РИА «Воронеж» продолжает рассказывать о последних жителях умирающих хуторов и деревень региона. Журналистов интересует, останутся ли эти населенные пункты на карте через 10–15 лет или исчезнут вместе со своими последними жителями.
Очередной выпуск спецпроекта посвящен хутору Вакуловка Россошанского района. Территориально он относится к Поповскому сельскому поселению и отстоит от его центра – села Поповка – на 14 км.
По некоторым данным, еще в ХVIII веке украинские казаки из слободы Белогорье владели в этих местах сенокосными угодьями, а потом здесь начали образовываться так называемые владельческие усадьбы – хутора или деревни, находящиеся вблизи селения владельца всех окрестных поселений. Одним из таких хуторов и оказалась Вакуловка.
Добраться до хутора несложно – асфальт, положенный в начале 1990-х годов, доходит от Поповки до села Комарово, от которого до первых хуторских домиков около 500 м по грейдеру.
Во времена СССР в Вакуловке находился колхоз «Родина», был свой сельсовет, и хутор являлся административным центром всей округи – в те годы тут было около 100 жилых домов, были магазин, начальная школа, детсад, участковая больница и даже небольшой роддом. От всего этого сегодня остались лишь куски фундамента да битый кирпич. А колхозные фермы закрылись еще в 70-х годах.
В Вакуловке осталось около 20 домиков, большая часть из которых куплена под дачи. Есть несколько совсем заброшенных, а в нескольких доживают свой век последние хуторяне.
Дом, где живут 59-летний Александр Анохин и 54-летняя Инна Горбункова, стоит в самом начале единственной здешней улочки – Лесной. Когда корреспонденты РИА «Воронеж» приехали в Вакуловку, Александр был на работе.
Каждый день он выходит за полкилометра к асфальту, где его подбирает на машине приятель из села Комарово, и оба едут на работу в совхоз за 20 км. По тому же маршруту и обратно.
– Бывает так, что после ночной метели мужу утром приходится идти до асфальта буквально по грудь в снегу – на такую дорогу он тратит почти час. А если метель начинается днем и домой по темноте добраться проблематично, то он прямо с работы едет ночевать в Россошь к знакомым. Еще в колхозные времена зимой старшеклассников везли по полю в кузове грузовика 3 км до Комарово, а уже оттуда на автобусе до Поповки в среднюю школу. Сейчас к нам дважды в неделю приезжает автолавка, но сюда она не едет – останавливается на асфальте напротив хутора, так что километровые прогулки неизбежны, – рассказала Инна Горбункова. – По средам из Комарово приезжает фельдшер. Так что отрезанными от «большой земли» мы себя не чувствуем.
Инна родом из Вакуловки, но большую часть жизни проработала в Россоши технологом по производству растительных масел, а когда родители начали хворать, вернулась дохаживать их. Сейчас в хозяйстве Александра Анохина и Инны Горбунковой – куры, овцы, козы, а также немаленький огород, который кормит семью.
– Где-то там, в конце огорода, похоронен итальянский солдат, – сообщила Инна Горбункова, – об этом мне еще отец говорил. У нас в годы оккупации стояли итальянцы и мадьяры. Но точное место захоронения мы так и не знаем. В советское время, конечно, надо было бы сюда к нам проложить асфальт или, на худой конец, посыпать дорогу щебенкой. Газ проходит в 6 км отсюда, так что печки топим дровами, причем клен, которого в округе 90%, вообще тепла не дает…
Но главная проблема хуторян в том, что лисы и коршуны каждое лето таскают цыплят. С этой напастью бороться сложно.
Сосед Инны – 52-летний Николай Воронин – и сегодня умудряется жить, следуя лозунгу «От каждого по способностям, каждому по потребностям», часто повторявшемуся во времена СССР. Утверждает, что живет «как при коммунизме».
