«Цены повышают, а зарплаты – нет», - сетовал мой собеседник. Однако, как известно, одна из причин инфляции заключается в повышении зарплат. Точнее, эти явления взаимосвязаны. По какой-то причине возникает несоответствие экономических ожиданий, основанных на имеющихся денежных запасах, реальному уровню производительности труда, выражающемуся в объеме создаваемых товаров и услуг. Проще говоря, «хотим больше, а работаем меньше». Власть, которая сама почти ничего не производит, а только распределяет ресурсы, способна лишь в какой-то степени сгладить диспропорции. Образно говоря, не допустить смерти пациента ни от перепоя, ни от недопоя.
Но представьте ситуацию, когда распределять уже нечего, кроме продукции печатного станка. Один из выходов – воздвигать баррикады. Массы вовлекаются в совершение революций с надеждами на лучшую жизнь. Но смысл этих потрясений сводится к противоположному – «легитимации» ухудшения жизненных условий, когда экономические ожидания приводятся в соответствие со скромными возможностями самой экономики, а спросить за это уже не с кого. Правда, остается моральное удовлетворение: «Ура, мы свергнули этих жуликов и воров!»
Есть ли другой выход? На уровне перераспределения материальных ресурсов, наверное, уже нет. Как отмечалось на недавнем «Гайдаровском форуме», если нефть подешевеет до $80, может последовать отрицательный рост ВВП. Но нарождающаяся и у нас в стране «экономика знаний» позволяет регулировать ситуацию путем перераспределения не только материальных, но и интеллектуальных ресурсов. При неблагоприятной экономической конъюнктуре остается надежда на то, что стимулирование инновационных очагов увенчается успехом и позволит избежать снижения жизненного уровня людей.
Хотя в том, что содержит возможности, кроются и опасности. Вот здесь и вспоминается жалоба таксиста на то, что отданная им в ремонт коробка-автомат с его минивэна Seat, несмотря на трату «кучи» денег, вернулась из мастерской еще более дефектной. Так и технотронная экономика - в отличие от сырьевой «механической коробки» - более сложна, непредсказуема, требует большей самостоятельности хозяйствующих субъектов и хуже поддается регулированию. Можно вложить миллиарды, а получить нано-эффект. А, можно, и наоборот.
Учитывая то, что бюджет развития составляет менее трети областной казны (из-за высокой социальной нагрузки), оказывать господдержку высоко рискованному инновационному сектору не означает идти ва-банк. Именно стремлением оптимально распределить не только материальные, но и интеллектуальные ресурсы продиктована разработка Прогноза научно-технологического развития Воронежской области до 2030 года, инициированная облправительством. На основе анализа глобальных и федеральных тенденций и имеющегося интеллектуального потенциала экспертами выработаны ключевые направления научно-технологической политики в регионе (развитие процессов кластеризации, государственно-частного партнерства, кадрового обеспечения инновационной деятельности и т.д.).
Но есть одна маленькая проблема: интеллектуальные ресурсы, другими словами, человеческий капитал – это люди не только образованные и креативные, но еще и с хорошим настроением. Замечено, что в некоторых организациях компьютеры «зависают» чаще, когда сотрудники ругаются на сисадмина. Инновационная экономика и социальный протест плохо совместимы, поскольку последний усиливает внутреннее ощущение нестабильности, которому, надо признаться, и без того есть отчего возникнуть. И повышают общесистемный риск провала высокотехнологичных старт-апов.
В нашем же регионе немало популистов, которые не только ждут малейших реальных поводов, чтобы поднять протестную волну (повышения цен на услуги ЖКХ, платы за проезд в общественном транспорте и т.д.), но еще и придумывают фиктивные («Культурный фронт» против «Воронежского пульса»).
Хотя «структурная перестройка экономики», о которой так много говорится в экспертных кругах, - это выбор не только власти, но всех нас. Например, можно - в удаленном доступе - самостоятельно изучать то, что пока мало преподается в наших вузовских аудиториях (альтернативная энергетика, биоинформатика, нанотехнологии). А можно – вместо посещения лекций - «майданить» в соцсетях.
Но представьте ситуацию, когда распределять уже нечего, кроме продукции печатного станка. Один из выходов – воздвигать баррикады. Массы вовлекаются в совершение революций с надеждами на лучшую жизнь. Но смысл этих потрясений сводится к противоположному – «легитимации» ухудшения жизненных условий, когда экономические ожидания приводятся в соответствие со скромными возможностями самой экономики, а спросить за это уже не с кого. Правда, остается моральное удовлетворение: «Ура, мы свергнули этих жуликов и воров!»
Есть ли другой выход? На уровне перераспределения материальных ресурсов, наверное, уже нет. Как отмечалось на недавнем «Гайдаровском форуме», если нефть подешевеет до $80, может последовать отрицательный рост ВВП. Но нарождающаяся и у нас в стране «экономика знаний» позволяет регулировать ситуацию путем перераспределения не только материальных, но и интеллектуальных ресурсов. При неблагоприятной экономической конъюнктуре остается надежда на то, что стимулирование инновационных очагов увенчается успехом и позволит избежать снижения жизненного уровня людей.
Хотя в том, что содержит возможности, кроются и опасности. Вот здесь и вспоминается жалоба таксиста на то, что отданная им в ремонт коробка-автомат с его минивэна Seat, несмотря на трату «кучи» денег, вернулась из мастерской еще более дефектной. Так и технотронная экономика - в отличие от сырьевой «механической коробки» - более сложна, непредсказуема, требует большей самостоятельности хозяйствующих субъектов и хуже поддается регулированию. Можно вложить миллиарды, а получить нано-эффект. А, можно, и наоборот.
Учитывая то, что бюджет развития составляет менее трети областной казны (из-за высокой социальной нагрузки), оказывать господдержку высоко рискованному инновационному сектору не означает идти ва-банк. Именно стремлением оптимально распределить не только материальные, но и интеллектуальные ресурсы продиктована разработка Прогноза научно-технологического развития Воронежской области до 2030 года, инициированная облправительством. На основе анализа глобальных и федеральных тенденций и имеющегося интеллектуального потенциала экспертами выработаны ключевые направления научно-технологической политики в регионе (развитие процессов кластеризации, государственно-частного партнерства, кадрового обеспечения инновационной деятельности и т.д.).
Но есть одна маленькая проблема: интеллектуальные ресурсы, другими словами, человеческий капитал – это люди не только образованные и креативные, но еще и с хорошим настроением. Замечено, что в некоторых организациях компьютеры «зависают» чаще, когда сотрудники ругаются на сисадмина. Инновационная экономика и социальный протест плохо совместимы, поскольку последний усиливает внутреннее ощущение нестабильности, которому, надо признаться, и без того есть отчего возникнуть. И повышают общесистемный риск провала высокотехнологичных старт-апов.
В нашем же регионе немало популистов, которые не только ждут малейших реальных поводов, чтобы поднять протестную волну (повышения цен на услуги ЖКХ, платы за проезд в общественном транспорте и т.д.), но еще и придумывают фиктивные («Культурный фронт» против «Воронежского пульса»).
Хотя «структурная перестройка экономики», о которой так много говорится в экспертных кругах, - это выбор не только власти, но всех нас. Например, можно - в удаленном доступе - самостоятельно изучать то, что пока мало преподается в наших вузовских аудиториях (альтернативная энергетика, биоинформатика, нанотехнологии). А можно – вместо посещения лекций - «майданить» в соцсетях.
Заметили ошибку? Выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter
