РИА «Воронеж» продолжает спецпроект, посвященный 100-летию уголовного розыска МВД России. Журналисты и эксперты рассказывают о самых громких воронежских преступлениях прошлого.
Когда в июле 2005 года в Поворино судили Александра Лошкова, почти все, кто его знал, говорили: приличный человек угодил за решетку из-за «съехавшего с катушек» подростка. Судья облсуда Петр Попов назначил мужчине 13 лет колонии строгого режима, и большинству это показалось «чрезмерным». О мальчишке-сироте, тело которого два года пролежало в выгребной яме, старались не думать. За его короткую жизнь парня предали, казалось, все кто мог. Митя воровал у приемных родителей деньги и кормил одноклассниц мороженым – за это его били. А он воровал снова – и покупал девчонкам кукол. Он пытался быть любимым и нужным – не получилось. Все закончилось трагедией.
Текст подготовлен на основе воспоминаний очевидцев и материалов уголовного дела. По этическим соображениям имена героев истории изменены.
Муки совести
Когда Мите было около четырех лет, его мать Светлана покончила с собой. После похорон отец Мити тоже совершил самоубийство. Говорят, супруги не выдержали мук совести: однажды в их доме во время бурных посиделок погиб человек. Произошла драка – одного из гостей вытащили на улицу и, бросив в стог сена, подожгли. Вину за преступление взял на себя брат Светланы. Его отправили по этапу.
После смерти родителей Митю взяла на попечение семья старшего брата отца – 35-летнего Александра. Соседям казалось – повезло. Дом главного инженера крупного сельхозпредприятия, депутата местного самоуправления Лошкова был «полной чашей». Мальчик с ходу стал называть опекунов мамой и папой. Пока был маленьким, хлопот новым родителям не доставлял. Александр сутками пропадал на работе, его супруга была занята хозяйством – ухаживала за скотиной и огромным огородом. Митя был одет, обут и сыт, только вот любви для тощего и малорослого мальчишки в этом доме не нашлось.
«Плакал и грозился себя убить»
В школу, которая располагалась в соседнем поселке, Митя пошел с радостью. Первые три года в его табеле об успеваемости были только пятерки и четверки.
– Ребят в нашей школе было немного, каждый ребенок как на ладони. Митю я помню добрым и покладистым, – рассказала первая учительница мальчика Марина Таринова. – Он был маленького роста, белобрысенький и очень шустрый. Когда стал постарше, учиться начал похуже. Однажды пришел с раной на ухе. Спросила, что случилось, а он объяснил, что «мамка оттаскала за тройку».
Потом все чаще стал приходить с синяками. Мы знали, что родители его наказывают за плохие оценки. И он стал бояться нас, потерял интерес к учебе. Митя делился со мной и вовсе странными вещами: дескать, опекуны часто попрекают его самоубийством родителей.
Учительница вспомнила, что однажды на 8 Марта Митя подарил всем девчонкам в классе красивых кукол. Позже выяснилось: деньги на подарки юный джентльмен украл у приемных родителей. Те, понятно, не оценили красивый жест и сильно выпороли мальчика.
– Он кормил девчонок мороженым, деньги, понятно, опять таскал из дома, – вздохнула Таринова.
По мнению учительницы, ребенку катастрофически не хватало душевного тепла, и он отчаянно его искал.
Классный руководитель пятого-шестого классов Татьяна Ракитина рисовала уже совсем другой образ Мити:
– Очень ранимый и болезненно реагирующий на любую критику ребенок. С ровесниками у него отношения не складывались, при малейших обидах начинал плакать и грозиться себя убить. А однажды замахнулся перочинным ножиком на девочку, которая не дала ему списать.
Трудный возраст
Через девять лет совместного проживания Митя и его приемные родители люто друг друга возненавидели. Вот как об этом написала в протоколе допроса его приемная мать Тамара Павловна: «Когда Митя закончил третий класс, то сразу «испортился». Стал грубить, воровать курить и даже выпивать. Стал попрекать нас домом его родителей, который мы продали. А тот стоял без присмотра, с разбитыми окнами… Он сказал как-то, что в 14 лет женится и приведет жену в наш дом. Мы будем жить в одной комнате, а они в другой…».
