Известный российский филолог, публицист, автор школьного учебника по литературе Александр Архангельский прочел в Воронеже лекцию «От единого учебника до трех концепций: что происходит вокруг школьного курса литературы». Встреча прошла в субботу, 19 сентября, в книжном клубе «Петровский». Архангельский рассказал, почему русская литература плохо вписывается в школьную программу, в чем проблема единых списков для чтения и чем полезен школьной программе «Гарри Поттер».
О школьных стандартах
Сегодня в школе действует Федеральный государственный стандарт (ФГОС) 2012 года. Что это значит применительно к литературе? В этом стандарте описаны компетенции, которые должны появиться у ученика в результате изучения программы, но при этом никакого обязательного списка литературы к стандарту не приложено. По факту действует список предыдущий, у которого есть удивительные особенности. Например, согласно этому списку за весь школьный курс школьник должен прочитать 380 произведений. Если он будет читать по 12 страниц в день - тогда он успевает. Казалось бы, это немного, но ведь это 12 страниц без учета других уроков, надо же еще успеть сделать математику, физику, химию. Если это литературный класс, то нормально, там ученик кое-как сделает математику и будет читать, но для других это объем переизбыточный.
О реформах образования
В 90-е, как бы их ни ругали, шли реформы образования. В поздние советские годы о будущем думали только экономисты и педагоги. Главной идеей была идея вариативности, выбора. А потом началось то, что называется реформой образования, а на самом деле является реформой управления образованием, когда стали обсуждать формальные вещи - сколько должно быть учеников, сколько лет учиться.
О русской литературе
Русская литература - она не про положительный пример. Она про что-то другое, что, может быть, даже гораздо важнее. Про неоднозначность жизни, про то, что нет людей неоднозначно хороших, про то, что неизвестно, каким окажется человек в критической ситуации, про то, как человек живет и развивается, а не про то, как себя вести. И поэтому русская литература очень плохо укладывалась в советскую школу. Как ты ни уминай ее, она не о том, что хотелось советской власти: как вести себя и думать единственно правильным образом. Даже богоборческая линия в русской литературе, на которую в советской школе делался сильный акцент, на самом деле не совместила с атеизмом - потому как для атеистов Бога нет, с чем бороться. И литература давала другую картину мира, не ту, которую хотелось власти.
О едином учебнике по литературе
Применительно к литературе единый учебник — задача нерешаемая. Потому что чего ради мы читаем? Чтобы сделать вывод? Другое дело, что своя внутренняя логика и у сторонников жесткого стандарта с единым списком для чтения есть. У каждой культуры есть сове ядро, так сложилось. В Германии, например, вы мимо музыки и философии пройти не сможете, но литературу в немецких школах проходят иначе. У нас ядро культуры - литература, это медицинский факт. Поэтому какой-то список важных произведений должен быть. Но нужно ли его прописывать? Я не представляю себе учителя, который выкинет из программы, например, «Евгения Онегина» или не даст ученикам, хоть даже обрывочно, «Войну и мир». Здесь у нас сложился канон, и он незыблем.
Но все же у нас задача выпустить не историков литературы, а читателей. И если учителю понятнее, как говорить со школьником о литературе на примере рассказа Сорокина, то он должен иметь право этот выбор сделать. Хорошему учителю учебник должен не помешать, а плохому не дать опуститься ниже определенного уровня. Мои учебники нужны хорошему учителю, чтобы просто лежать на краю стола, ну и иногда он может полистает их, среднему учителю основа в виде учебника уже нужнее, а для плохого учебник - это как бетон, ниже которого нельзя провалиться.
О списках для чтения
Что какое-то ядро у списка для обязательного чтения должно быть - это понятно. Но каким оно должно быть? Давайте дадим к тому, что нужно, то, что детям интересно - давайте дадим Джоан Роулинг, почему нет? И тогда через призму современной литературы они и к классике, возможно, отнесутся по-другому. Поймут что Онегин - это вообще-то молодежный роман, что, когда в «Войне и мире» Наташа встречается с Борисом, ей столько же лет, сколько школьникам, которые про это читают. Это очень понятные вещи - первая любовь, сомнения, все, что подростки-читатели и сами сейчас переживают.
