РИА «Воронеж» продолжает рассказывать о последних жителях умирающих хуторов и деревень региона. Журналистов интересует, останутся эти населенные пункты на карте через 10−15 лет или исчезнут вместе со своими последними жителями. Очередной выпуск спецпроекта посвящен хутору Родники Острогожского района, где постоянно живут четыре человека.
Территориально Родники относятся к Болдыревскому сельскому поселению и от его центра – села Болдыревка – расположены примерно в 7 км. До хутора Яблочный доходит асфальт, до соседнего хутора Десятки в любое время года можно проехать по насыпной дороге, а дальше полтора километра до Родников среди полей крупного агрохолдинга идет обычная колея.
Здешний жирный чернозем становится практически непролазным весной-осенью, а также после проливных дождей. А потому проблема отсутствия дороги – главная на сегодня для немногочисленных хуторян.
Родники были образованы еще до революции переселенцами из соседнего Яблочного, а свое название они получили из-за того, что по краю хутора проходит заросший овраг, куда выходила часть дворов местных жителей. В конце огородов люди обычно копали склон в глубину на два-три штыка обычной лопаты, и из земли начинал бить родник.
Такие были здесь почти в каждом дворе, которых во времена СССР насчитывалось в Родниках примерно 32−35, а школы, магазина и медпункта тут никогда не было: все это находилось в соседних хуторах в 5−7 километрах.
– Зато у нас был мощный колхоз им. Жданова, позже ставший «Искрой», – рассказала корреспондентам РИА «Воронеж» старейшая хуторянка, 87-летняя Раиса Кузнецова, сын которой – Владимир – живет на соседнем хуторе Десятки и два-три раза в неделю навещает мать. – В годы войны в наших местах стояли и немцы, и мадьяры, они трижды выводили на расстрел маму Софью Ивановну из-за того, что мой старший брат Николай, будучи 12-летним мальчишкой, помогал партизанам. Но по каким-то причинам ее все же не расстреляли, она умерла через пару лет еще во время войны, а папа, Василий, погиб на фронте. В общем, я и три моих брата какое-то время жили в детдоме.
Раиса Васильевна около 40 лет проработала дояркой, каждый день вставала в 4 утра и торопилась за 2 километра на утреннюю дойку на ферму на краю Десяток. В ее домашнем архиве почетные грамоты и медали, а также главная награда – орден Трудового Красного Знамени.
Владимир часто навещает свою мать, летом добирается до нее на велосипеде, а зимой пешком или на лыжах.
– Мой отец Павел Лукьянович умер несколько лет назад, и с тех пор мама одна живет здесь. Одна из моих сестер приглашает ее переехать к ней в Воронеж, но куда маме с больными ногами на 5-й этаж залезать с деревенского простора? Правда, три зимы она уже проводит там, но по весне обязательно рвется сюда – в родной дом, – рассказал ее сын Владимир. – Конечно, никакой живности тут у мамы нет, огород ей мы с сестрами сажаем, ухаживаем за ним.
В 2000 году на хутор был проведен газ, и, несмотря на отсутствие хотя бы насыпной дороги, Родники и сегодня выглядят вполне цивилизованно. Правда, на единственной здешней улочке – Учительской – всего-то осталось порядка полутора десятков домов. Постоянно живут лишь в трех из них, а остальные используются под дачи.
Одного из дачников, приехавшего сюда из Воронежа, корреспонденты РИА «Воронеж» встретили возле его «родового гнезда» – домика, где жили отец и мать и где прошло его детство.
Александру Зарецкому 69 лет, родился здесь, после армии немного пожил на родном хуторе и отправился в Воронеж. Там прожил всю свою жизнь. На малой родине он сажает огород и летом часто приезжает сюда.
– Конечно, я давно стал горожанином, – рассказал Александр журналистам из Воронежа, – все равно меня постоянно тянет сюда, в родной хутор. Здесь дышится легче, чем в городе, и земля щедрая на урожай – чистый чернозем: оглоблю ткни – пустит корни!
Самого колоритного хуторянина – 74-летнего Михаила Уразова – соседи называют «учителем» из-за того, что около 20 лет он, будучи по образованию инженером-механиком (в свое время окончил воронежский СХИ), работал в школе соседнего села Мастюгино учителем черчения. Случилось даже так, что ему однажды пришлось принимать экзамен у 10-классника Владимира Кузнецова – он как раз и проводил журналистов РИА «Воронеж» к дому Уразова.
