У жителя села Малые Алабухи 1-ое Грибановского района Валентина Хлынина на фронт в Великую Отечественную войну ушли пять родственников: отец, трое его братьев и брат матери. Вернулись только двое, один из них – отец, Андрей Хлынин. В семейном архиве 83-летнего Валентина Хлынина хранятся уникальные военные снимки родителя.
О том, как котелок спас фронтовика от смерти, откуда у него взялась итальянская машина и что еще происходило с Андреем Хлыниным на войне, – в материале РИА «Воронеж».
Как «баре»
Андрей Хлынин попал на фронт осенью 1942 года. К этому времени он успел закончить посевную в родном селе. В колхозе он работал трактористом.
– Отца призвали в армию в ноябре. Его послали учиться под Сердобск, что в Пензенской области, в учебный батальон 229-й стрелковой бригады. Определили в роту истребителей танков. Вместе с ним в этот батальон попал его односельчанин Петр Афанасов, только в роту автоматчиков. Всегда, когда шли на полигон, они приветствовали друг друга, – рассказал Валентин Хлынин.
Все солдаты жили на берегу реки в землянках:
– Сначала шел накат из бревен, потом из камыша и земли. Посреди землянки топилась печка. Узкий вход закрывали брезентом. Отец вспоминал, что как-то один солдат пожаловался командиру, что условия плохие. На это он ему ответил: «Вы сейчас как баре живете, а на передовой в траншее будете. Там зимой согреться нечем».
В январе 1943 года 25-летнего Андрея Хлынина посадили в эшелон вместе с другими солдатами и отправили в Сталинград. До города они так и не доехали. Главнокомандующие перенаправили батальон в сторону Донецка. Весь этот путь солдаты шли пешком. Андрей Хлынин нес на себе 20-килограммовое противотанковое ружье, его напарник – снаряды.
Этот переход Андрей Егорович потом описывал сыну так: «Ближе к фронту мы услышали орудийные залпы. Нам дали приказ окопаться. Я вытащил саперную лопату, сделал окоп, лег в него. Выставил противотанковое ружье на ножках. Смотрю, а впереди нет никого. Только метрах в 300 стоят домики, крытые камышом. Оказалось, что между ними, за плетнем, скрывались немецкие танки. Все они были покрашены в белый цвет. Из-за этого их было не видно, да еще и снег порошил. Только пули свистели. Мой напарник увидел, что из угла дома мелькают огоньки. Он сказал, что это пулеметы. Он зарядил ПТР, выстрелил по этому плетню. Наступила тишина, которая длилась минут десять. А потом слышу очередь выше и левее меня. Немец попал в напарника. Нас засекли».
Фашист убил выстрелами товарища Андрея Хлынина, а самого его ранил в правую руку.
«Спустя некоторое время фашистские танки начали покидать укрытие. Один из них ехал прямо на меня. Он уже мог зацепить меня правой гусеницей. Я успел отодвинуться. Не знаю, сколько времени прошло, только я увидел, что ко мне приблизились два фашиста в касках. Они поняли, что я еще живой. Поэтому ударили два раза по голове по шапке прикладом. В тот момент я для себя решил, что в плен не сдамся – пусть лучше расстреляют. Но они еще немного постояли, поговорили и ушли. Видно, понадеялись, что замерзну. Ночью голову приподнял, смотрю, а немцы с факелами бегают от хаты к хате. Они камышовые крыши поджигали. Я подумал, что они издали меня не заметят. Встал и потихоньку пошел к своим», – рассказывал Андрей Хлынин.
Вскоре он услышал русскую речь. Разговаривали двое. Сначала они его не заметили, но Хлынин произнес: «Бог в помощь, мужики». Те схватились за автоматы. Один сказал: «Если бы мы тебя раньше увидели, то расстреляли бы. Подумали бы, что это немецкая разведка». Мужчины показали Хлынину проход в госпиталь для легкораненых, предупредили, что нужно идти по следам лейтенанта, который прошел до этого, потому что они везде установили мины.
Брошенная машина
В госпитале и выяснилось, что пули пробили Андрею Хлынину котелок, лежавший в вещмешке. Один из раненых предложил ему суп, тот попросил налить его в котелок, а там – две дырки. «Возможно, благодаря ему я жив остался», – предполагал Хлынин.
Хлынин – справа
Фронт был рядом с госпиталем. В госпитале кормили плохо – «в супе только полкартошки плавало», – поэтому, когда легкораненых отправили собрать там брошенные итальянцами провода связи, фронтовики в поисках еды зашли в деревню.
Около одного дома стояла женщина. Она пожаловалась, что когда в деревне были итальянцы, они сорвали у нее дверь. Мужчины починили ее, и хозяйка в благодарность дала им по три картошки. В этот момент подбежали ее дети. Видно было, что они и сами недоедали. Андрей Хлынин посмотрел на них и сказал товарищу, что больше «побираться» не пойдет.
