РИА «Воронеж» продолжает рассказывать об умирающих хуторах Воронежской области. Журналистов интересует, останутся эти населенные пункты на карте через 10-15 лет или исчезнут вместе с последними жителями. В центре нового выпуска спецпроекта – село Марьевка Бутурлиновского района, где постоянно живут восемь человек.
Марьевка территориально относится к Березовскому сельскому поселению и находится примерно в 15 км от его центра – поселка Зеленый. Возле Марьевки располагается брошенный лет 15 назад громадный сад плодосовхоза площадью около 300 га.
Асфальт проложен от окраины райцентра до поселка Зеленый Гай. Там он обрывается, и путь почти в 2 км до первых домиков Марьевки в дождливую погоду можно преодолеть либо на вездеходе, либо на велосипеде.
– По-хорошему эти 2 км надо бы просыпать щебенкой, но в бюджете поселения денег в обрез, – рассказал глава Березовского сельского поселения Николай Дьяченков. – В селе сегодня нет беспомощных стариков, для которых, например, ежедневный приезд автолавки или «скорой» сюда был бы жизненно важен. Люди тут в основном немолодые, но у каждого есть либо машина, либо велосипед, и добраться им не проблема. Найти бы нам для плодосовхоза инвесторов, они бы дали и ему, и Марьевке вторую жизнь, и асфальт сюда протянули бы.
Точных данных об истории возникновения села нет. Скорее всего, его основали переселенцы из соседних деревень на рубеже XIX и XX веков. В годы СССР, когда тут жили порядка 600 человек, главными градообразующими предприятиями в окрестностях были рыбхоз, построенный в 1930-е годы, и заложенный в 1970-е плодсовхоз, где работали 95% жителей Марьевки.
Николай Манин, которому 61 год, как и многие его земляки, за свою жизнь успел поработать и в плодосовхозе, и в рыбхозе. Он был трактористом.
Напротив дома Манина вырыт колодец, которому около 80 лет. Вода в нем студеная, с меловым привкусом.
– Во времена СССР в селе были магазин, школа, говорят, даже на взгорке стояла церковь, – рассказал Николай. – Сейчас живу один в доме, построенном моим дедом Николаем Феоктистовым в 1914 году. Нет у меня ни птицы, ни скотины, зато братьев и сестер навалом. Женат никогда не был, детей тоже нет. Живу себе один как перст. Если что надо купить – сел на велик и через полчаса в Бутурлиновке.
Сосед Николая, 59-летний Александр Журавлев, – поклонник Владимира Высоцкого. Его фотографиями оклеены стены одной из комнат домика Журавлева. На шкафу висят изображения красавиц 1970-х годов. Их Александру привезли земляки, служившие в Германии.
Вместо бельевой веревки в комнате хозяина – свисающие с потолка и связанные между собой две ореховые лозинки типа коротких удилищ. На них мужчина сушит носки и полотенца.
– После армии я уезжал из дома, несколько лет работал в Воронеже, но все равно каждый день тянуло домой, – вспомнил Александр. – Жил там в общаге, комната в ней у меня осталась до сих пор – иногда, если холода и снегопады начинаются, приезжаю в Воронеж, живу там месяц-полтора, а деревенский дом на замок запираю. Да и соседи присмотрят, если что. В молодости немного поработал и в рыбхозе, и на питомнике – на питомнике платили побольше, зато когда был в рыбхозе, в холодильнике сазаны с карпами не переводились. Сейчас живу один, семьей так и не обзавелся, а теперь уже поздно это делать.
На стареньком домике Александра висит тарелка, которая ловит 906 каналов, но их просмотр затрудняют сильные здешние ветра.
В альбоме хозяина масса архивных фотографий Марьевки и ее жителей 1960-1970-х годов. На снимках соседи Александра, ближние и дальние родственники. Есть даже фото с похорон бабушки и внучки, угоревших от печки.
– Лет через 15 от Марьевки ничего не останется вообще, – уверен Журавлев. – У нас брошенных домов полтора десятка, а дачников, приезжающих на лето, единицы.
Почти с каждой точки села сегодня можно увидеть две пятиметровые сторожевые башни, которые недавно установило на берегу пруда руководство рыбхоза. Это сделано для того, чтобы предотвратить хищение карпов и толстолобиков. Такая башня стоит и в примыкающем к пруду огороде братьев Титовых.
Когда корреспонденты РИА «Воронеж» зашли к ним, 59-летний Василий и 51-летний Михаил строили сарай из старых дубовых бревен. Братья – мастера на все руки, много помотались по стране, работали на различных производствах.
Василий жил в Воронеже и в Набережных Челнах, Михаил – в Воронеже и Донецке. Первым в старый родительский дом дохаживать мать с отцом – Анну Ильиничну и Анисима Ивановича – в 2002 году приехал Василий. В 2010-м здесь осел и Михаил.
Титов-младший подслеповат. С ним произошел несчастный случай: когда он пилил дрова, сучок отскочил в глаз. Этим глазом Михаил не видит. Инвалидности у него нет, живут братья на пенсию по инвалидности Василия. Михаил же немного подрабатывает по окрестным селам и деревням – кому огород вскопает, кому в доме проводку кинет.
Василий в свое время много пил, но в последние восемь лет завязал. А Михаил нет-нет да и пригубит что-нибудь горячительное.
Обязанности по дому у них разные. Михаил встает в 4:00 и готовит еду для себя и брата, кормит двух поросят и птицу. Василий встает в 7:00, прибирает в доме (который выглядит вполне ухоженным) и идет на огород – дела там всегда найдутся.
– Раньше в селе было весело, – вспоминает Василий. – Народу много, детишки, гармошка в каждом дворе играла. В 1960-х годах у нас несколько семей староверов жило. Фамилию уже не помню, но старики солидные, степенные были. Ни с кем особо не общались. На нашем сельском кладбище их могилы сразу заметны будут – там и крестики особые стоят, и деревянным треугольником надгробья накрыты.
Дом, где сегодня живут братья, в свое время ставил их дед. В доме стоит необычный угловой шкафчик с резными дверцами, напоминающими оконные ставни.
– У нас тут один гостил из Воронежа – так выпил граммов 200, повернулся к нему и молиться начал – спьяну подумал, что там, в углу, икона в таком диковинном окладе, – рассказал Михаил. – А иконы у нас в углу напротив – совсем старые, остались еще от родителей.
Владимир Штанько стал марьевцем восемь лет назад – сразу после того как вернулся в родную Бутурлиновку из колонии. В 40 лет мужчина купил себе в селе небольшой домишко.
– Я нынче работаю в Бутурлиновке автомехаником, кручу колеса КАМАЗам, но добираться туда и обратно – целая проблема. Утром отсюда еще можно уехать автобусом, который ходит из Зеленого Гая, а из Бутурлиновки последний уходит обратно, когда я еще работаю. Вот и выкручиваюсь как могу. Велосипеда у меня нет, таксисты за эти 6 км берут 130 рублей, хоть пешком ходи. Так никаких ног не хватит! – посетовал Штанько.
Владимир – пожалуй, единственный житель села, который, скорее всего, рано или поздно из него уедет. Остальные, похоже, навсегда осели на полоске земли, зажатой между брошенным садом и рыбхозом.
){kind=link}