Орден за сбитый самолет. Житель Воронежской области – о том, как его дяди защищали родину

У жителя села Малые Алабухи 1-е Грибановского района Валентина Хлынина на фронт в Великую Отечественную войну ушли отец и четверо дядей: трое – по отцу, один – по матери. Вернулись только двое: отец, Андрей Хлынин, и его младший брат Иван.

Ранее РИА «Воронеж» писало о военном пути Андрея Хлынина. Теперь 83-летний Валентин Андреевич рассказал, как воевали остальные.

Петр Сурков и Михаил Хлынин

Родной брат матери Петр Сурков до войны нес срочную службу в Благовещенске в дивизии генерала Панфилова. В последнем письме к матери он сообщил, что их укомплектовали по штатам и отправили защищать Москву. Больше о нем ничего не известно. Несколько лет назад Валентин Хлынин выяснил, что Петра похоронили в Серпухове.

– Там стоит мемориал. Я ездил к нему на 9 Мая, чтобы возложить цветы и почтить память дяди, – отметил Валентин Хлынин.

О своем дяде Михаиле Хлынине, который тоже не вернулся с войны, Валентин знает только со слов отца:

– От него последнее письмо к матери пришло во время блокады Ленинграда. В нем Михаил, старший брат отца, упомянул, что их грузят на баржи и отправляют на Волховский фронт. Чтобы узнать подробнее, я написал в Подольск, в архив Министерства обороны. Мне начали задавать вопросы, на которые я не знал ответа: как называлась его воинская часть, какое он звание имел. Поэтому ничего нового узнать не смог.

Федор Хлынин

Федора, еще одного дядю со стороны отца, Валентин Хлынин помнит с детства. До войны он служил на Дальнем Востоке. Когда японцы устроили провокацию на Халхин-Голе, участвовал в разрешении военного конфликта. В 1941–1942 годах он состоял в бригаде по обезвреживанию японских диверсантов и шпионов. На фронт Федор Хлынин попал не сразу, хотя просился сам.

– Когда мне было четыре года, он приезжал с другом на побывку, – вспомнил Валентин Андреевич. – Они привезли с собой большую карту. Ее дали им специально, чтобы они смогли найти район, куда их назначили. Я ползал по ней и спрашивал, что тут, что там.

После Федора направили по заданию сначала в Березники, а потом в Борисоглебск.

– Мне отец рассказывал, что в Борисоглебске есть мемориал, на котором написана фамилия Федора, – поведал Валентин Хлынин. – Другой брат отца, Иван, объяснил: так получилось, потому что в 1943 году Федора оттуда взяли на фронт. Сначала на 1-й Белорусский, потом на Прибалтийский.

В 2012 году с Валентином Андреевичем связались поисковики – они обнаружили орден Отечественной войны II степени, принадлежавший старшему сержанту Федору Хлынину, и выяснили, где похоронен мужчина. Точнее, находка была сделана в лесном массиве в районе поселка Кремнево, в 20 км к западу от Калининграда, еще в 2005 году, но только через семь лет удалось установить ее владельца. В одном из интервью исполнительный директор поискового отряда «Совесть» Руслан Хисамов объяснил, что награду нашли с помощью металлоискателя в песчаном грунте на глубине 15–20 см. Поисковики тщательно обследовали то место, однако останков фронтовика не было.

Федор Хлынин погиб на другом конце Калининградской области, около поселка Корнево, в феврале 1945-го. В этом поселке и был похоронен.

Для вручения ордена Валентина Андреевича пригласили в Калининград в Дом офицеров.

– Когда поисковики спросили, приеду ли я за орденом, я сразу согласился, – вспомнил Валентин Хлынин. – Оказалось, что на церемонию передачи награды пригласили телевидение. Все мои знакомые видели меня в новостях.

Вместе с представителями поискового отряда Валентин Андреевич съездил в Корнево и возложил цветы к могиле дяди.

– В той братской могиле, кроме Федора, лежат еще 56 бойцов, – рассказал Валентин Хлынин. – Чтобы их похоронить, во время войны выкопали траншею, обложили досками с двух сторон и сверху засыпали землей.

Иван Хлынин

Федор воевал в одной армии с братом Иваном. Федор был пехотинцем, а Иван – воздушным стрелком. Иван Хлынин – кавалер орденов Славы всех трех степеней.

Его война началась в Ленинграде – попал туда на срочную службу в Красной армии из Москвы, где учился и работал отделочником. В Ленинграде Иван был наводчиком орудия в пулеметно-артиллерийском дивизионе.

«Была суббота, 21 июня, некоторых из нас на следующий день отпустили в увольнительную, – рассказывал Иван Хлынин племяннику. – Мы подготовили форму и легли спать. В четвертом часу утра прозвучала тревога. Мы оделись и побежали к орудиям. Нам эта тревога изначально показалась странной: обычно нас поднимали днем. Смотрим, а над Финским заливом низко мимо нас пролетели фашисты. Командир батареи позвонил в штаб, чтобы дали разрешение открыть огонь. За это его только обругали, ведь был приказ Иосифа Сталина не поддаваться на провокацию. За то, что открыли огонь, военные могли попасть под суд военного трибунала. Вскоре мы увидели, что немцы начали бомбить порт. Потом около 20 самолетов развернулись и тем же маршрутом полетели обратно. Тут командир не выдержал. Слух уже ходил, что война начнется со дня на день. Он понял, что этот момент настал. Тогда он скомандовал открыть огонь. Мы сбили пять «юнкерсов». Они упали в Финский залив. Не успели мы порадоваться, подъехала полуторка. Из нее вышли капитан НКВД и автоматчики. Нас всех арестовали и повезли в камеру предварительного заключения. Когда мы ехали, наш командир сказал нам: лучше пусть расстреляют его одного, ведь мы выполняли его приказ. На КПЗ мы просидели до 12 часов дня. Отпустили нас после того, как по радио выступил Вячеслав Молотов и сообщил, что гитлеровская Германия напала на нашу страну в четыре часа утра. Так началась моя военная служба. Позже нашего командира батареи наградили орденом Красной Звезды, а нас – медалью "За отвагу"».