– Я тогда вообще ничего не знал по предмету, – вспомнил Владимир, – но Михаил Иванович задал мне такой вопрос, что я как-то сумел ответить на троечку. Помню об этом до сих пор.
Михаил Уразов – технарь до мозга костей, в его доме, оставшемся от родителей, масса всяких железяк, деталей автомобилей, комбайнов... И все это он рано или поздно пускает в дело.
Прямо возле двора у него стоит мини-трактор, который он собрал несколько десятков лет назад, но постоянно добавлял в его конструкцию что-то новое. Двигатель в нем от «Жигулей», ходовая – от сельхозмашины, раму сварил сам. На нем можно и пахать, и боронить, а теперь Михаил доделывает навесное оборудование, чтобы с обеих сторон его чудо-машины были ковши.
Смастерил хозяин и кротоловку – приспособление для того, чтобы максимально снизить поголовье этого зверька в округе. Но, конечно, самое главное из того, что Михаил сделал собственными руками, – многофункциональный тренажер по чертежу известного в России мануального терапевта. По виду – обычный тренажер с двумя блоками, на котором можно прокачивать все группы мышц, начиная от дельтовидных и заканчивая икроножными.
– Занимаюсь на нем каждый день, – рассказал Михаил, – делаю подходы на разные группы мышц по 20−30 упражнений. Если надо, меняю вес. После каждого подхода обязательно выпиваю глоток воды – в общем, все как в настоящем тренажерном зале. На тренажере можно выполнять более 60 видов различных упражнений, так что стараюсь держать себя в форме, несмотря на мои 74 года.
Примечательно, что когда дочь Михаила – Галина, режиссер, живущая в Москве, – приезжает в гости к отцу, то обязательно занимается на этом тренажере, во многом благодаря которому она избавилась от небольших проблем со спиной.
Михаил показал корреспондентам РИА «Воронеж», как он общается с железом. Например, для того, чтобы качать пресс с приличной нагрузкой, он фиксирует туловище в одном положении так: привязывает специальную веревку к водопроводной трубе в одной стороне комнаты, а потом при помощи специального приспособления цепляет ноги за канат тренажера, и необходимая нагрузка обеспечена! Для занятий на тренажере он использует специальный коврик, а иногда – фитбол.
Особого хозяйства у Михаила нет – огород, да и только. Зато на калитке забора его дома красуется написанное им от руки название хутора «Родники».
– У нас тут нет никакого указателя, – сетует он. – Тот, что я написал на калитке, – единственный, хочу на въезде поставить щит с названием. А то редко, но случается: люди заезжают и не знают, куда они попали.
Хотя куда тут еще попадешь, если единственная здешняя улица – Учительская – тянется через все Родники почти на километр.
– Раньше на ней жили порядка 15 учителей, работавших в разных школах района, – рассказал Михаил Уразов, – целые династии были, а теперь я единственный педагог тут остался, но все равно соседи улыбаются: «учитель с Учительской улицы».
Недалеко от Михаила живут его родственники-однофамильцы Уразовы. Владимиру 60 лет, Елене – 57. Хозяин всю жизнь строил газопроводы, объездил весь Союз, а его супруга – обычная домохозяйка.
Впрочем, чуть больше двух лет тому назад она серьезно увлеклась темой селекции домашней птицы, начала искать информацию в Интернете, читать специальные справочники и теперь стала профессионалом в этом деле.
Уразовы покупают птицу разных пород, скрещивают ее, получают потомство, оставляют самых крепких гусят с утятами – в общем, дело идет.
– Могу вам показать достаточно редкую вещь: трое гусят приняли к себе трех утят помоложе, опекают их, заботятся о своих сводных братьях, хотя в природе такое случается крайне редко. А у нас гусята заменили утятам родителей, – радуется Елена. – Всего у нас на подворье порядка 100 голов птицы различных пород. Нам бы дорогу сюда нормальную сделать – глядишь, может, и дома продаваться бы стали не для дач, а тем, кто любит чистый воздух, деревенскую жизнь и хотел бы осесть здесь.
И хотя большинство хуторян – люди относительно нестарые, вряд ли Родники протянут больше 15−20 лет.
){kind=link}