Заброшенные хутора: как пустеют воронежские деревни. Заводской

РИА «Воронеж» продолжает рассказывать о последних жителях умирающих хуторов и деревень Воронежской области. Журналистов интересует, сохранятся ли эти населенные пункты на карте региона или исчезнут через несколько лет с последними стариками. Корреспонденты РИА «Воронеж» отправились в поселок Заводской Бобровского района, где официально зарегистрирован один человек. Он живет здесь со своей подругой из Воронежа.

 

Заводской относится к Семено-Александровскому сельскому поселению и находится в 12 км от асфальта. Корреспонденты РИА «Воронеж» не сразу добрались до Заводского даже по схеме, нарисованной главой поселения Максимом Овсянниковым. Журналисты проплутали 1,5 часа по пустынным лесным дорогам.

В Заводском нет магазина, сотовая связь доступна не везде, интернет ловит с трудом. Асфальта нет, а зимой дорогу заметает снегом.

Сегодня в Заводском около 20 жилых домов, и почти все они – дачи москвичей, воронежцев и бобровцев.

Случайных людей в Заводском нет, ведь сегодняшние дачники – потомки стариков, живших здесь в разные годы. Так что в поселке всего два брошенных дома. Хозяева остальных приезжают сюда в теплое время года, чтобы отдохнуть на реке Битюг. Она протекает по краю поселка.

Постоянно здесь проживают пара 63-летних пенсионеров – Сергей Вощенков и Людмила Лупина. Они познакомились в Заводском и вместе с 2010 года.

 

Людмила родом из Воронежа, где провела почти всю жизнь. Долгие годы работала инструктором по спорту в «Локомотиве». У женщины в Воронеже дочь и внучка, первокурсница вуза.

Появление Людмилы в Заводском связано с личной трагедией. Ее сына Игоря в восьмилетнем возрасте сбил грузовик на тротуаре на улице Димитрова в Воронеже. Мальчик был в коме несколько недель, перенес множество операций. Вроде бы оправился, но голова сильно болела, и парень прожил всего до 25 лет.

Мужа Людмила давно похоронила. Когда бывший коллега по работе предложил ей купить домик в Заводском, женщина долго не раздумывала.

 

– После смерти сына у меня обнаружилась куча болячек, а когда я приехала сюда, то мне сразу стало легче. Давление пришло в норму, боли прекратились. И я поняла – это судьба, – объясняет пенсионерка.

 

До Людмилы в Заводском постоянно жил в течение трех лет только Сергей Вощенков.

– Как-то на улице он спросил меня, не страшно ли будет мне тут одной: все-таки дачники не всегда бывают рядом, а зимой тут никого. Так слово за слово мы и познакомились, и вот уже шесть лет живем вместе, – рассказывает Людмила.

 

Сергей отказался говорить о своей прежней жизни, до приезда в Заводской. Сказал только, что у него остались жена и дети. Жил в Ростовской области, увидел в газете объявление, что продается домик «для охотника и рыбака». С 2007 года успел облазить все здешние леса и протоки Битюга. Уезжать не собирается.

 

Рядом с Сергеем Людмиле спокойно. Он – мастер на все руки.

– Мой хозяин непьющий, рукастый, что ж мне еще надо на старости лет? – говорит Людмила.

 

– Раньше мы держали коз, но сейчас остались лишь куры да огород. Может быть, заведем бычков. У нас тут куницы курочек душат, лисы по огородам бегают, бывает, кабаны заглядывают, – сетует Людмила.

Сергей занимается 20 ульями, так что мед у пенсионеров свой.

 

Сергей во дворе на стене создал мини-музей здешнего крестьянского быта. Тут безмен XIX века, керосиновая лампа и много других предметов быта, которыми пользовались жители Заводского.

 

– В моем домашнем музейчике висит физическая карта мира. Сейчас весь мир для меня – это наш Заводской. Это мой дом, Людмила, которая вяжет мне носки из шерсти. Распускает свои старые немодные кофточки и вяжет. Я говорю: «Купить же проще!». А она все делает по-своему. Уйдет в лес за грибами «на час», а сама ходит полдня. Позвонить ей не могу – телефон не ловит. Волнуюсь. Зато приходит домой с ведром маслят.

