Вчера, 9 октября, в Доме актера прошло второе обсуждение доклада «Воронежский пульс», подготовленного группой экспертов под руководством Эдуарда Боякова. Поучаствовать в обсуждении может любой желающий. Как уже сообщало РИА «Воронеж», подобные дискуссии будут проходить регулярно: всего 32 главы поделили на шесть тематических блоков, для обсуждения которых организуют шесть встреч. Первая такая встреча прошла 3 октября, впереди – еще четыре.
Второе обсуждение, посвященное главам «Краеведение», «Культурное наследие», «Туризм», «Литература», «Символические ресурсы», «Религия», «Краеведческие музеи» получилось довольно конструктивным. Модератором дискуссии выступил известный воронежский писатель и ученый Марк Берколайко. Переписать главы здесь никто не предлагал и по большей части собравшиеся согласились с выводами авторов доклада, однако сделали и множество важных дополнений.
– Та система, которая нам досталась от советской модели, не предполагает огромного количества новых тематических пластов, – так куратор исследования Эдуард Бояков обозначил ключевую проблему взаимодействия краеведов с государством. – Классический пример - архитектура и дизайн, которые в 90-е годы отправились в свободное плавание. И в результате, скажем, театры дотируются и контролируются государством, а дизайн регулируется только законами рынка. В этом есть и плюсы, и минусы. То же и с краеведением. Отдел департамента, который занимается культурным наследием – это очень маленький штат, а ситуация с краеведением действительно требует реакции. Это не значит, что надо создать новый главк и явочным порядком объединить краеведов. Но нужны какие-то координационные программы, нужно образование в этой сфере.
Несогласных с авторами исследования в этой главе почти не было, тем не менее обсуждение затянулось. Большинство замечаний сводилось к тому, что надо добавить, отметить и не забыть упомянуть.
- В главе про краеведение совсем не описан такой вид работы, как краеведческие экскурсии, которых сейчас проводится очень много, – отметил студент Станислав Шевченко. – Может быть не очень масштабное явление, но для нас, как для аудитории, – это важно, поскольку это говорит о том, что общественные инициативы приобретают массовый характер.
Автор главы «Краеведение» Олег Николаев ответил, что действительно эту информацию нужно включить в исследование.
Краевед Олег Ласунский обратил внимание на то, что в исследовании в целом речь идет о культурной вертикали Воронеж-столица.
– Воронеж сравнивают с Москвой, с Питером и чуть ли не с Лондоном. А мне бы хотелось горизонтальных связей. Мы привыкли называть себя культурной столицей Черноземья, а как воспринимают Воронеж наши соседи? Белгородское руководство делает для культуры не меньше, чем Воронеж. Как мы выглядим на фоне наших соседей?
Куратор исследования Эдуард Бояков признал, что это действительно недостаток некоторых глав:
– Конечно, нельзя осмысливать Воронеж с точки зрения вертикали. Сравнить Воронеж с Белгородом, конечно, лучше, чем с Сибирью. К этому мы должны прийти. Мы анонсируем эту логику, но в некоторых главах ее действительно не хватает.
Преподаватель журфака ВГУ Андрей Золотухин посетовал, что в выводах по главам не хватает конкретных механизмов решения тех или иных проблем, которые могли бы предложить эксперты.
– Я понимаю и принимаю такую логику, но я как руководитель исследования очень боюсь брать на себя такую ответственность, – ответил Эдуард Бояков. – У меня есть четкая цель: в ноябре сдать этот доклад и не иметь с этим дела больше. Мы сознательно избегали позиции: этого увольте, а этого переведите на такой-то баланс. Наша задача – обозначить ситуацию.
При обсуждении главы, посвященной культурному наследию города, почти все были единодушны.
– Проблема в том, что город уродуется, – изложил краткое содержание главы ее автор, краевед Павел Попов. – Вторая проблема – это сохранение культурного слоя. Уничтожается ценнейшая информация о наших предках, при строительстве зданий это никак не контролируется. В вопиющем состоянии дворянские усадьбы вокруг Воронежа - а они могли бы быть брендами региона, через них можно было бы проложить туристические маршруты. Уничтожается и советская архитектура – а это целые ансамбли, определяющие лицо города. Наш город не так ценен памятниками 17-19 веков, но все эксперты сходятся в том, что Воронеж – один из самых лучших образцов сталинской архитектуры.
Автора главы поддержал и представитель воронежской общественной организации по охране исторического наследия «ЭКОС» Олег Казаневский:
– Много говорится об архитектурных памятниках, но ведь у нас в городе есть бордюрные камни, которым лет по сто, есть столбики коновязи, рельсы. И поставить все это на охрану никак нельзя. А это все сметается. Не по злому умыслу, а просто по глупости. Например, недавно была снесена стена с послевоенной надписью, призывающей скорее восстанавливать город. А сохранить ее не стоило ничего, это какие-то копейки.
– Да, это так, но все мелочи я не мог учесть, – ответил на это Павел Попов. – Однако есть выход: объявить центр города достопримечательным местом, тогда все, любые работы будут согласовываться, и тогда можно будет сохранить очень многое.
Раздел «Символические ресурсы» вызвал больше споров. К методологии исследования, в котором автор опросил около сотни московских и питерских интеллигентов в социальных сетях, чтобы выяснить, с чем ассоциируется Воронеж за его границами, многие высказали претензии.
– Раздел непростой по сути, – отметил автор главы Олег Николаев. – С одной стороны, символические ресурсы – это основание для брендирования. Мы не всегда понимаем, что для местного населения является символами населения. В итоге город Ульяновск оказывается родиной Колобка, но все это не имеет отношения к Симбирску, который сможет поспорить с Воронежем по количеству литературных ассоциаций. Надо искать то, что сможет работать.
