, Воронеж
  • 8796

Антрополог Елена Сударикова в Воронеже: «Вечная жизнь возможна, но она вам не понравится»

От чего зависит интеллект, почему мы стареем и возможно ли бессмертие
Антрополог Елена Сударикова в Воронеже: «Вечная жизнь возможна, но она вам не понравится» Антрополог Елена Сударикова в Воронеже: «Вечная жизнь возможна, но она вам не понравится»
РИА Воронеж Текст — , фото — Виталий Грасс

Известный популяризатор науки, антрополог, старший научный сотрудник Государственного Дарвиновского музея в Москве Елена Сударикова приехала в Воронеж с открытыми лекциями в рамках Фестиваля науки «Кстати», организованного Информационным центром по атомной энергии (ИЦАЭ) Воронежа при поддержке Госкорпорации «Росатом». Корреспондент РИА «Воронеж» выяснила у антрополога, существует ли ген агрессивности, почему мозг людей уменьшается, значит ли это, что человечество глупеет, и почему не каждый из нас согласился бы на вечную жизнь.

 – Говорят, что за последние 40 тыс. лет мозг людей значительно уменьшился. Так ли это и означает ли данный процесс, что мы постепенно глупеем?

– Это правда, мозг людей уменьшился за это время, но я не могу сказать, что значительно – всего на 50 – 100 мл. На счет того, почему это происходит и к чему приведет, есть разные версии. Однако сейчас основной является теория о том, что мы не глупеем, скорее, у нас в головах происходит своего рода «эволюция процессоров». Устройство мозга становится более компактным, при этом сохраняются все его функции.

Вообще исследования показывают, что человеческий интеллект не имеет какой-то особой связи с объемом мозга или размером головы, так что волноваться пока не стоит.

 – А от чего тогда зависит наш интеллект?

– От количества извилин. Чем их больше, тем обширнее площадь новой коры головного мозга, а значит, тем более сложные и разнообразные задачи человек может решать. Хорошая новость состоит в том, что количество извилин не предопределено генетически, оно увеличивается, когда мы учимся чему-то новому или занимаемся какой-то деятельностью. При этом отдел мозга, в котором их число будет расти, зависит от того, какие конкретно интеллектуальные задачи решает человек. Например, если некто с детства изучает несколько языков, то со временем у него образуется больше извилин в височных долях мозга, так как именно эти участки отвечают за различные речевые навыки. И, после того как этот человек проживет долгую и счастливую жизнь и скончается, завещав свои органы науке, можно будет взять в руки банку с его мозгом и по извилинам довольно достоверно определить, что при жизни он был полиглотом или специалистом по языкам.

Именно поэтому школьная программа устроена так, как устроена, и дети учат множество самых разных предметов. В юном возрасте извилины очень активно закладываются, и этим надо пользоваться. Поэтому, даже если ребенок уже точно решил, что станет лингвистом, есть смысл все-таки учить физику и математику, потому что сами эти знания ему, может, и не понадобятся, а вот дополнительные извилины во многих отделах мозга – очень даже.

 – То есть никакие извилины в нашем мозгу не заложены с рождения?

– Ну почему же. Мы рождаемся с неким набором крупных извилин. Каждая из них дает человеку возможность обучиться какому-то базовому навыку. Например – ориентироваться в пространстве. Но наличие врожденной извилины, отвечающей за способность освоить определенный навык, не всегда означает, что человек им совершенно точно овладеет. Это прекрасно иллюстрирует феномен детей «Маугли». У каждого из нас есть врожденная извилина, которая дает нам возможность овладеть речью. Но если в раннем возрасте с малышом никто не разговаривал, он в принципе особо не слышал человеческую речь, то мозг не сформируется должным образом и человек уже никогда не сможет освоить язык в полной мере.

А если с ребенком или даже просто неподалеку от него кто-то болтает, этого достаточно, чтобы речевые центры его мозга активно развивались, и уже к 1 – 3 годам малыш сам начал активно общаться с людьми и как-то с ними взаимодействовать.

 – В одном из своих научно-популярных видео вы упоминали, что большая часть нашей ДНК ничего не определяет и вообще не работает, а просто лежит мертвым грузом внутри клеток. Но зачем нужно столько лишнего генетического материала?