– Поскольку Иван Егорович окончил семилетку в Малых Алабухах 1-х, его призвали учиться на политрука, – рассказал Валентин Андреевич. – Это было в 1943 году. За несколько месяцев учебы ему присвоили звание лейтенанта. Им он был недолго. На одной торжественной церемонии выступил командир и сказал, что в армии не хватает летчиков. Мой дядя подал рапорт на зачисление. По физической подготовке он прошел, его приняли в летное училище. При этом сняли лейтенантские погоны.

Но и летчиком Ивану Хлынину стать было не суждено. Не прошло и месяца, как пришел приказ, что не хватает стрелков-радистов.

– Наши заводы освоили выпуск бронированных штурмовиков Ил-2, которые начали легко сбивать немцы, – пояснил Валентин Хлынин. – Это происходило, потому что изначально разработчик Сергей Ильюшин сделал конструкцию на два места: летчика и стрелка-радиста. Но высокие начальники доложили Иосифу Сталину, что Ил-2 бронированный и стрелок вовсе не нужен. А немцы изучили все слабые места и узнали, с какой стороны штурмовики сбивать лучше. Появились большие потери. В итоге место стрелка вернули. Поэтому Ивана Егоровича мобилизовали на военный аэродром. Там их учили стрелять с воздуха.

По словам Валентина Хлынина, Иван Егорович научился стрелять хорошо. С конца 1943 года он летал с лейтенантом Юрием Чибисовым – вместе они совершили 42 боевых вылета. Потом Ивана посадили к молодому летчику Николаю Полагушину – у них было 98 совместных вылетов.

Свой орден Славы III степени Иван Хлынин получил за первый сбитый самолет. Тогда он летал вместе с Полагушиным.

«Мы возвращались с задания, – вспоминал Иван, – и на нас налетели немецкие «мессершмитты». Один прицепился к нам. Я отстреливался. В какой-то момент у меня заклинил пулемет. Фашист подумал, что патроны кончились, начал издеваться над нами. Подлетел близко к самолету. Улыбается и показывает жестом, что сейчас нас опрокинет в Финский залив, за что ему орден на грудь повесят. Меня это разозлило. Я уперся ногой в пулемет, рванул ленту, выдернул ее, заправил все, а стрелять не стал. Решил ближе зайти в хвост и с короткой дистанции сбить. Так фашист сам отправился в Финский залив. А я получил первый орден».

Когда Николай Полагушин попал в госпиталь, Ивана Хлынина посадили к другому летчику, молодому и не такому опытному, как предыдущие. И произошла трагедия.

«Нам штурман всегда указывал, каким маршрутом нужно уходить от немцев. А в этот раз мой новый напарник почему-то не послушал и решил прорваться напрямую, – рассказывал Иван Хлынин Валентину. – Под нами стали разрываться снаряды. Я летчику доложил это, сказал, чтобы он начал маневрировать, а он и меня не послушал – продолжил лететь по прямой. Так было несколько раз. Потом нас ударили в правое крыло. Самолет начал планировать над лесом. Я у него спросил, что делать, ведь стрелок-радист без разрешения летчика не имел права покинуть самолет. Территория незнакомая, если случайно приземлиться с парашютом у немцев, это то же самое, что попасть в плен, – пойдешь под трибунал. На мои вопросы, что делать, он молчал. В какой-то момент я решил действовать – отодвинул остекление кабины, сдвинул пулемет в сторону, сгруппировался в комочек и прыгнул. Понадеялся, что останусь жив. Так и получилось. Очнулся на земле в лесу, болело все тело. Метрах в 50 от себя увидел наш самолет, поковылял к нему. Когда залез в кабину, обнаружил, что летчик так и остался на месте. Ремни были оторваны, если бы он догадался открыть остекление, то его бы выкинуло оттуда. Мог бы тогда и выжить… Через несколько дней мне удалось выйти на лесную дорогу, и тут встретились польские машины. Когда подошел к одной из них, потерял сознание. Очнулся только через неделю в госпитале. Первое, что увидел, – надо мной стоит хирург. Он сказал, что мне повезло выжить после травм, которые я получил от падения».

Выздоровев, Иван Хлынин сражался до конца войны. В 1945 году его наградили орденом Славы II степени, а через год он получил орден Славы I степени.

После войны Иван Егорович пошел учиться в школу милиции. Оттуда его направили работать под Псков в должности участкового. Через некоторое время он, уже с семьей, вернулся в Ленинград, где устроился отделочником, как и до войны.

– Однажды меня послали в Ленинград в командировку. Я предварительно позвонил своему дяде Ивану, чтобы узнать, можно ли у него остановиться. На это он мне ответил, что через три-четыре дня пройдет слет их полка и мы на него поедем вместе. Так я познакомился с Героями Советского Союза: Юрием Чибисовым, Николаем Полагушиным, Алексеем Прохоровым, – поделился Валентин Андреевич.