После смерти родителей Мити остались дом, три коровы, поросята, кое-какое имущество – все это опекуны действительно продали, а на вырученные деньги купили автомобиль «Таврия». Про имущество, оставшееся от родителей, мальчишке «пели» соседи, у которых он прятался после очередной порки. Митя озлобился и стал по-подростковому воевать с опекунами – воровать, грубить, прогуливать. Отчим воспитывал его оплеухами, затрещинами и матом.
В конце концов это надоело всем. Кроме того, в доме появился маленький ребенок – родная дочь Лошковых родила сына. Если раньше с племянником как-то мирились, то теперь он вызывал стойкую неприязнь. От мальчишки решили избавиться. Да и сам он заявил, что лучше в детдом, чем жизнь с такими опекунами. Рассчитывал, что казенный дом – на время, пока не выйдет из заключения брат матери. «Другой дядя» рисовался Мите добрым и понимающим, способным заменить настоящего отца.
План мести
Формальности уладили быстро. Лошков написал заявление о том, что материальное положение и здоровье не позволяют ему больше быть опекуном Мити. Комиссия по делам несовершеннолетних лишила Лошковых опекунских прав и отправила мальчишку в Борисоглебскую школу-интернат для детей-сирот.
Реальность быстро лишила Митю иллюзий. Одинокий, маленький (рост мальчика в 13 лет был всего 110 см) подросток в детдоме почувствовал себя еще хуже. Уже через пару месяцев он совершил свой первый побег. Потом была неудачная попытка его усыновить – женщина забрала его на короткое время, а потом вернула, как бракованный товар.
Парень бегал в родное село. Поначалу приемные родители давали ему кусок хлеба и пускали переночевать, а потом глава семейства заявил: «Хватит его приваживать, пусть возвращается и живет в интернате», – и захлопнул перед ним дверь. Мальчишка ходил то к соседу, то на сеновал, то в сад. Доброхоты подначивали его: «Родительский дом продали, а теперь куска хлеба от них не допросишься, обидели сироту». Подросток злился и вынашивал план мести.
«Машина – только начало»
Восемнадцатого июля 2002 года Александр Лошков пришел домой и с порога бросил жене: «Опять этот звереныш пожаловал, в сеннике видел его логово». А когда в два часа ночи полыхнул пожар в гараже, у него не было сомнений, чьих это рук дело. Когда к 5:00 пламя залили, от горбатого «Запорожца» и «Таврии», стоявших в гараже, остались лишь оплавившиеся остовы. Лошков пошел разбираться с племянником.
Никто не может достоверно рассказать, что же на самом деле произошло на том темном сеновале. На допросах Александр рассказывал, как зашел в сарай и увидел племянника с бутылкой самогона в руках. По словам мужчины, парень схватил косу и ударил ею Лошкова по ноге со словами: «Всех вас, Лошковых, изведу, машина – только начало!». Александр вспоминал, что вырвал косу и черенком ударил ребенка по голове. Говорил, что мальчишка захрипел, а он с ужасом выбежал из сарая.
Когда минуты через две Александр вернулся, парень затих. Мужчина затолкал тело в мешок из-под сахара, взвалил на плечо и потащил. Пройдя около полукилометра, остановился у колодца очистных сооружений, нашел кусок алюминиевой проволоки, примотал к ногам и шее племянника три силикатных кирпича и бросил тело в сточные воды.
Позже следствие установило, что ребенок умер не от удара, а захлебнувшись этими сточными водами.
«Все у него в порядке»
– В июле 2002 года из оздоровительного детского лагеря сбежал мальчишка-детдомовец – Дмитрий Лошков, – сообщил Игорь Жуков, работавший следователем Поворинской межрайонной прокуратуры. – Возбуждать уголовное дело не стали, пацан частенько бегал. Думали, помотается и вернется.
Два года ориентировка на Митю висела на досках объявлений и заборах Воронежской области. Представители Борисоглебской школы-интерната иногда звонили в милицию выяснить, нет ли новостей о беглеце. Но их не было.
Об исчезнувшем ребенке изредка вспоминали его бывшие соседи. Они спрашивали у его экс-опекунов, куда подевался племянник. Те отвечали: «Пишет письма, все у него в порядке». Памятуя о сожженной машине, соседи не слишком верили этому бодрому тону.
В начале осени 2002-го парни, собиравшие металлолом у очистных сооружений, заметили всплывший мешок, из которого торчали фрагменты тела. Они побежали за взрослыми, но когда привели их на место, мешка уже не было.
Сто домов да две улицы
Александр Бессмертнов в ту пору возглавлял уголовный розыск Поворинского ГОРВД.
– Поселок, где произошло несчастье, – это сто домов да две улицы, – рассказал он корреспонденту РИА «Воронеж». – Пили в этом поселке не то что через одного, а поголовно, особенно когда там закрылись две фермы. Я в 2002 году уезжал в Чечню служить, тогда в этом поселке было около 2 тыс. коров, а вернулся через полгода – остался один бычок. Поселок этот нам никогда хлопот особых не доставлял, максимум, что там могло произойти, – пьяный мордобой или заурядная кража. Убийство ребенка – это был вопиющий случай. К тому же совершил его один из немногих живущих там благополучных людей. Который, к слову, дважды избирался депутатом местного самоуправления.
– Толчок в расследовании этого дела дала трагическая история о пропаже из того же детдома мальчишки, чье тело отыскали недалеко от борисоглебского села Боганы. Началась масштабная проверка по всем отказным материалам о без вести пропавших интернатовцах области. Вот тогда для допроса и вызвали бывшего опекуна Дмитрия – Александра Лошкова, – вспомнил Игорь Жуков.
По словам следователя, до этого момента подозрений о причастности к исчезновению подростка Александру Лошкову никто не высказывал: слишком он был «положительным».
Александр Лошков, вызванный на разговор по поводу племянника 25 ноября 2004 года, сознался в его убийстве. В явке с повинной написал: «Замучила совесть».
– Помню, что после того признания мы пошли к начальнику милиции, он нам «выбил» трактор, и мы отправились доставать тело. Колодец был очень большим: диаметром 6 на 8 м, закрытый полусгнившими деревянными досками. Первым ковшом поддели доски, а второй зачерпнул жижу с останками ребенка, – рассказал Игорь Жуков.
Опознали мальчика по дерматиновым кроссовкам с надписью Adidas и спортивным штанам с детдомовской биркой.
Загубленная жизнь
Дело рассматривал областной суд, но все заседания проходили в Поворино – так было удобнее опрашивать свидетелей. Слез на этом процессе не было – лить их было некому. Потерпевшую сторону представлял только прокурор.
Среди присутствовавших нашлись те, кому было жаль погибшего ребенка, но в основном все сочувствовали обвиняемому. Дескать, сгоряча ударил парня, не по злому умыслу.
Судья Петр Попов 6 июля 2005 года приговорил Лошкова к 13 годам (ровно столько же, сколько прожил Митя) лишения свободы в колонии строгого режима. Александр Лошков попытался обжаловать приговор, посчитав его слишком суровым, но высшая судебная инстанция оставила его в силе.
По словам местных жителей, Лошков отсидел в Семилукской колонии строгого режима восемь лет и за хорошее поведение был освобожден условно-досрочно. Вернулся домой. Теперь, говорят, в поселке осталось чуть больше десяти домов. Работы там по-прежнему нет, а пить стали еще больше. О бедном сироте Мите Лошкове давно никто не помнит.
Редакция РИА «Воронеж» выражает благодарность сотрудникам архива областного суда за помощь в подготовке материала.
){kind=link}