Известный музыкант Сергей Манукян выступил в Рамони на фестивале Усадьба Jazz в субботу, 4 июля. В беседе с корреспондентами РИА «Воронеж» один из классиков советского джаза вспомнил детство и порассуждал о поп-музыке и шансоне.
– Как начинался ваш путь в джазе? Вас пленила музыка кого-то из легендарных американских исполнителей?
– У меня вообще такого не бывает – чтобы что-то пленило. Бывает интимный момент, когда попадаешь в музыку и больше из нее не выходишь. В детстве я слушал классическую музыку, знал ее наизусть. Так я постепенно входил в музыку. До сих пор из нее не вышел. Был случай, когда я слушал музыку по радио. В 7:30 я должен был быть в школе. И меня не нужно было будить, потому что в 6:45 по радио начинал играть джаз, и я вставал сам.
– Вы сегодня сказали, что не устали после выступления.
– Еще Чернышевский сказал, что смена занятий – это отдых. Вот я делал что-то, а потом сел и поиграл музыку. Потом еще чем-нибудь другим занялся - и отдохнул. Я убежден, что человек устает от безделья. Еще можно утомиться от труда, который тебе отвратителен, от вынужденного общения с кем-нибудь.
– Бывает ли, что нужно подстраиваться под требования организаторов концерта? Или вы всегда играете то, что интересно вам?
– Последний раз под начальством я был в 1984 году. После этого я сам себя отправляю в отпуск, выписываю суточные. Я даже больничный сам себе подписываю.
– Сегодня многие джазмены экспериментируют с этнической музыкой. Вы прошли этот этап?
– Я до сих пор пробую включать восточные мотивы в свою музыку. У меня есть цикл «Родные места». Под родными местами, кстати, я понимаю не то, где я родился. Это те страны и города, с которыми ты породнился по не зависящим от тебя причинам. Особенным городом для меня стал Архангельск – как так случилось, не знаю. К родным местам отнесу Северный Кавказ, Югославию, Шотландию, в которой живет моя дочь и внуки.
– Ваш фонд развития джазового искусства еще существует?
– Да, но он не прокачивает какие-то внушительные денежные суммы. У меня никогда не было спонсоров. Мой фонд – это я. Я покупаю книжки и раздаю их детям. Или даю бесплатно концерты для людей, которые плохо видят. Вот и весь мой фонд.
– Есть ли что-то, что вам было бы неприятно играть?
– Я играл все, что только можно. И вообще я не делю музыку на жанры. Я просто ее, всякую, играю. Бывает, конечно, классический джаз, блюз, современный мэйнстрим – но для меня нет разницы, что играть. Исполняю русские романсы, классическую музыку.
– То есть и шансон сыграть могли бы?
– На шансон только ленивый не катил бочки. Но я вам вот что скажу: я родился в очень консервативной семье. Мой папа был прокурором, он людей в тюрьму сажал. И я, будучи маленьким, спросил у него: «А можно как-то разом от преступников избавиться? Что тогда будет?». Отец ответил: «Каторжников нужно жалеть, надо молиться за них». А шансон как раз чаще всего посвящен тем людям, которые находятся в не очень хороших местах. Да, эту музыку можно играть лучше. Да, вся эта сфера могла бы быть немного культурнее. Но вы послушайте тексты американского кантри – наш шансон отдыхает. А попса, как по мне, самая правдивая музыка на свете. Она говорит, как мы сейчас живем. Джаз – сплошная выдумка. А попса и рок показывают правду. Мечты молодых о мощном мотоцикле и подобных вещах – так ведь все и есть. Другое дело, что знания языка большинству не хватает, чтобы сделать тексты интереснее. Но если такая музыка есть – значит, она кому-то нужна.
Справка РИА «Воронеж»
Сергей Макукян – один из лучших мультиинструменталистов России. В восьмидесятых выступал с ансамблем Александра Шишкина, играл в группе «Авиценна». Во время перестройки сотрудничал с Куинси Джонсом, Ричардом Элиотом, Фрэнком Заппой, Майклом Болтоном и другими именитыми американскими музыкантами.
– Как начинался ваш путь в джазе? Вас пленила музыка кого-то из легендарных американских исполнителей?
– У меня вообще такого не бывает – чтобы что-то пленило. Бывает интимный момент, когда попадаешь в музыку и больше из нее не выходишь. В детстве я слушал классическую музыку, знал ее наизусть. Так я постепенно входил в музыку. До сих пор из нее не вышел. Был случай, когда я слушал музыку по радио. В 7:30 я должен был быть в школе. И меня не нужно было будить, потому что в 6:45 по радио начинал играть джаз, и я вставал сам.
– Вы сегодня сказали, что не устали после выступления.
– Еще Чернышевский сказал, что смена занятий – это отдых. Вот я делал что-то, а потом сел и поиграл музыку. Потом еще чем-нибудь другим занялся - и отдохнул. Я убежден, что человек устает от безделья. Еще можно утомиться от труда, который тебе отвратителен, от вынужденного общения с кем-нибудь.
– Бывает ли, что нужно подстраиваться под требования организаторов концерта? Или вы всегда играете то, что интересно вам?
– Последний раз под начальством я был в 1984 году. После этого я сам себя отправляю в отпуск, выписываю суточные. Я даже больничный сам себе подписываю.
– Сегодня многие джазмены экспериментируют с этнической музыкой. Вы прошли этот этап?
– Я до сих пор пробую включать восточные мотивы в свою музыку. У меня есть цикл «Родные места». Под родными местами, кстати, я понимаю не то, где я родился. Это те страны и города, с которыми ты породнился по не зависящим от тебя причинам. Особенным городом для меня стал Архангельск – как так случилось, не знаю. К родным местам отнесу Северный Кавказ, Югославию, Шотландию, в которой живет моя дочь и внуки.
– Ваш фонд развития джазового искусства еще существует?
– Да, но он не прокачивает какие-то внушительные денежные суммы. У меня никогда не было спонсоров. Мой фонд – это я. Я покупаю книжки и раздаю их детям. Или даю бесплатно концерты для людей, которые плохо видят. Вот и весь мой фонд.
– Есть ли что-то, что вам было бы неприятно играть?
– Я играл все, что только можно. И вообще я не делю музыку на жанры. Я просто ее, всякую, играю. Бывает, конечно, классический джаз, блюз, современный мэйнстрим – но для меня нет разницы, что играть. Исполняю русские романсы, классическую музыку.
– То есть и шансон сыграть могли бы?
– На шансон только ленивый не катил бочки. Но я вам вот что скажу: я родился в очень консервативной семье. Мой папа был прокурором, он людей в тюрьму сажал. И я, будучи маленьким, спросил у него: «А можно как-то разом от преступников избавиться? Что тогда будет?». Отец ответил: «Каторжников нужно жалеть, надо молиться за них». А шансон как раз чаще всего посвящен тем людям, которые находятся в не очень хороших местах. Да, эту музыку можно играть лучше. Да, вся эта сфера могла бы быть немного культурнее. Но вы послушайте тексты американского кантри – наш шансон отдыхает. А попса, как по мне, самая правдивая музыка на свете. Она говорит, как мы сейчас живем. Джаз – сплошная выдумка. А попса и рок показывают правду. Мечты молодых о мощном мотоцикле и подобных вещах – так ведь все и есть. Другое дело, что знания языка большинству не хватает, чтобы сделать тексты интереснее. Но если такая музыка есть – значит, она кому-то нужна.
Справка РИА «Воронеж»
Сергей Макукян – один из лучших мультиинструменталистов России. В восьмидесятых выступал с ансамблем Александра Шишкина, играл в группе «Авиценна». Во время перестройки сотрудничал с Куинси Джонсом, Ричардом Элиотом, Фрэнком Заппой, Майклом Болтоном и другими именитыми американскими музыкантами.
Заметили ошибку? Выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter
){kind=link}