«Когда шли обратно, увидел брошенные итальянские машины. Подошел к одной, а в ней ни бензина, ни воды. Посмотрел двигатель, он оказался мне знаком. Аккумуляторов в них не было. Они работали на магнето, как и тракторы. Сел в кабину, оказалось, что руль с правой стороны. Я обрадовался, что скорость в этой машине можно включать левой – правая же раненая была. Когда командир узнал, что я умею водить, мне на машинке напечатали права, расписались. Приклеили фото. Этот документ был у меня всю войну», – вспоминал Хлынин.
После Донецка он участвовал в освобождении Запорожья, Херсона, Николаева, Одессы, Молдавии.
Хлынин – крайний справа
Неврученные похоронки
В то время сыну Андрея Хлынина, Валентину, уже исполнилось шесть лет. Валентин Хлынин рассказал, что через их улицу по дороге на Уварово, которую алабухцы называли Большой, шли колонны военных машин. В свои годы Валентин уже знал их марки:
– Со стороны Грибановки ехали американские Chevrolet, наши ЗИСы, полуторки, а с обратной стороны – санитарные фургоны с ранеными. Они всегда останавливались, и к ним бежали наши женщины. Поскольку отец не писал с фронта, моя мать была среди них. Она доставала соленые огурцы, кринку молока, вареную картошку, яйца. Эти продукты мы несли солдатам вместе. Я знал, что раненых отправляли домой, чтобы они подлечились. А после того, как бойца вновь забирали на фронт, чаще всего он домой больше не возвращался.
В том бою, где ранили Андрея Хлынина, бок о бок с ним сражались земляки с Посевкина, Больших Алабухов, Грибановки, Борисоглебска.
Андрей Хлынин в 70-х
– Мать узнала, что почти все получили похоронки: «Погиб 9 февраля». Из нашего села такое известие не получили только двое: наша семья и родственники Петра Афанасова, который попал в стационарный госпиталь с ранением ноги. Позже, когда в архивах я искал информацию о брате отца Михаиле, нашел целую кучу неврученных похоронок. Среди них была и на Петра Ерофеевича – он погиб 20 мая 1943 года. Его тоже отправляли домой долечиться, а потом он снова вернулся на фронт.
После Молдавии рота, в которой воевал Андрей Хлынин, должна была двинуться в Румынию. Но их погрузили на баржи и направили по Дунаю в Венгрию. Там Андрей Егорович участвовал в освобождении Будапешта. За это его представили к медали, но он ее не получил. После Венгрии их перебросили в Австрию, там шли бои за Вену. В этой столице Андрей Хлынин еще ездил на итальянской машине. За годы войны она уже «износилась», поэтому командир предложил сдать ее, чтобы получить новую, трофейную – австрийскую.
Андрей Хлынин пересказывал сыну как напряженные, так и неожиданно радостные моменты военного времени: «Когда я уже был в звании младшего сержанта, мне дали задание привезти муку с элеватора. Наших солдат кормить было нечем. А элеватор как раз отбили у немцев. Мы поехали туда, нагрузили три машины муки. Радости не было предела. Когда захотели съездить еще раз, немцы уже отбили элеватор. Когда возвращались назад, из подворотни вышла свинья. Мы ее закабанили. Так вместо муки мясо привезли».
Позвал семью в Германию
После Вены часть, в которой воевал Андрей Хлынин, перебросили в Германию. Там ему пришлось демонтировать немецкий танковый завод.
Задачей Хлынина было вывозить из Германии металлорежущие станки, оборудование заводов – ему в машину все грузили, а он вез это на станцию. Там оборудование перегружали в вагоны и отвозили на Родину. Так прошел весь 1945 год. В 1946-м шоферам предложили заключить контракт на год, чтобы вывозить оборудование. Хлынин написал рапорт, что хочет вернуться домой.
«Наш зам по техчасти был родом из Воронежа. Он мне сказал, что в России голод, разруха, лучше остаться здесь. И предложил написать жене, чтобы она с детьми приехала ко мне», – сообщил сыну Андрей Хлынин.
Хлынин – посередине
Письмо, которое отец прислал жене, Валентин Хлынин помнит до сих пор:
– Мама, когда прочла его, сразу в слезы. Она восклицала: «Куда он нас зовет, там фашисты, нас поубивают всех!» Это письмо она показала моей бабушке, а та ей сказала, что, если Андрей там живет, значит, ничего такого там нет. Но мать потом подумала и все же написала, что не поедем.
После ответного письма отец отказался от контракта. Его демобилизовали в 1946 году. Он опять стал бригадиром тракторной бригады, потом шофером. Мирная жизнь продолжалась.
){kind=link}