О запретах
Да, конечно, мы можем убрать из литературы все упоминания о том, что бывает секс, бывает смерть, но подростки все равно об этом узнают из жизни. Может, лучше сначала из литературы? Эти темы подростка настолько завораживают, что, если он не поговорит об этом с вами, он найдет с кем. Подростка разрывают два комплекса: «я единственный» и «хочу быть, как все». Поскольку они несовместимы, подросток всегда напряжен. Литература - в том числе и современная и в том числе не очень качественная - распределяет это напряжение по множеству капилляров. Ставя барьер перед современной литературой в школьном курсе, мы, с одной стороны, оставляем подростка в напряжении, а с другой — высушиваем классику.
Об интернете
Хватит бороться с интернетом, эта тема должна быть запрещена! Родители оставляют ребенка один на один с экраном, не оставляют ему навигатор, а потом жалуются. А ведь проблема не в интернете, а в том, что никто ребенка за руку в этом мире не ведет. Он должен знать, что в интернете есть не только «ВКонтакте», есть сайт NASA с невероятными космическими штуками, есть сайт “Розовый жираф”, где ученый Илья Колмановский ведет передачу и отвечает на вопросы, которые ему можно задать по скайпу. Есть огромное количество крутых мест, куда мы подростка просто не заводим. Литература при этом живет в параллельном пространстве. Видеонарратив проще, чем словесный. Можно с этим бороться, а можно попробовать экранизировать "Онегина".
Мы ругаемся на электронные носители, переживаем, что книга не вписывается в электронные форматы. А вы думаете, что появление роторных машин и огромных тиражей было менее революционным? До этого книга была элитарной, и вдруг все меняется: тиражи растут, содержание демократизируется, упрощается, появляется место для картинки и так далее, и так далее. Можно искать ответы, а можно плакать и мечтать вернуться в прошлое.
Об учебных часах
В общей школе катастрофически не хватает часов на литературу, и будет дальше и не хватать. Но чтобы ввести дополнительные часы, надо что-то убрать из курса. Если вы хотите ввести курс основ православной культуры, вы же где-то должны взять часы? За счет чего? Это как в домах, где много книг, есть правило: одну книгу — две вынес. При этом домашнее задание по школьным правилам не может занимать больше 1/2 школьного времени. И в это время нужно втиснуть и базовый список, и современную словесность. А тем временем классика становится все менее доступной по языку. Я был бы рад, чтобы было больше часов, но не верю, что это возможно.
О том, сколько читают подростки
Что касается начальной школы, то вопреки всем разговорам, что молодежь не читает, у нас дети до 10 читают больше и лучше, чем их европейские сверстники. А потом раз - и провал. До 14 кривая идет вниз, потом с 18 - опять постепенный рост. Это понятно: до 10 родители в клювиках приносят детям книжки. Потом дети начинают взрослеть, им уже детские книжки неинтересны, а своих денег, чтобы купить ту гадость, которую хотят читать они, - нет. Родители предлагают им то, что они знают, на чем сами выросли. А там куча реалий, к которым нужны уже академические комментарии! Поэтому идет естественный спад, потому что у нас жесткое программирование вместо свободы выбора. Нет выбора - нет роста. В 18 лет появляются первые свои деньги, и начинается рост потребления книг. Причем с 18 до 27 молодежь, по статистике, читает больше, чем старшее поколение, ругающее молодежь!
Понимать текст можно на самых разных уровнях и, если он по-настоящему хороший, исчерпать его нельзя, поэтому там все равно останутся пласты на следующие периоды жизни. Поэтому читайте сами, как можете. Не бойтесь совершать ошибок. Моих детей каким-то образом завело чтение совершенно ужасающего романа «Коты-воители». Я плевался, но покупал. Потому что машинку надо завести, а потом она поедет.
Контекст
Александр Архангельский – кандидат филологических наук, профессор факультета медиакоммуникаций департамента журналистики НИУ «Высшая школа экономики», член Академии российского телевидения, автор, ведущий и руководитель информационно-аналитической программы «Тем временем» на телеканале «Культура», член Союза российских писателей, колумнист газеты «Известия» и журнала «Профиль». Автор ряда школьных учебников, методических пособий, хрестоматий по литературе. Архангельский уже выступал на «Открытом пространстве» в Воронеже в 2014 году с лекцией о культурной политике.
«Открытое пространство» – проект воронежской школы эффективных коммуникаций «Репное». В рамках проекта ведущие современные ученые читают в Воронеже бесплатные лекции. В столице Черноземья уже выступали профессор МГУ Игорь Милославский, литературовед и критик Наталья Иванова, филолог Максим Кронгауз и другие.
){kind=link}