 

Историю Заводского лучше всего знает семейная пара пенсионеров-москвичей. Александр и Татьяна Суховерховы почти 40 лет приезжают в поселок на лето. 

 

За эти годы Александр снял небольшой фильм о буднях поселка.

Татьяна хоть и родилась в Москве, имеет здешние корни. Ее бабушка, Марфа Попова, прожила в Заводском 103 года.

 

Марфа Попова с дочерьми Александрой, Марией и Еленой

Марфа Петровна умерла в 2005 году. Именно с того времени и до 2007 года (до появления в Заводском Сергея Вощенкова) постоянных жителей в поселке не было.

– Каждое лето меня привозили сюда к бабушке. Сейчас ее пустой домик находится через дорогу от нашего, – говорит Татьяна.

 

Дом Марфы Петровны

По словам Татьяны, поселок Заводской появился в начале ХХ века благодаря спиртзаводу. Его построили здесь, на берегу Битюга, в годы столыпинских реформ. На идеально-чистой в те годы речной воде делали спирт. На заводе работали люди, свезенные из окрестных деревень. Именно потому Заводской стал поселком, то есть местом, заполненным переселенным людом.

После революции 1917 года спиртзавод закрылся. Сейчас на месте производства ничего не сохранилось.

В годы СССР в Заводском было около 100 дворов. 

 

Поселок стал пустеть в 1990-е – не было асфальта, школу и медпункт давно закрыли.

 

– Иногда мы голышом купаемся на Битюге – такое тут безлюдье, – признается Александр Суховерхов. – Иной раз только байдарочники мимо пройдут – и опять никого. Как-то со мной тут казус случился: со знакомыми мы выпили немного вина на берегу, и срочно понадобилось съездить домой за 400 м, что-то взять. Я в плавках прыгнул в чужую машину и рванул по песку. И вдруг – как мираж – навстречу из леса выезжает милицейская машина. Откуда она тут оказалась? Я опешил – в чужой машине, в одних плавках и чуть навеселе. Остановили меня, спросили, кто я, к кому приехал. Я сказал, что живу на своей даче. На том спокойно и расстались. В Москве мне никто не верит, считают, что это я все придумал.

 

Супруги Суховерховы по образованию инженеры, еще Александр знает английский язык. Этим уже несколько лет пользуется Сергей Вощенков. Александр делает для соседа подстрочный перевод в прозе сонетов Шекспира. А Сергей уже в свободное от охоты, рыбалки и пасеки время рифмует переводы. «Монолог Гамлета» в поэтическом переводе Сергея – нечто среднее между переводом Самуила Маршака и Бориса Пастернака.

 

Жить или не жить?! Вот вопрос вопросов разумно ль благородностью страдать и стрелам гнусным ядрам смертоносным себя на растерзание отдать... или восстать с кинжалом ринувшись навстречу и смерть свою за сон принять.

 

На сайте «Стихи.ру» можно найти и его собственные произведения. На нескольких экземплярах поэтического сборника, отпечатанного на домашнем принтере, значится псевдоним Траснян Чернодьев, потому что Сергей родом из деревни Чернодье Троснянского района Орловской области.

 

– Наша «тарелка» ловит 200 телеканалов, – сказал Сергей, захлопывая сборник своих стихов. – «Нива» на ходу, лес рядом, а Битюг всегда рыбой накормит. Раньше я крепко выпивал, теперь ни капли в рот не беру, с пчелами начал возиться.

 

В цветнике Людмилы и Сергея лежит 400-килограммовый камень, который хозяин привез неизвестно откуда.

– Он сказал, что всю жизнь разбрасывал камни, а теперь пришло время их собирать. Сложные у Сергея стихи, не все в них понимаю. Да это и неважно. Главное, что мы нашли друг друга на старости лет в этой глуши, – рассуждает Людмила.

 

По мнению постоянных жителей, Заводской поживет еще лет 10 и окончательно опустеет. 

 

И станет меньше одной крохотной точкой на физической карте мира, что висит во дворе Сергея и Людмилы.