– В сентябре я проводил опрос по поводу ассоциаций. Три первых места абсолютно симптоматичны. Мандельштам, котенок с улицы Лизюкова и фраза «Воронеж – хрен догонишь». Это взгляд на Воронеж со стороны, опросы в соцсетях не воронежцев. Это диагноз. Но Воронежу еще повезло в этом смысле, про другие города вообще ничего не говорят,
Собравшихся такой набор ассоциаций не порадовал. Стали спорить о репрезентативности исследования.
– Меня не очень устраивает, что вы там в соцсетях и прочих сетях проводили. У меня, например, нет Интернета. Значит, меня и таких, как я, вы не учитываете. Как можно говорить о точности исследования? – возмутился краевед Олег Ласунский.
Возникли и другие предложения.
– Когда вы проводили это исследование? Потому что в январе 2013 года в Воронеже образовался новый ресурс, новый бренд. Воронеж вошел в федеральные СМИ под лозунгом «Воронеж – не Содом», – заявил «православный юрист», общественник Евгений Мазепин. – А еще вы про воеводу Сабурова забыли.
– Я не знаю ни одного бренда, который строился бы на отрицании, – ответил Эдуард Бояков.
Больше предложение Мазепина никто не поддержал, общественник стушевался и через какое-то время покинул зал.
По словам Боякова, исследование – только первоначальная фаза работы, в ходе которой надо сначала выяснить, что есть, а потом решать, что делать с имеющимися ресурсами. – Вот у нас сейчас строится за 2 млн долларов корабль Петра I. Для нас, для воронежцев, Воронеж – это колыбель русского флота. Но есть другие города. По законам коллективного бессознательного, если есть город в пять раз больше со словом «Петр» в названии, мы не сможем перетянуть этот бренд на себя, как бы мы ни хотели этого. А необходимость найти бренд есть. Бренд города капитализируется. От этого зависят инвестиции, субвенции. Мы попытались нащупать и обозначить какие-то возможности. Вот, например, Чернозем. Мы говорим: столица Черноземья. Но сам ресурс чернозема как самой плодородной почвы на планете, он абсолютно не отработан. Рынок organic foods сейчас растет на 15% в год, это могло бы стать брендом – продукты, выращенные на лучшей плодороднейшей почве. А сейчас даже в наших, воронежских, ресторанах нет нормальных продуктов. Есть даже ощущение, что Воронеж стесняется этого, стесняется сказать, что мы стоим на самой плодородной земле.
Совместными усилиями удалось выяснить, из каких потенциальных ресурсов можно сделать бренд.
– Мещанская столица, чернозем, песенная традиция, колыбель русского флота, Воронеж университетский - кстати это очень недоосмысленный ресурс, ведь у нас в стране нет Оксфорда, Принстона, Гарварда, почему бы Воронежу сейчас не использовать этот ресурс?
Еще одним забытым в исследовании ресурсом воронежцы назвали Каменную степь – уникальный рукотворный ландшафт, созданный известным геологом и почвоведом Василием Докучаевым.
– Если мы говорим о черноземе, нельзя говорить только о заповедниках. Каменная степь - единственная в мире территория, где получился рукотворный ландшафт, уникальный. В этом году отмечали ее юбилей – на него приехали четыре академика и два доцента. Никто не знает. Надо это развивать, – предложила доцент кафедры туризма ВИВТ Татьяна Бережная.
Глава о краеведческих музеях несмотря на заверения автора, что она не хотела критиковать, а лишь исходила из представлений об идеальном музее, вызвала бурные споры между музейными сотрудниками. Кто-то жаловался на недостаток финансирования и невозможность сохранения и обновления фондов, кто-то говорил о другом:
– Скажите мне, в каком из воронежских музеев можно зачекиниться? – задал вопрос директор центра "Карьера" Сергей Муштенко.
Музейные работники растерянно загудели: "за-что?", "это про компьютеры? на сайте отметиться?"
– За-чек-ин-ить-ся, – повторил автор вопроса. – Мы говорим, что музей должен быть коммуникационной площадкой, но если там нет средств современной коммуникации, то молодежь туда не придет. Им надо сфоткать и зачекиниться. Чем сейчас заканчивается любая свадьба? Нет, не этим, а фотосессией. Мостик на левом берегу , 6 машин стоят по 2,5 часа, чтобы сфоткаться. И в музее им первым делом нужно сделать фотографию и тут же в Интернете поделиться: я тут, на такой-то выставке. И тогда все друзья туда же побегут.
Но в основном разговор о музеях показал, что несмотря на весь свой профессионализм мало кто из музейных работников готов воспринимать действительность по-новому.
– Тут нужно не этикетки менять, тут нужно мозги менять, – возразил Эдуард Бояков. – Вы не спасете этикетками музей. Экспозицию надо менять везде. Перестраивать все музеи. Одна из сквозных мыслей доклада – необходимость образовательных проектов во всех сферах, в том числе и в музейной. Музеям нужны образовательные программы, и мы обозначаем направления. Мы должны образовывать аудиторию. Посмотрите на любую музейную выставку: на вернисаже есть народ, главные люди, журналисты, критики. А в другие дни – пустота. Это про все воронежские музеи. Не надо ругаться, давайте просто честно посмотрим и придумаем, что с этим делать. В европейских столицах и наших городах совсем другая статистика. Люди там хотят прийти на выставку вместо кинотеатра или кафе. Мы должны бороться за зрителя, а не просто говорить, что нет денег на обновление фонда.
){kind=link}