– Да, это действительно так, около 90% нашей ДНК «мусорное», оно не работает. Но эти гены совсем не лишние. Они защищают нас от вредных мутаций. Мутации в нашем геноме происходят постоянно. И, если какая-то из них окажется вредоносной, это может очень сильно ударить по организму. А поскольку неактивных участков генома у нас очень много, то значительная часть мутаций накапливается там, не затрагивая активную часть. То есть внутри нас есть такие огромные «антресоли», на которых, теоретически, могут завестись монстрики и барабашки, но мы никогда об этом не узнаем, так как сами мы там не бываем, а чудовища не смогут пробраться к нам, потому что не способны вылезти из-под старых лыж, велосипедов и елочных игрушек.

Благодаря такому большому объему «мусорной» ДНК у нас, например, так редко бывает рак, а не будь ее, эта болезнь настигала бы человека гораздо чаще.

 – Я слышала, что есть ген, который делает своего носителя очень агрессивным. Так ли это и насколько сильно гены определяют наше поведение и судьбу?

– Поведение человека редко зависит от одного гена. Чаще всего это комплексная структура, которая сильно дорабатывается средой. Но ген, который делает своего носителя агрессивнее, действительно есть, и его удалось выделить. Его еще часто называют «ген воина».

Он кодирует вещество, которое нужно для того, чтобы защитная реакция «бей или беги», которой мы отвечаем на стресс, постепенно затихала. Вспыхнул, прогорел, успокоился. Так это происходит у обычных людей. Но у тех, кто получил определенную мутацию в этом гене, реакция на стресс довольно легко может перейти в затяжную фазу, вызвать состояние аффекта.

Если у человека есть этот ген, то он становится очень вспыльчивым и плохо умеет останавливаться в своем гневе. Но это не значит, что он в принципе не может себя контролировать и обязан быть агрессивным. Наша мотивация во многом является определяющим фактором. Если у человека есть желание вести себя социально приемлемо и быть дружелюбным, он сможет это сделать. Просто в данном случае ему, скорее всего, придется работать над собой систематически и ежедневно.

 – Ученые говорят, что по природе своей человек должен жить около 40 лет. Почему же мы сейчас живем так долго?

– Действительно, есть закономерность, определяющая средний срок жизни для животного какого-то размера и какого-то обмена веществ. Она утверждает, что существо ростом с нас и весом 60 – 80 кг, должно жить 35 – 45 лет. Но эта закономерность верна для условий дикой природы, где на животных охотятся хищники, их активно поедают паразиты и уничтожают болезни. Человек из всего этого практически выключен. Это и обеспечивает длинную жизнь.

Если животным создать те же условия, они тоже начинают «бить рекорды долголетия». Обезьяны, которые в природе живут до 35 лет, в лаборатории, при хорошем питании, лечении и уходе, могут дотянуть до 50.

Более того, я скажу, что 80−90 лет жизни, которые мы в среднем имеем сейчас, это далеко не предел для человека. Если условия жизни станут еще лучше, то люди в целом смогут доживать и до 120. Но крайне сомнительно, что мы сможем когда-нибудь дойти до планки, скажем, 150. Как я уже рассказывала выше, в наших генах со временем накапливаются ошибки. К 150 годам их станет так много, что мусорный геном больше не сможет активно «брать их на себя», плюс наблюдается естественный износ тканей, так что сохранить здоровье, да и жизнь в целом к этому возрасту будет довольно непросто.

 – То есть вечная жизнь невозможна, даже теоретически?

– Ну почему же. Очень даже возможна. Более того, в определенном смысле она существует. У бактерий. Если это одноклеточное не убить, то само оно не умрет. Но не думаю, что нам бы понравился тот способ, которым они этого достигают. Мы, люди, своей жизнью называем личность, опыт и желания. И вечную жизнь мы хотим для того, чтобы продолжать накапливать этот опыт и желать эти желания. У бактерий такого нет. Они не умирают, а просто делятся пополам, но каждая из получившихся клеток ничего не помнит и не знает о том, что когда-то была частью другого организма. Лично я бы не хотела поделиться пополам, чтобы получились две новые и свежие меня, но безо всякой памяти, которые понятия не имеют, кто моя мама, как зовут мою первую любовь, где я училась...Это просто будут две совершенно новенькие девочки. И ни в одной из них меня как личности уже не будет. Получается, технически я не умерла, но фактически – исчезла. Вы бы хотели такое бессмертие? Лично я не очень.

Заметили ошибку? Выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter
Читайте наши новости в Telegram, «ВКонтакте» и «Одноклассниках».
Главное на сайте
Сообщить об ошибке

Этот фрагмент текста содержит ошибку:
Выделите фрагмент текста с ошибкой и нажмите Ctrl + Enter!
Добавить комментарий для автора: