РИА «Воронеж» продолжает спецпроект о последних жителях умирающих хуторов и деревень региона. Журналистов интересует, останутся эти населенные пункты на карте через 10-15 лет или исчезнут вместе со своими последними жителями. Очередной выпуск – о хуторе Камышовка Рамонского района, где постоянно живет только один человек – 82-летняя Зинаида Ветохина.
Хутор относится к Чистополянскому сельскому поселению, до которого напрямую около 2,5 км. По некоторым данным, Камышовка (первоначальное название – Рубленый Колодец) была основана выходцами из соседней Перлевки в середине XIX века. В 1859 году на хуторе было семь дворов и примерно 90 жителей, а на рубеже XIX–ХХ веков осталось всего три двора. Свое теперешнее название хутор получил уже в советское время в честь реки Камышовка, протекающей в полукилометре от него.
От крайних домов большого села Перлевка соседнего Семилукского района до Камышовки чуть меньше 2 км, а вокруг умирающего хуторка много полузаброшенных дачных кооперативов разных воронежских предприятий. Но даже летом Зинаида Ветохина, всю жизнь проработавшая дояркой в здешнем колхозе «Заря», фактически остается единственным местным жителем. Несколько домов Камышовки купили под дачи, но дачники приезжают нечасто.
Зато родившиеся здесь старшая дочь пенсионерки Вера и младшая Валентина с мужем Сергеем приезжают из села Новоживотинного за 30 км чуть ли не каждый день.
Сестры давно исследуют генеалогическое древо своего рода, поэтому хорошо знают историю своей семьи и малой родины.
– Камышовка с ее единственной улицей – Дачной – наше родовое гнездо, – рассказала Зинаида Ветохина. – Ее основали в свое время мои далекие предки – одними из первых переселенцев стали три брата, один из которых, Павел, был моим прадедом. Его сын Панфил – моим дедом. Считай, во всех домах хутора жили наши родственники – дальние и близкие. Во времена СССР на хуторе было примерно 15 домов, около 110 жителей. С моим супругом Иваном Андреевичем, который недавно умер, мы прожили вместе 58 лет, нажили двух дочек, пятерых внуков и восьмерых правнуков.
Зять Зинаиды Ветохиной Сергей Ларин работает в Воронеже сутки через трое и частенько проведывает тещу на своей «Ниве». На городской легковушке весной или осенью в Камышовку не прорваться. Асфальт обрывается в 2,2 км от въезда на хутора, а если ехать в объезд, давая 40-километровый крюк через Перлевку, около 2 км надо ехать по грязи. Если ближе, через Чистую Поляну, есть опасность прямо перед Камышовкой свалиться вместе с машиной с размытой паводком дамбы между прудом и оврагом.
– Любая поездка сюда становится экстремальной, – отметил Сергей. – Дорогу зимой то чистят, то нет. Если что случится, то и «скорая» вряд ли сюда доберется. Газ проходит в 700 м от дома тещи, да только кто его сюда – в единственный жилой дом – потянет? Нам предлагают заплатить за это 1,5 млн рублей, но для нас такая сумма нереальна. Моя супруга работает воспитателем в садике, ее сестра Вера – почтальон, и таких денег нам вовек не собрать.
Военная история Камышовки по-своему необычна. В самом начале хуторка и сегодня стоит старенький, немного перестроенный домик. Его в конце ХIХ века поставил дед Панфил. В годы войны, летом-осенью 1942 года, здесь располагался фашистский штаб.
К тому времени на руках у матери Зинаиды Ивановны – Марфы Даниловны – осталось восемь детей. Ее муж Иван Панфилович пропал без вести под Ленинградом, успев написать в единственном письме супруге: «Стоим в болоте, если не убьют, то точно замерзнем…».
– Когда в Камышовку пришли немцы, они не выгнали нас из дому, а оставили жить в нем, правда, в той же комнате они разместили и свой штаб, даже в холода держали в ней свою лошадь, – вспомнила Зинаида Ивановна. – Там мы и жили бок о бок несколько месяцев. Помню, мама рассказывала, что два немца пришли какие-то продукты требовать с нее и, извиняясь, говорили: «Матка, мы не виноваты, это все Гитлер, будь он неладен». В самом конце 1942 года нас отправили в лагерь в Курбатово. Когда после разгрома фашистов под Сталинградом они удрали из Камышовки, мы вернулись в свой дом. Пока немцы были здесь, они со всей округи собирали чернозем и вывозили в Германию – такой земли, как здесь, нет больше нигде в Рамонском районе.
Раньше в хозяйстве Зинаиды Ветохиной были и коровы, и свиньи, и овцы, и кролики, и птица. Всю жизнь были и лошади, последнюю хозяин почему-то назвал Луной. Когда муж умер, Зинаиде Ивановне пришлось распрощаться со всей живностью. Коротать дни хозяйке помогают две кошки Оксана и Мурка, а также коротколапая собака Каштанка.
В сарае и сегодня стоят сани, искусно сделанные несколько лет назад Иваном Ветохиным. Сколько таких он смастерил для соседей – не сосчитать.
– Мой тесть почему-то всю жизнь обожал соек, – сообщил Сергей Ларин. – И когда его в гробу выносили из дома, на крышу откуда-то слетелось несколько этих птиц, провожая деда в последний путь.
– Мы по несколько раз в день уговариваем маму перебраться к нам в Новоживотинное, – горюет младшая дочь Зинаиды Ветохиной Валентина, – а она упирается – никуда, мол, не поеду. Сделали специально в доме решетки на окнах, с ними она спит спокойнее. Летом мы к ней часто приезжаем всем «выводком» – наши и Верины дети и внуки – набирается под 30 человек. Живем тут по несколько дней, матушку веселим. Но отсюда она ни ногой!
В саду Зинаиды Ветохиной растут яблони разных сортов. Иногда Зинаида Ивановна выйдет из дома, сорвет яблоко, пожует его и посетует: «Болеют что-то деревья! Лет тридцать назад такого не было».
Бывшие загоны для скота и клетки кроликов пустуют, зато на огороде активизировались кроты, для которых супруг Ветохиной когда-то смастерил кротоловку. Теперь процессом выведения кротов командует ее зять Сергей.
– Никуда не уеду, пока жива, – уверила Зинаида Ветохина корреспондентов РИА «Воронеж». – Пока я здесь, и хутор наш живет, а не будет меня – что станется с ним? Куда ж мы с Камышовкой сможем друг без друга, если всю жизнь прожили вместе бок о бок?
){kind=link}