В семье Ворониных было три брата. Старший, Михаил, сейчас живет на другом конце хутора, средний – Сергей – умер несколько лет назад. Николай – младший.
У Михаила и Сергея никогда не было жен, а супруга Николая несколько лет назад погибла при загадочных обстоятельствах. Ее тело нашли в лесу в нескольких сотнях метров от проходящего рядом с хутором асфальта. Следствие установило, что женщина умерла от переохлаждения, но Николай до сих пор не верит этому.
– Отец как-то предложил купить нам, трем братьям, дом, купил вот этот, но никто переселяться не захотел – остались с родителями в том доме, где живет сейчас Мишка. А я решил перейти сюда и жить тут с женой. Все последние годы я подрабатывал шабашкой на окрестных хуторах и селах: кому огород вскопаю, кому крышу перекрою. А четыре года назад со мной такое приключилось…
Знакомый порекомендовал маявшемуся без работы Николаю позвонить в Россошь потенциальному работодателю.
И вот уже четыре года с конца апреля по конец сентября Николай сторожит 200 ульев пчел, которые шестеро россошанских предпринимателей вывозят в поля для сбора меда. В основном эти места располагаются в 30–40 км от Вакуловки.
Николай ежемесячно зарабатывает по 7 тыс. рублей и живет на всем готовом – предприниматели привозят ему на рабочее место любые продукты по его пожеланию, одежду. За сезон выходит порядка 45 тыс. рублей. Мало того, в нерабочее время года его бесплатно снабжают продуктами, одеждой, а недавно привезли вполне приличную мебель в дом, купили бензопилу, телевизор. По деревенским меркам Николай процветает.
Если вдруг Николаю нужно куда-то съездить, он звонит хозяевам, и те в течение часа приезжают к нему, везут куда он попросит и потом обратно. Недавно, например, дома кончилась картошка, Николай позвонил, и ему быстро привезли ее, а также крупу и макароны.
– Плюс ко всему, после того как накачаем мед, каждый из шести моих работодателей дарит мне по трехлитровой банке. По большому счету я плачу только за электричество в доме – около 50 рублей, и все. Ну, конечно, иногда хочется съездить в магазин, надо же куда-то тратить свои деньги! Конечно, за такую работу надо держаться, своих работодателей я не имею права подвести, – рассуждает Николай Воронин. – Живу-то как при коммунизме, который мои родители всю жизнь пытались строить, да так и не построили.
Подруги у Коли сейчас нет, при таком графике работы ее придется на полгода оставлять одну в доме. После каждого Нового года он уже начинает ждать очередного выезда в поля.
Николай провел журналистов РИА «Воронеж» по хутору и показал арендованный пруд с вполне цивилизованной зоной отдыха и даже лодочной станцией. Затем корреспонденты вместе с Николаем зашли в несколько заброшенных домов.
– Тут наш учитель жил, Михаил Филиппович, с супругой Ниной Константиновной – тоже учительницей. Их не стало несколько лет назад, а уже вокруг домика все кленом заросло. А вот тут, на бывшем колхозном базу, часто грибы находят, здесь же в земле везде навоз, такие синеножки громадные вырастают! – рассказал Николай.
Рядом с домиком его старшего брата Михаила, на другом конце хутора, сохранились остатки зданий участковой больницы и роддома, закрытых в 70-е годы.
Михаилу Воронину 61 год, всю жизнь он проработал в здешнем колхозе комбайнером и трактористом. Младший брат со старшим видятся нечасто.
Жизнь Михаила размеренная, спокойная, а Николаю на месте не сидится.
Наследников у обоих нет.
– Наше наследство – этот старый дом, который строили мой дед с бабкой, а мой отец покрыл черепицей – это большая редкость для маленьких населенных пунктов. Но это наш бывший дом, сейчас он что-то типа сарая, – пояснил Михаил, – а тот, в котором живу и который строил отец, еще крепкий. И пока он будет держаться, и мне хворать негоже!
){kind=link}