому, чтобы шокировать публику, вызвать скандал, я даже не знаю, что надо сделать, – рассказывает Елизавета. – Здесь публика реагирует намного острее. Во Франции художник может позволить себе очень много всего, у него нет какого-то опасения что ли, здесь ты больше задумываешься над вопросом: «А можно ли?». В то же время молодых художников так много, что зарабатывать чистым искусством довольно сложно. Все мои друзья-художники занимаются чем-то другим, у них есть другая работа. Среди тех, кто заканчивал школу вместе со мной, нет никого, кто занимался бы искусством, например, продавал бы картины и на это жил.
